Венец царицы Тамары - Наталья Николаевна Александрова

ней открылся темный квадратный проем, в который уходила крутая железная лестница.

– Ух ты! – удивленно проквохтал бомж. – Надо же – нора! Кто, кто в этой норке живет?

Тут же он вспомнил об обещанной награде за труды:

– Тетеньки Тусе обещали печенек… тетеньки честные? Тетеньки не обманут Тусю?

– Не обманут, не обманут! – успокоила его Даша и отдала почти все печенье, оставив немного в качестве неприкосновенного запаса на случай непредвиденных обстоятельств.

Туся захрустел печеньем, а женщины переглянулись и полезли по лестнице, круто уходящей под землю.

Лестница была не слишком длинной, скоро они ступили на сырой каменный пол подвала. Света, который проникал через открытый проход, было мало, и Даша включила подсветку своего телефона, чтобы оглядеться в подвале.

Это был большой подвал со сводчатым потолком. По стенам его и посредине были сделаны деревянные стеллажи. Когда-то на этих стеллажах были расставлены бесценные бутылки старинных вин из коллекции князя Багратиони. Сейчас большая часть стеллажей была сломана, почти все бутылки разбиты, и в подвале стоял кисловатый запах старого вина. Хотя кое-где Даша заметила чудом уцелевшие бутылки, покрытые толстым слоем пыли.

Даша подумала, что эти бутылки, наверное, стоят целое состояние, но они с Натэлой пришли сюда не из-за них.

Она вспомнила план подвалов и определила, где должен находиться вход в секретное хранилище.

Женщины подошли к дальней стене.

Эта стена ничем не отличалась от остальных, только возле нее лежал старый дубовый винный бочонок.

– Ну и что теперь? – задумчиво протянула Натэла.

Она прошла вдоль стены, простукивая ее.

Звук везде был одинаковый.

– Не знаю… никаких признаков прохода…

Даша на всякий случай, просто от безысходности осветила дно дубового бочонка.

При ярком голубоватом свете она разглядела едва различимые цифры, нацарапанные на дне бочонка по кругу. Цифры были такие же, как на солнечных часах, – римские, от единицы до двенадцати. Вот только стрелки здесь не было – было только небольшое круглое отверстие в самом центре днища.

– Видимо, стрелка отвалилась… – разочарованно протянула Даша. – Немудрено, за столько-то лет, в сыром подвале… а без стрелки у нас ничего не получится…

– Стрелка? – переспросила Натэла. – Посмотри, это не то, что нам нужно?

В луже рядом с бочонком валялся какой-то заржавленный металлический стержень с выступом на конце. Даша подняла его, обтерла носовым платком.

Это и правда было похоже на часовую стрелку.

Даша приложила находку к днищу бочонка, вставив выступ в отверстие, повернула стрелку…

В одном положении стрелка с негромким щелчком встала на место, указывая на цифру двенадцать.

Теперь перед ними был настоящий циферблат, как на солнечных часах в саду.

Даша закусила губу от волнения и стала проворачивать стрелку, пока та не показала на половину пятого.

И тут внутри бочонка что-то громко щелкнуло, и заиграл старинный музыкальный механизм. Он исполнил первые такты грузинской песни «Сулико».

Как только музыка затихла, днище бочонка сдвинулось с места и откинулось, как корабельный иллюминатор, из бочонка потянуло каким-то странным, непривычным запахом.

Даша заглянула внутрь, посветила перед собой телефоном.

Бочонок превратился в круглый коридор, уходящий в глубину стены – должно быть, в то самое секретное хранилище, обозначенное на дореволюционном плане.

Отбросив сомнения и опасения, Даша нырнула в этот коридор и на четвереньках поползла вперед.

Коридор очень скоро кончился, и она снова оказалась на каменном полу. Теперь тот запах, который она почувствовала, открыв бочонок, стал гораздо сильнее, он окружал ее со всех сторон. Это был запах степных трав, и горячей смолы, и церковных свечей, и еще чего-то незнакомого, волнующего…

Выпрямившись во весь рост, Даша посветила телефоном во все стороны.

С трех сторон от нее были голые каменные стены, но с четвертой, расположенной прямо напротив входа…

В первый момент Даше показалось, что из темноты на нее кто-то смотрит.

На нее смотрели яркие, пристальные, внимательные глаза…

Даша ахнула, испуганно попятилась, едва не натолкнувшись на Натэлу, которая вползла следом за ней. Но в следующее мгновение, приглядевшись, привыкнув к темноте, Даша поняла, что это – не живые человеческие глаза, не живое человеческое лицо, что это – портрет. Портрет женщины – властной, решительной, уверенной в себе, красивой той необычной красотой, которая нравится далеко не всем мужчинам – красотой, в которой больше силы и твердости, чем податливой женственной прелести…

Тут Даше в голову пришло единственное слово, которое точно определяло красоту изображенной на портрете женщины: это была царственная красота.

– Господи! – прошептала Натэла.

У женщины на портрете были густые темные брови, высокие, немного широковатые скулы, трагическая складка у губ. Ее густые темные волосы были уложены в сложную прическу, а поверх этой прически…

Поверх этой прически на голове у женщины красовался венец.

Золотой венец, усыпанный самоцветными камнями.

Такой же, как та крошечная корона, которую Даша нашла в старинной книге.

Этот венец как нельзя больше подходил женщине с ее царственной красотой, потому что… потому что она и была царицей.

Даша вспомнила историю, которую рассказывала ей тетя Таня. Историю о том, как она с подругой пришла в квартиру какого-то доцента и увидела там портрет царицы Тамары…

И теперь перед ней, несомненно, тоже был портрет той же средневековой царицы.

– Это она! – раздался у Даши за спиной взволнованный голос Натэлы. – Царица… меле Тамара!

Даша еще несколько мгновений любовалась портретом, потом перевела луч телефона немного ниже и увидела возле стены, на которой висел этот портрет, что-то вроде алтаря. Это было деревянное возвышение, на котором стояли несколько серебряных подсвечников со свечами и несколько лампад из цветного стекла.

Тут же, рядом с лампадой, лежал банальный коробок спичек.

Даша достала спичку, чиркнула, зажгла одну за другой свечи и лампады. Подземелье озарилось дрожащим, неуверенным светом, и в этом свете еще выразительнее стал портрет царицы, еще живее заблестели ее яркие глаза, выступили из темноты ее тяжелые, шитые золотом средневековые одежды.

А в центре подземного алтаря стояло зеркало в изящной серебряной раме, и рядом с ним Даша увидела шкатулку из слоновой кости, отделанную золотом и перламутром.

– Он должен быть здесь! – выдохнула Натэла, не сводя глаз со шкатулки. – Этого не может быть, но он должен быть здесь!

– Он?

– Ну да, он! Венец царицы Тамары!

Натэла боязливо протянула руки к шкатулке, попробовала ее открыть…

Но шкатулка была заперта.

– Ключ… – проговорила Натэла требовательно. – Дай сюда ключ, который ты взяла у Михаила!

– Вот этот? – Даша сняла шнурок, который висел у нее на шее, и показала Натэле ключик, который нашла в той же книге, вместе с маленьким венцом.

– Этот, этот! – воскликнула Натэла, схватила ключ, вставила в замочную скважину на крышке шкатулки…

С мелодичным