Злюка - Владимир Николаевич Малый

посмотреть, что будет дальше? – спросил у меня с Экуппой шаман, указывая на окно и уже не пряча веселую улыбку.

Девушка сначала хотела возмутиться фривольности предложения, но я пояснил, что вряд ли из нашего окна будет видно происходящее в другой хижине, значит, зрелище будет уличным и, следовательно, не пикантным.

А на улице действительно было на что посмотреть: Бродяга стоял в центре плотного круга детворы, явно галдящей и требующей у него уроков обращения с шестом. Инвентарь каждый принес с собой. У некоторых было даже по два шеста, а неподалеку и вовсе виднелся целый частокол из палок, прислоненных к хижине. Наверное, эти тоже принадлежали запасливым детям, но за неимением у них третьей руки пока остались не у дел.

Таллан попробовал развести толпу руками, но с тем же успехом он мог бы попытаться разделить на две половины горную реку. Разновозрастные дети бурлили вокруг него, не мгновения не оставаясь на месте.

Конечно же, Бродяга сдался, не в силах противиться этой неумолимой стихии.

Я бы посмотрел, как проходит урок, потому что был абсолютно некомпетентен в данном вопросе, но веки Экуппы неумолимо смыкались. На мое предложение поспать в белой комнате, она четко дала понять, что даже ее сильному, молодому, постоянно подкрепляемому Даром телу порой жизненно необходим отдых.

***

Видимо, единожды запущенная Экуппой программа, действует теперь без контроля с ее стороны. Мой сон – это снова воспоминания. Им точно меньше десяти лет. Но я в ту пору все еще юн, восторжен и достаточно недалек в вопросах жизненного опыта.

Раздевалка спортивного зала. Тренировка была тяжелая, но оставила после себя самые позитивные впечатления. Михаил – дядька старше меня лет, наверное, на двенадцать проиграл мне сегодня все схватки, а не одну из трех или четырех, как обычно. Я был горд собой до момента, пока не подошел тренер и не осведомился у Михаила, как тот себя чувствует.

- Все живы и это – главное! – грустно улыбнулся тот в ответ.

Тренер кивнул, хлопнул моего старшего товарища ладонью по плечу, а меня – кулаком в область солнечного сплетения (чтобы не распускал уши, не расслаблялся и, вообще, для профилактики) и пошел по своим делам.

- Что-то случилось? – осторожно спросил я, когда тренер уже не мог нас слышать.

- Ерунда, - отмахнулся Михаил, - с работы поперли. Начальник вызвал на ковер и пытался отодрать, как говорится. Ну, а я спокойно, внятно и доходчиво объяснил ему, что к чему. Слово за слово, он сказал, что на мое место за забором очередь стоит и ждет только моего заявления «по собственному». Вот я и решил не заставлять людей ждать.

- Прям вот так и сказал? – удивился я. – Это же избитая фраза из прошлого века. Неужели есть начальники, которые так еще говорят?

- Как видишь! – улыбка Михаила стала чуть более веселой. – Старую собаку новым фокусам не выучишь. Что успел мой бывший руководитель выучить в прошлом веке, тем и козыряет.

- И что, - не унимался я, - любой с улицы придет на твое место и полноценно тебя заменит?

- Нет, конечно! – уже открыто потешался над моей наивностью. – Часть обязанностей ляжет на коллег, пока новый работник хоть чему-нибудь научится. Часть работ просто не будет сделана.

- Это ведь плохо? – уточнил я. – Если работа не делается, значит не производится то, что должно было.

- Ну-у-у, - протянул Михаил, - плохо для работы, но не для начальника: в отчет наверх он все равно включит нужные цифры. Проверять вряд ли кто станет. А на следующий год он уже спросит по всей строгости с нового сотрудника. И либо продолжится текучка кадров, либо старый новый сотрудник начнет работать дольше и больше за те же деньги, чтобы выполнять те нормы, на которые все еще не способен.

- Зачем вообще начальник так делает? – продолжаю недоумевать я.

Мы уже оделись, вышли на улицу. Михаил прогревает машину – он обычно «подбрасывает» меня до дома.

- Не «начальник» он в моем понимании, а «руководитель». Не принимает решения и не берет на себя ответственность, а руками водит по воздуху, надеясь, что все случится без его участия… Он переживает не за свою работу, а за свое место. И этим, думаю, все сказано.

Внезапно, вопреки всякой логике, я уже, прощаясь с товарищем, выхожу из машины и оказываюсь в горах у большого кристалла.

Место, где Экуппа касалась его плоской мутной грани, вдруг, начинает тихо светиться. Более или менее четко отображаются контуры небольшой ладони.

Вдруг, я понимаю, что рядом стоит шаман.

- Видишь, - говорит он мне, - большой палец уже понемногу виден лучше других?

Я, присмотревшись, согласно киваю.

- Это начало отсчета, - поясняет он, - перед тем, как засияет последний, самый маленький, я должен буду умереть.

При этом на его спокойном безмятежном лице неподдельной радостью сверкает широкая улыбка.

Глава 5 Пираты

Будит меня Экуппа.

- Кажется, не так давно ты мечтал оказаться в горах и полюбоваться их красотами, - подпустив в голос самую малость иронии, говорит она, - хватит валяться, пошли – встретим рассвет.

На пороге сразу за дверью сидит шаман. Не оборачиваясь, желает нам доброго утра и пальцем показывает на горный пик, освещенный лучами рассветного солнца.

- Камень выхода, - поясняет он, - перестал работать сразу после войны. Некому больше из него выходить. Не осталось знаний, нет той крови в людях, чтобы он снова выполнял свою функцию.

Если в словах деда и есть какой-то скрытый смысли, то ни я, ни Экуппа его не понимаем. Стоим и ждем продолжения. Но шаман этим утром больше не проронит ни слова. До самого нашего прощания.

Рассвет в горах стремителен, но не так уж и красив. Вся прелесть местного рассвета в нескольких минутах до него: в звуках, в запахах, в ожидании…

Группу снова возглавил Таллан. Наемница удивила, отказавшись занимать почетное второе место. Теперь она, как и Эдвардс, не спускала глаз с девочки. Наш и без того не слишком дружный коллектив снова рассыпался на индивидов, преследующих свои интересы. Только мы с Экуппой пока что просто плывем по течению, особо не понимая, куда и когда нас выбросит на берег.

Еще вчера вечером шаман заверил нас, что до покидания суши никаких неприятностей нам ожидать не стоит. Поэтому замыкающей пошла Экуппа (после ночевки