Ничего интересного - Кевин Уилсон

и отчаянными. Мэдисон — у нее реально были цели. И когда она говорила или писала о них с таким энтузиазмом, хотелось ей это подарить. Хотелось, чтобы она это получила. И так просто я снова влюбилась в нее, в привычный рефрен наших отношений: она делает мне больно, а я это ей позволяю. Я буду с этим жить.

— А как же дети? — спросила я наконец, не в силах ждать, когда мы перейдем к плохим новостям. — Как же Бесси и Роланд?

— Их не отправят в этот, как его там, безумный лагерь. Все нормально. И если честно, он стоит пятьсот тысяч в год за каждого! Ну нафиг. Нетушки.

— Но Джаспер о них позаботится? Что с ними будет?

Мэдисон молчала, и я слышала ее дыхание. Где она сейчас? На крыльце, с кувшином ледяного чая? В самолете, летящем обратно в Колумбию, занятая поисками новой квартиры? Я хотела четче ее представить.

— Тут все сложно, — ответила Мэдисон. — Джаспер хочет поступить правильно, Лил, и он абсолютно, смертельно серьезен. Он облажался. Облажался так, что Бесси и Роланд вправе никогда его не прощать. Но о них позаботятся.

— Как? — Я чуть не плакала. — Мэдисон, как позаботятся?

— Хочешь их, Лилиан?

— Что? — Я увидела тонкий лучик света. Еще чуть-чуть, и я до него дотянусь. Такой узкий, тусклый, но я вот-вот дотронусь до него кончиками пальцев. Я едва могла вдохнуть. Я едва могла пошевелиться.

— Ты меня слышала. Я знаю, что ты меня слышала.

— Я?

— Ты же о них позаботишься? Ты согласна и дальше о них заботиться?

— Как долго?

— Сколько они захотят. Сколько ты захочешь. Навсегда. Честно.

— Как? Почему?

— Это не так уж и сложно. Ну нет, конечно, бывает и сложно, но Карл мне все объяснил. Он страшно умный. Умнее всех. Идея была моя, но он все продумал. Смотри, ты их не усыновишь, хорошо? Потому что тогда получится, что ты за них в ответе. А Джаспер, он хороший человек, но лучше, если он по закону будет обязан продолжать быть хорошим человеком. Попечительство — ты слышала об этом, верно? Ты будешь их законным опекуном. Но Джаспер обеспечит им хорошую жизнь. Обеспечит их воспитание. Оплатит их расходы. Если ты захочешь, чтобы Бесси поступила в «Железные горы»…

— С ума сошла, — сказала я, но не смогла сдержать смех. Я плакала и смеялась. Думаю, звучало это безумно.

— Ну, неважно, не в «Железные горы», просто в хорошую школу. В хорошую, нормальную школу для них обоих.

— И они станут моими?

— Да. Ты будешь этому рада?

— Честно говоря, не знаю, — призналась я.

— Лил, это не то, что я надеялась услышать. Я работаю над этим с тех пор, как вы чуть не сожгли наш дом.

— Нет, — сказала я. — Я буду. Буду. Я просто… Я просто боюсь, что у меня ужасно получится.

— Кто тебя осудит? — спросила Мэдисон. — Ты хоть кого-то знаешь, у кого это получилось? Назови хоть одного из родителей, который, как тебе кажется, справился, не подвел как-нибудь своего ребенка.

— Сейчас никто на ум не приходит, — призналась я.

— Потому что таких нет, — раздраженно сказала она, ожидая благодарности, надеясь как-то искупить свою вину передо мной.

— Хорошо, я возьму их себе.

— Лилиан! — произнесла Мэдисон и умолкла.

— Да?

— Кажется, я все исправила.

— Нет. На самом деле нет. Но ты не дала ситуации стать еще запутаннее.

— Это и значит все исправить: когда не даешь ситуации стать хуже. Мы еще увидимся, хорошо? Мы будем встречаться. Тимоти будет общаться с Роландом и Бесси, когда выдастся удобный момент. Джаспер тоже будет общаться с Роландом и Бесси. Просто не очень часто. Но мы вас не бросим.

— Хорошо, Мэдисон, — согласилась я.

— Я тебя люблю, Лилиан, — сказала она наконец.

— Я тебя тоже люблю, — ответила я, но что еще можно было сказать? Что еще оставалось?

— Мне пора, — произнесла я.

— Пока, Лилиан.

— Пока. — И я положила трубку.

И что теперь сказать? Как мне объяснить, чтобы вы поняли? Может, по-другому и не скажешь. Я была счастлива. Я была счастлива, что Бесси и Роланд теперь мои. Но вот — вы меня понимаете? — мне было грустно. Мне было грустно, потому что я была не совсем уверена, что хочу их забрать. Они появились в моей жизни как по волшебству, но я не волшебница. За мной волочилась гора проблем. Я все время лажала. И я знала, что двое детей — особенно двое детей, которые время от времени загораются, — это тяжело. Мне часто будет грустно. Так легко все испортить.

Что-то закончилось. Моя жизнь, пусть она была ужасной, моя жизнь как она есть, закончилась, и казалось, что это уже и не моя жизнь вовсе. Чья-то чужая жизнь. И я решила, что так и буду просто жить. Вдруг никто не заметит? Может, эта жизнь когда-нибудь станет моей. Может, мне будет хорошо.

Я пытаюсь сказать, что мне досталось то, о чем я мечтала. Но это нельзя назвать счастливым концом, что бы там ни думала Мэдисон, и неважно, что она убедила себя, что все будет хорошо. Конец есть конец. А внизу меня ждало начало чего-то нового. Но я сидела на чердаке, где за всю свою жизнь ни разу не была счастлива. Я сидела, на мгновение удерживая тот миг, когда еще не началось это новое. Сколько я смогу продержаться в этом мгновении? Сколько еще раз в своей жизни я буду возвращаться в эту комнату, в этот момент? Что я буду чувствовать, оглядываясь назад?

Я встала с постели. Надела шорты, старую полинявшую футболку с наутюженной старой карикатурой Доминика Уилкинса. Натянула баскетбольные кроссовки, которые я так обожала и уже думала, больше никогда не надену. А под кроватью, как я его там и оставила, лежал баскетбольный мяч, стертый почти до полной гладкости. Через пару кварталов отсюда была старая площадка, заросшая сорняками, без линий, на корзине даже не было сетки. Но я хотела показать им ее, чтобы они привыкли к жизни, которая, может, будет только наша.

Бесси и Роланд сидели внизу на диване. Карл строил домик из игральных карт, но тот все время рушился. Мамы нигде не наблюдалось, естественно. Полагаю, она уже была на полпути в Тунику, ехала, чтобы проиграть деньги, которые ей вручил Карл.

— Вы поговорили? — спросил Карл, вытянувшись по струнке.

— Да, — ответила я.

Мне не хотелось тянуть. Я отдала Карлу телефон, а потом крепко обняла. Было видно, что он этого не ожидал и ему это не понравилось. В любом случае