Развод по-русски - Александра Авророва

— Вынуждена…

— Ну, да. Сперва все шло идеально. Я предложила Андрею назначить Лизке встречу у него на квартире. Он прямо при мне и позвонил — говорю, я ж веревки из него вила! Только не могла заставить отдать шарж. Я могла вертеть им, только пока он думал, что я люблю его до безумия и его интересы ценю выше своих, и вообще такая наивная и беззаботная, как ваша Лизка. Короче, мы назначили встречу на три, и я поехала к Ритке, а с собой взяла водки и пива. Когда она пьет водку вместе с пивом, то совершенно теряет представление о времени. Ей что минута, что час, все едино. Я пошла бы к Андрею — это же очень близко! — а она б и не заметила. Но она невезучая, просто горе какое-то! Она знала про их встречу и очень ее ждала. Ей хотелось, чтобы они помирились так или иначе. Вот и смотрела постоянно на их дурацкие стенные часы и ждала трех. А мне ведь тоже было нелегко, меня поджимало время, в три Лизка уже должна была застать труп! Я и так тянула до последнего. Мне не хотелось, чтобы Ритка проговорилась следователю, что как раз в предполагаемый момент убийства я куда-то выходила. А потом Ритка говорит: „Полтретьего, осталось полчаса“. Я больше не могла ждать. Потащила ее на кухню и велела сварить картошки. Она явно была не в состоянии, но я хотела увести ее от часов. Вот она на кухне и прикорнула, а я побежала к Андрею и показала ему Лизкин шарфик. Мужчины такие дураки! Я делала вид, что заигрываю с ним, и сказала: „Сможешь отобрать?“ Он сильно потянул, я так и хотела, чтобы все выглядело, как борьба. Тут я его и застрелила. Очень просто, и даже брызг почти не было. Так мне показалось, по крайней мере. По книгам я опасалась, что сильно испачкаюсь, но ничего подобного. Хотя дома я, разумеется, свою одежду очень тщательно постирала. Потом я стала искать шарж, но времени было мало, и я не успела. К тому же, видимо, волновалась, и плохо работала голова. Надо было не искать, а подумать и догадаться. Пришлось вернуться, и я перевела назад часы, как будто не уходила. Сказала Ритке: „Ладно, не надо картошки“, и мы вернулись в комнату, и она снова бросилась к часам и говорит: „Все еще почти полтретьего, как тянется время!“ А потом добавила: „А ты пятно на платье посадила, во чудо, ты такая всегда чистюля!“ Пятнышко-то с гулькин нос, но, конечно, я должна была сама его заметить. Видимо, нервы сдали. Это мой просчет, конечно.

— Значит, ты убила Андрея и устроила все так, чтобы подумали на Лизку.

— Умно, да? — оживилась Ира. — Как я предвкушала, что Лизка наткнется на труп и сразу позвонит милиции, и они ее сразу посадят! И вдруг — ничего. Не застала его, видите ли! И у нее мозги иногда работают. Извелась я за эти два дня — вспоминать страшно. Но не растерялась. В отличие от всех вас, я привыкла полагаться только на себя. Я внушила Ритке мысль, что с Андреем что-то случилось. Сама не хотела с этим лезть, чтобы не привлекать внимания, а Ритка очень внушаема, так что все прошло идеально. Про то, что Лизка сделала себе алиби имитацией голоса Андрея, я, разумеется, сразу догадалось, но тут уж не могла внушить свою мысль Ритке — она бы не поверила. Она любила ее больше, чем меня. Не понимаю, почему. Она абсолютно ей не завидовала — по глупости, что ли? Короче, пришлось проговориться перед милицией самой — вроде бы случайно, по наивности. Мужики настолько уверены в нашей глупости, что спишут на нее все, что угодно. Лизку посадили, и я была счастлива. Я просто летала на крыльях! Надеюсь, сокамерники издевались там над нею, и она больше никогда, никогда не станет доверять людям, она будет бояться их! А я знала, что займу ее место при Величко. Он развелся с женой ради нее, а женится на мне. Я хорошо его изучила, я знала, какой тип ему нравится, я выстроила свое поведение оптимальным образом. Вот объясни, Вера, почему так? Лизка пальцем не пошевелила, чтобы его заполучить, он ей дался даром, а мне пришлось столько мучиться и притворяться! Почему?

— Потому что ты хотела от него только денег.

— Не только! Я хотела, чтобы он бросил Лизку ради меня. Я внушала ему потихоньку, что она эгоистка, что она подставила его своею глупостью, убив из его пистолета мужа, а он все равно по ней сох. А потом до меня дошло. Я тоже не всегда соображаю сразу. Я рассказала ему про оргазм, и он был мой.

Вера опешила:

— Какой оргазм? При чем здесь…

— Твоя Лизка настолько глупа, что болтала направо и налево, что не чувствует с Величко оргазма, а только имитирует его, — иронически заметила Ира. — И сообщала такие интимные подробности, какие придумать я бы не могла. Величко сразу мне поверил, а при его самолюбии… Короче, уж я-то сумела его ублажить, как надо — Лизка-то не зря разъясняла мне, что именно он предпочитает. А он, дурак, решил, что я так тонко чувствую его желания, потому что сильно влюблена. Он бы женился, это стопроцентно, и у меня было бы столько денег, сколько тебе и не снилось! Все было б хорошо, если бы не Ритка.

— Она заподозрила тебя, да?

— Она вспомнила про часы, и про пятно, и про шарфик. И еще каким-то образом догадалась, что я была любовницей Андрея. Я была очень осторожна, но у женщин с низким уровнем интеллекта иногда очень развита интуиция. Она догадалась, но не поверила. Я назначила ей встречу в офисе вечером, принесла бутылку. Рита выпила, и я ее столкнула. Я протерла бутылку и приложила к ней Ритину руку, так что улик против меня нет. Я еще поборюсь!

— Рита так восхищалась тобой, — тихо произнесла Вера.

— Да, — горько согласилась Ира, — ты права. Изо всех на свете мне меньше всего хотелось бы убивать ее, но такие уж мы с ней невезучие. Я сама все думаю: „Ну, почему именно она?“ Честное слово, лучше б это была, например, ты. Хотя против тебя я ничего не имею. Ты — ломовая лошадь, вкалываешь, как проклятая, а живешь без мужика и в нищете. Но Ритку куда жальче. С нею я почти не притворялась, а она все равно восхищалась мною. Но Лизкой восхищалась больше — это ее и погубило. Я даже плакала в тот вечер, честное слово!

— Ты — не человек, — потрясенно заметила Вера. — Ты — чудовище. Мне страшно слушать тебя, Ира!

— Я рада. Я и хотела, чтобы тебе стало страшно. Нечего быть наивной дурочкой и всем верить. Я вот выговорилась, и мне стало легче, а ты никому рассказать не сможешь, и это будет мучить тебя. Надеюсь, это заставит тебя не доверять больше никому.

— Надеюсь, что нет.

— Посмотрим! Ну, иди! Наш трахальщик тебя заждался. Интересно, на сколько его хватит? Неделя? Месяц? Больше вряд ли — он не любит однообразия. Иди, я хочу побыть одна.

Вера вышла во двор. На ее плечах лежал многопудовый груз, придавливающий к земле. Лизку завтра освободят, а счастья не было. Была тоска.

— Что, так плохо?

Голос Сергея звучал сочувственно, даже нежно.