Следопыт - Чары Аширов

если будет человек не из святого рода, я за него не выйду. Бедняжка так воспитана. Акнур ни в чем не виновата. Если бы она раньше пришла в колхоз, может быть, и вела бы себя по-иному… Но другой такой чуткой мне не сыскать. А что если соврать? Сказать, что мой род ведет начало тоже от махтумов, что он могущественный и святой».

— Чего же вы стоите, присаживайтесь к дастархану, — нарушила ход его раздумий Акнур.

Махтуму стало смешно от собственных мыслей, и, опустившись на ковер, он принялся переливать чай.

«Когда нет поблизости собеседника, порою сам своим мыслям улыбаешься, — подумала она, глядя на гостя. — Наверное, я долго задержалась во дворе», — и, словно извиняясь, подошла к гостю:

— Вы, наверное, устали, прилягте немного.

Он отпил глоток чаю и поднял глаза на хозяйку:

— Там на поле я счел неудобным начинать об этом разговор. Вчера вечером меня вызвал к себе председатель и сказал: «Ты должен ехать в Теджен на шестимесячные курсы трактористов». Я дал согласие, ведь получу специальность. Через день я могу приезжать домой на мотоцикле. Что вы думаете насчет моей поездки на курсы?

Акнур поняла, что Махтум стесняется прямо сказать: «Я люблю тебя, выйди за меня замуж», поэтому завел разговор издалека.

— Вы о Ходжакули не беспокойтесь, я присмотрю за ним, пока будете учиться…

— Спасибо, Акнур, но у меня во дворе есть также корова с теленком, овцы.

— Приведите и их, я научусь готовить тырт для коровы, рвать траву для овечек. В общем о животных тоже не беспокойтесь…

Акнур спохватилась и побежала посмотреть, готов ли плов.

Махтуму кажется, что она ушла во двор, чтобы, дать ему возможность собраться с мыслями. «А что если прямо сказать? По всему видно, она меня тоже любит».

Хозяйка вернулась и села на прежнее место, недалеко от Махтума. Но он опять заговорил о другом.

— Акнур, вы из какого села? Говорят, ваш род святой.

— Да. Мы из каахкинских махтумов. А что? — встрепенулась женщина. Она испугалась, что он вдруг скажет: «Если вы из святого рода, то я человек простого происхождения, не смею вам делать предложение», и уйдет.

— Ай, ничего. Так спросил. Происхождение у нас примерно одинаковое. Я из Багира, тоже из рода махтумов.

Акнур прыснула в кулак и выскочила за дверь.

— Эх, не вышло, — подумал Махтум и сам засмеялся.

Услышав, что Махтум смеется, Акнур вернулась в комнату и расхохоталась.

— Я же знаю о вашем происхождении. Ваш род ганджик. Но ведь это не так важно. — Теперь они вместе смеялись. Махтум осмелился и обнял Акнур.

— Я люблю тебя, выходи за меня замуж, Акнур-джан.

Она от волнения побледнела и еле выговорила:

— Хорошо.

А он поднял ее на руки, стал целовать в щеки, губы. Акнур снова ожила, обхватила руками шею любимого.

— Завтра распишемся в ЗАГСе, справим той, — почти шепотом заговорил Махтум, когда они снова подсели к блюду с пловом.

Вдруг они услышали, что вроде бы скрипнула калитка. Быстро закрыли дверь на крючок и погасили свет. Оба подошли к окну. Ночь лунная. К дому идут двое. Один высокий. Другой низкий, полный. Высокий остановился чуть поодаль. Но она узнала его сразу.

— Это Молла!.. Воскрес! — прошептала Акнур, прижавшись к Махтуму. — Я боюсь, это же он!.. Он.

Высокий отступил в сторону и Махтум не видел его лица. А Акнур повторяет: «Он!» И вся дрожит от страха. Низкий подошел и тихо постучал в дверь.

— Кто там? — громко спросил Махтум.

— Это дом Мовламберды Моллы?

— Да, когда-то был его, но сейчас здесь живет другой человек.

— А где жена Моллы?

— После того, как Молла умер, она продала дом и переехала в другое место.

— А вы не знаете, куда она переехала?

— Вышла замуж и куда-то уехала.

— Может, знаете, когда умер Молла и как он умер?

— Когда переносил через границу контрабанду и вступил в перестрелку с пограничниками. Одного пограничника он ранил, собаку убил ножом, и сам погиб от пули. Жена специально ездила и опознала его труп. Потом она, бедняжка, соблюдала сколько положено траур, справляла поминки. А после того, как выполнила свой долг перед покойным, вышла замуж. За кого вышла и куда уехала — не знаю. С тех пор прошло больше года. А как вас зовут?

— Меня зовут Селим-ших.

— Вы родственник Моллы?

— Нет, я его приятель. Он мне должен был немного.

— Ай, тогда вам следует позабыть об этом долге.

— Верно говорите. Придется позабыть. Ну, будьте здоровы.

— Прощайте!

Высокий и низкий направились к калитке.

— Это он! — не успокаивалась Акнур, — и походка его.

— Много на свете похожих людей. Но оба мы прекрасно знаем, что мертвые не воскресают. Да и его товарищ говорит, что ищет Моллу. Нет, мертвые не воскресают, будь спокойна. А мы завтра распишемся в ЗАГСе и справим той, верно?

— Верно, — ответила Акнур все еще тревожным голосом.

КАК Я БУДУ ЖИТЬ БЕЗ ТЕБЯ?

После того, как осудили и увели Таймаза, в его доме стало спокойно. Никто на Аннагозель и детей не кричит. Живут в достатке. Как говорят мудрые старики, они уже несколько раз обновили на себе волосы, что означает хорошенько приоделись. Есть стали лучше. Аннагозель по-прежнему работает на шелкомотальной фабрике. Сона подала заявление в мединститут. Недавно они на скопленные деньги купили корову с теленком. Хотя корова и не такая породистая, как у Баки, но молока хватает и для семьи, и на продажу.

Иногда до них доносится бормотанье Дуньягозель. Недавно Баки по какому-то пустячному поводу избил Сахатли. Аннагозель ничего об этом не сказала ни Баки, ни Дуньягозель, лишь отругала сына, чтобы он с такими, как Баки, не водился.

Сона ни разу не ходила к отцу. Таймазу носила передачи Аннагозель. Иногда она брала, с собой Сахатли. Отец гладил сына, приговаривая:

— Не беспокойтесь, и не носите мне столько еды, здесь мы не голодны. Лучше копите деньги, они мне потом пригодятся. Много денег понадобится, — то и дело повторял он. Но о Сона ни разу не обмолвился ни добрым, ни злым словом.

Каждый раз Аннагозель говорила, что Сона-джан хочет увидеть отца, что просит разрешения придти к нему. И каждый раз Таймаз отмалчивался.

— Мама, отец хоть спрашивал обо мне? О том, как я учусь, работаю? — не выдержала однажды Сона.

— Да, дочка, спрашивает, — коротко ответила Аннагозель.

— Мама, завтра выходной. Утром сварим плов и мы с Сахатли отнесем его папе. Я расскажу ему, что поступаю в мединститут.