Голод - Уитли Стрибер

– И за тебя, сучья лапа.

– Не смей называть меня всякими нехорошими словами! Я этого не заслуживаю.

Он понимал, что еще немного – и может разгореться настоящий спор, поэтому ничего больше не сказал. Подошел официант, и они сделали заказы. Том удивился, услышав, что Сара заказывает самый большой в меню обед: обычно ей хватало закусок. Иногда ему казалось, что ей ничего не нужно, кроме горстки птичьего корма на день.

– По крайней мере, ты хоть действительно проголодалась. Это хороший знак.

– Прогрессирующий невроз. Через несколько лет я буду жирной, как голубь.

– И тебе это безразлично? Ее глаза блеснули.

– Сегодня мне хотелось бы поесть. И ничего особенного в этом нет. – Она сделала паузу. – Просто какой-то волчий голод. Секунду назад я чуть не схватила салат прямо с подноса, – и она кивнула на официанта, лавировавшего между столиками.

Заказы принесли быстро. В течение пяти минут Сара молчала, целиком поглощенная едой.

– Хочешь еще? – спросил Том.

– Да!

Он сделал знак официанту и повторил заказ. Ее аппетит был просто великолепен, но если она будет продолжать в том же духе, то скоро превратится в сардельку.

– У тебя есть карандаш и бумага? – спросила она. – У меня появились кое-какие глубокие мысли.

– Я их запомню. Говори.

– Первое. Мы, несомненно, правы, предполагая, что Мириам эволюционировала от предка-примата. Она слишком близка к нам, чтобы это было не так. Второе. Вывод. Мы должны провести тщательное рентгеновское обследование скелета, чтобы определить, о какой ветви приматов идет речь. Третье. Она и ей подобные живут... как бы это выразиться... в симбиозе с нами – иначе зачем им нужно было бы скрываться? Они берут от нас что-то такое, что мы бы им иначе не отдали.

– Из чего это следует?

– А какой еще у них может быть мотив, чтобы скрываться? Этот вопрос нельзя упускать из виду. Они делают это специально. И, должно быть, это довольно трудно. Ведь совсем непросто так долго оставаться необнаруженными. – Она сделала паузу, как цапля проглотила пару кусков. – Интересно, что они от нас берут. Интересно, узнаем ли мы это когда-нибудь.

Том позавидовал ясности ее мышления. Все это дело она свела к двум важным вопросам.

Внезапно она перестала есть. Уронив вилку на блюдо, она взглянула на него; лицо ее было мертвенно-бледным.

– Давай выбираться отсюда.

Том послушно оплатил счет, и они вышли в толпу, заполнявшую Восемьдесят шестую улицу. Дым вился над лотками с жареными каштанами, из радиоприемников под мышками гуляк неслась музыка диско. Они прошли мимо китайского ресторана, мимо немецкого ресторана, мимо греческого ресторана. Толпа поредела только тогда, когда они свернули за угол, на Вторую авеню.

– Боюсь, мне придется расстаться с обедом.

– Ну и Бог с ним, – он не удивился: она съела столько острой пищи. – Ты сможешь это сделать...

Она подскочила к сточной канавке у тротуара. К счастью, их дом находился рядом, и Херб, швейцар второй смены, видел, как это произошло. Он рысцой подбежал к ним с салфеткой в руке.

– Доктор Робертс! – Его низкий голос был полон удивления. – Господи, вы, должно быть, подхватили желудочный грипп, мадам.

Том держал ее голову. Она вытерла полотенцем вспотевшее лицо. Машины проносились в трех футах от них. Прохожие сновали по тротуару. С ревом промчалась пожарная машина. Сара сильно закашлялась.

– О, я чувствую себя просто ужасно, – простонала она. – Том, я так замерзла!

– Пошли, уложим тебя в постель!

– Вы сможете это сделать, доктор? Хотите, я ее понесу?

Сара с трудом сделала шаг.

– Нет, спасибо, Херб.

Она прошла в холл, буквально вися на руке Тома. В уме он перебирал различные виды пищевого отравления. Для ботулизма это слишком внезапно. Они не заказывали грибов, значит ими отравиться она не могла. Вероятно, старая знакомая – сальмонелла, а может, просто переедание. Ей надо полежать в тепле, и в три секунды она будет на ногах.

– Гонсало, – сказал Херб по местному телефону, – иди присмотри за дверью. Я поеду наверх с врачами.

Они тихо ехали в лифте, слышалось только дыхание Сары.

– Том, сейчас начнется снова! – голос ее дрожал.

Они проезжали девятнадцатый этаж.

– Еще секунду, золотце...

Херб выглядел несчастным – опять убирать лифт. Но до этого не дошло, она смогла добраться до прихожей. Том наполовину сердился на нее, наполовину жалел.. Ей не следовало есть как бегемот, в конце концов. Она от этого пострадала, и он страдал вместе с ней.

– Пошли, малышка, – сказал Том – Пора в кровать. – В ответ он услышал только стон.

Сара совершенно без сил упала на кровать; Том поставил рядом с ней на пол ведро и снабдил строгими инструкциями по его использованию. Затем без лишних слов он убрал прихожую, не испытывая при этом никакой брезгливости. Херб исчез, пока он укладывал ее в постель. Винить его было не в чем.

Вернувшись, он с изумлением увидел, что Сара сидит на кровати.

– Мне лучше, – заявила она, сверкнув глазами – словно бросая ему вызов, если он будет противоречить.

В это мгновение зазвенел дверной звонок.

– Черт побери, им никак не оставить тебя в покое!.. Кто это?

– Снова Херб. Вам пакет, доктор.

Том открыл дверь.

– Посыльный принес это, когда Гонсало заменял меня, доктор Хейвер. – Это была небольшая коробочка, обернутая красивой синей бумагой и обвязанная ленточкой. Она была адресована Саре. Пожав плечами, Том понес ее в спальню.

– Кто мог послать мне подарок?

– Открой, может быть, внутри есть карточка.

Она встряхнула коробку и прислушалась.

– Боишься бомбы, дорогая?

С легкой улыбкой на лице она разорвала обертку. Сразу же комната наполнилась сильным запахом духов. Там было шесть кусков желто-зеленого мыла.

– Господи помилуй, выброси это, – и чем скорее, тем лучше!

– Это прислала Мириам.

– Тебе не кажется, что запах у него... какой-то чрезмерный?..

– Брось, дорогой, запах восхитительный! – Она поднесла кусок мыла к носу и втянула воздух. – Чудесно. Я говорила ей, как оно мне понравилось, когда была у нее. Она просто проявляет внимание.

– Ладно, хватит об этом. Только, Бога ради, заверни его во что-нибудь. Мне надо к нему привыкнуть. – Затем его вдруг осенило. – Бог ты мой, я же знаю, что это за мыло! – Он схватил кусок. Да, именно так, на нем было напечатано: «Бремер и Кросс, торговый дом». Том расхохотался, бросив мыло на кровать.

– Ну и какого черта ты смеешься? Это мыло специально для нее делают.

– О, да! Несомненно! Ты знаешь, что это такое? Мыло гробовщиков. Его используют, чтобы обмывать трупы. Вот откуда я помню этот чертов запах и почему меня от него начинает тошнить. Им мыли бабушку Хейвер, когда я был маленький. Чтобы не воняло в гостиной.