Золотая клетка - Юй Сы

мое честное имя, именная печать циньвана Цзе и письма, которые я хранил столько лет. Я вверяю себя мудрости Вашего Величества и прошу восстановить справедливость! – Ши Гуань упал на колени, растягиваясь на полу в глубоком поклоне.

– Принеси его именную печать, Мы хотим посмотреть, – сказала императрица, кивая евнуху, который остался подле нее вместо Чжоу Су. Тот тут же спустился к Ши Гуаню и забрал у него нефритовую печать. Императрица взяла камень в руки, глядя на выгравированное имя: «Мин Синь, Второй принц Северной Сунь». Эти иероглифы словно укололи ее в сердце, она сжала печать в руках, а затем передала евнуху, чтобы вернуть Ши Гуаню. Мин Сянь выпрямилась на троне. – Это действительно печать циньвана Цзе. Мы верим, что ты Ши Гуань. Однако… как это связано с простолюдином Мин Сюанем?

– Ваше Величество, если министр Лю совершил преступление, он мог действовать по указке Мин Сюаня! – воскликнул какой-то чиновник с задних рядов.

– Верно-верно! Тогда столько чиновников казнили, это просто недобитая собака, к чему открывать дело бывшего наследного принца? – Слова этого чиновника всколыхнули волну сомнений в зале. Мин Сянь ничего не говорила, только смотрела на их лица: Шан Юй оставался невозмутимым, к губам Чжао Тая приклеилась вечная улыбочка, прятавшаяся в бороде, а министр Вэй уже взял себя в руки, хмуро взирая на дрожащего министра Лю. Министр Хэ выглядел совершенно отрешенно, Шан Цзянь сердито хмурился, явно не понимая, что происходит, а Фу Пи, казалось, заснул стоя. Ее драгоценные придворные как на подбор.

– Министр Хэ, – наконец сказала императрица. Министр наказаний сделал шаг вперед. – Что вы знаете о суде пятилетней давности?

– Прежний император лично разбирал это дело, этот подданный лишь проверял подлинность доказательств и допрашивал низложенную императрицу Чжэнь и великого наставника, – с поклоном отозвался Хэ Дайюй. Ему уж точно нечего было страшиться – он действовал только в рамках закона, что не мешало ему прослыть исключительно безжалостным человеком. Поговаривали, что он лично под пытками вырвал признание в заговоре у старого учителя наследника.

– Ваше Величество, – министр Вэй, видимо, больше не мог оставаться в стороне. Он многозначительно посмотрел на императрицу, – дело пятилетней давности имело неопровержимые улики: письма бывшего наследного принца послу Южной Сунь с печатью наследника, а также письмо, которое генерал Южной Сунь отправил на заставу. Кроме того, в покоях бывшего наследника нашлись пропавшие отчетные книги, в которых были зафиксированы растраты казны, из-за чего возникли задержки продовольствия, и оборона южной заставы оказалась столь слаба. Даже если… – он сделал паузу, взглянув на министра Лю, – даже если к этому приложил руку министр Лю, очевидно, он действовал по указке бывшего наследного принца. Иначе зачем ему это?

– Ваша Светлость! – воскликнул министр Лю, подползая и хватая его за ноги. Тот с отвращением отодвинулся, пытаясь сбросить с себя руки мужчины. – Ваша Светлость, что вы такое говорите? Помогите мне! Все это клевета!

– Прибыл старший дворцовый евнух! – провозгласил стражник у двери. Все обернулись – они уже и позабыть успели, что Чжоу Су был отправлен в резиденцию захворавшего Ян Лэя. Никто не заметил, как Чжао Тай сделал шаг назад, смешиваясь с толпой придворных. Чжоу Су, торопливо переставляя старые ноги и ни на кого не глядя, поднялся по ступеням, неся перед собой свиток. Он преподнес его Мин Сянь, и та неторопливо сломала печать. Ее глаза забегали по листу, пока остальные замолкли. Она опустила записку, глядя на чиновников.

– Что пишет Ян Лэй, Ваше Величество? – нарушил молчание Шан Юй.

– Ян Лэй говорит, что письма подлинные, – провозгласила Мин Сянь. – К сожалению, он, кажется, чем-то отравился сегодня с утра и потому не смог присутствовать на собрании. Чжао Тай, как ты это объяснишь?

– Старший цензор молод, он не знает, как отличить подлинные письма от фальшивых, – торопливо улыбнулся верховный цензор. Его улыбка была такой же скользкой, как гадюка. – После его вердикта этот подданный лично проверил письма и обнаружил, что они фальшивые. Потому сразу и доложил об этом, не смея обманывать Ваше Величество. – Чжао Тай легко поклонился, сама честность и услужливость.

– Вот как, – произнесла Мин Сянь. Шан Юй, стоящий ближе всех, увидел, как тонкие губы императрицы изогнулись в улыбке. – Как предусмотрительно. Нам стоит наградить верховного цензора за такую приверженность делу – после работы всю ночь напролет он все равно направился во дворец на утреннее собрание. Вам следует беречь себя в вашем-то возрасте. Стража, проводите верховного цензора в его поместье – с сегодняшнего дня ему следует больше заботиться о своем здоровье.

Она видела, как Цзи Хэ и Ши Гуань переглянулись, а лицо Чжао Тая с этой мерзкой улыбкой застыло, как маска. Затем словно кто-то плеснул ему в лицо воды, и улыбка медленно сползла вниз. Старый придворный упал на колени:

– Ваше Величество! Я говорю истинную правду!

Позади появились два гвардейца, которые встали по обе стороны от него, но не решались трогать верховного цензора.

– Разве Мы подвергли сомнению ваши слова? – искренне «удивилась» императрица. – Мы лишь беспокоимся о том, что вы стары и зрение вас подводит.

– Это не так, Ваше Величество! Письма поддельные! Опросите других цензоров – образцы почерка!.. Министр Вэй, что же вы молчите?! – Впервые на памяти Мин Сянь Чжао Тай потерял самообладание. Он повернулся к правому министру, но тот хранил молчание – как и ожидала императрица. Чтобы его позорно не вынесли из зала на руках у гвардейцев, старик поднялся сам. – Что ж, я верю, что Ваше Величество всегда поступает по совести и не будет верить понапрасну чужеземцам. Это принесет погибель трону! – С этими словами он резко развернулся и пошел прочь. Оба стражника направились за ним.

В зале снова воцарилась тишина, но в этот раз она была более напряженная – впервые за все время правления императрицы казалось, что та внушает реальный страх и благоговение. Министр Вэй оставался молчалив, а Шан Юй застыл на месте с совершенно невозмутимым видом, чуть ли не скучающим. Цзи Хэ и Ши Гуань поднялись на ноги.

– Если письма подлинные, это веский повод открыть дело, Ваше Величество? – спросил Второй принц Ци звонким юношеским голосом.

Та промолчала, переводя взгляд на министра Вэя, словно спрашивая у него мнения. Тот фыркнул в раздражении, было видно, что про себя он кипит от злости. Такое явное обращение императрицы к министру заставило чиновников снова зашушукаться – все-таки тот не потерял свою власть, он все еще был одним из столпов государства.

– Если письма подлинные, надлежит провести тщательную проверку, – выдавил тот нехотя. Мин Сянь легко улыбнулась дядюшке.

– Верно. Министр Лю, – она обратилась к бледному чиновнику, все еще стоящему на коленях.

– Ваше Величество, меня оклеветали! – Тот тут же принялся заламывать руки и голосить.

– Молчать, –