Тайник теней - Мария Грипе

И как хрупко. Все это должно остаться в тайне. Иначе оно может вновь исчезнуть, как сон или наваждение. А этого нельзя допустить. Ведь именно сейчас в ней ожила Иоанна, и наконец-то обрели силу слова, сошедшие с ее уст:

Святой отец, меня зовут Иоанна;Я дочь простого пастуха; родиласьВ местечке Дом-Реми, в приходе Тула;Там стадо моего отца паслаЯ с детских лет…И раз – всю ночь с усердною молитвой,Забыв о сне, сидела я под древом –Пречистая предстала мне; в рукахЕе был меч и знамя, но одетаОна была, как я, пастушкой и сказала:«Узнай меня, восстань; иди от стада;Господь тебя к иному призывает.Возьми мое святое знамя, мечМой опояшь и им неустрашимоРази врагов народа моего…»Но я сказала: «Мне ль, смиренной деве,Неопытной в ужасном деле брани,На подвиг гибельный такой дерзать?»«Дерзай, – она рекла мне, – чистой девеДоступно все великое земли,Когда земной любви она не знает»[15]. 

Раньше она бесконечно повторяла этот отрывок и никак не могла придать голосу должной выразительности, наполнить слова нужным содержанием. Они казались ей совершенно безжизненными. Она винила во всем перевод. Роль Иоанны, дескать, невероятно трудна, ее вера – нечто довольно заурядное, и умнице Каролине не стоит даже в этом разбираться.

Все эти доводы рухнули в одночасье. Даже если она была права, и в тексте есть какие-то недостатки, особенно в том, что касается перевода, – а надо признать, что это само по себе возможно, – то в данном случае это не имеет более никакого значения, потому что каждое слово теперь наполнено содержанием и все, что слетает с ее уст, дышит странной, таинственной жизнью.

«Когда земной любви она не знает». 

Эта строка точь-в-точь соответствует тому, о чем она думала! И как она раньше этого не заметила?! Ведь над этим действительно стоит подумать.

Каролина и не замечает, как бежит время. Пока она наконец не чувствует, что тело затекло и ей необходимо глотнуть свежего воздуха. Она сидела в одном и том же положении несколько часов и размышляла.

Вот и прошел долгий и удивительный день. Вечереет, Каролина отправляется на прогулку по городу.

Мягкий воздух напоен ароматами. На улице весна.

Каролина все идет и идет. Вверх-вниз по улицам.

Вдруг она оказывается в районе Эстермальм. Здесь она бывает не часто, решает осмотреться и с любопытством принимается читать названия улиц.

На улице Сибилы Каролина едва успела в последний момент остановиться, чтобы не попасть под трамвай. Вокруг так много интересного. Она, как водится, шла и не смотрела себе под ноги, из-за чего едва не случилась беда.

Но тем не менее все обошлось, трамвай вовремя затормозил, и в одном из его окон Каролина замечает человека, испуганно наблюдающего за ней. Его лицо кажется ей знакомым, но она не может вспомнить, где видела его раньше.

– Простите, – ошарашено произносит она, хотя человек в продолжившем свой путь трамвае вряд ли может ее слышать.

И тут ее осеняет, кто это… Это же Соглядатай из церкви! Давненько они не встречались. В последний раз еще зимой. Весенний воздух кружит ей голову, и она бросается вдогонку за трамваем, чтобы улыбнуться незнакомцу.

Но он не улыбается ей в ответ.

Каролина идет дальше и садится на скамейку в парке Хюмлегорден. Солнце клонится к закату, на холме Флоры расцвела голубая сцилла. Это удивительно красивое зрелище, но одиноким девушкам здесь нет отбоя от галантных кавалеров. Каролина бежит из парка прочь. И постепенно возвращается в родной квартал.

В кинотеатре на улице Святого Павла вот-вот начнется вечерний показ, Каролина покупает билет и проскальзывает в зал в последнюю минуту. Уже потушили свет. В спешке Каролина забыла посмотреть, какой фильм будут сегодня показывать. Пусть это станет сюрпризом.

Однако, хотя она почти во всем умеет найти что-нибудь интересное, на этот раз остается полностью равнодушной к фильму. Это так называемая «кинодрама» в восьми актах, или, как они называются, «в восьми сериях».

Это убожество носит название «Изнуряющий огонь» и повествует о любви, если так можно выразиться, в крайне запутанных обстоятельствах. На сей раз даже хорошо, что не слышно, что они там говорят. Обычно Каролина любит сама выдумывать реплики для разных персонажей, но для этой белиберды и трудиться не стоит.

Прежде с ней такого не случалось, и виновата ли в том Иоанна Лотарингская, которая до сих пор переполняет ее душу, или нет, но Каролина вдруг понимает, что просто-напросто не в состоянии досмотреть этот вздор до конца. И уходит из кинотеатра. Постаравшись пробраться между рядами как можно более незаметно.

Зал не полон, но, поскольку у кресел откидные сиденья, все в ее ряду вынуждены подняться, чтобы пропустить ее. Поворачиваться спиной к людям невежливо, поэтому Каролина, беспрестанно извиняясь, встречает то один, то другой недовольный взгляд. Сиденья с грохотом хлопают по спинке кресел. Ужасно неприятно.

И тут она снова сталкивается лицом к лицу с Соглядатаем. Второй раз за вечер! После того, как не видела его несколько недель! Должно быть, он вошел в зал еще позже, чем Каролина, ведь когда она проходила по ряду на свое место, она его не видела. А уж его бы она заметила.

– Прошу прощения, – шепчет она ему.

Он с серьезным видом кивает головой и на мгновение устремляет на нее взгляд. Каролина вновь пытается улыбнуться, но безответно. Соглядатай смотрит на нее так, как будто они не знакомы. Впрочем, они ведь и вправду не знакомы.

На улице пустынно. Воздух прохладный и мягкий. Она решает немного подняться по улице и посмотреть на открывающийся оттуда вид. Светит луна, стоит чарующая тишина. Все вокруг – само совершенство.

Но Иоанна ждет, Каролина должна скоро вернуться к ней. Но вначале она хочет чуть-чуть прогуляться по кладбищу. Она не была там уже так давно. Кажется, целую вечность.

На этот раз она пойдет на могилу Никандера.

По какой-то причине он похоронен вместе со Стагнелиусом, но никогда раньше Каролина не ходила туда из уважения к Никандеру, только из уважения к Стагнелиусу. Никандера Каролина не жалует. Она даже была несколько зла на него. Ведь это он перевел с немецкого «Орлеанскую деву». И Каролине совершенно не нравилось, как он с этим справился. Шиллер никогда не одобрил бы такой банальщины.

Но, быть может, она несправедлива? Теперь, когда своей игрой Каролина может вдохнуть жизнь в слова Иоанны, ей перестало казаться, будто перевод так уж плох. И это надо каким-то образом показать Никандеру. Ведь ему, бедняжке, довелось прожить тяжелую жизнь.

Впрочем, и у Стагнслиуса она была не легче.

Но Стагнелиус был великим поэтом, и это должно было как-то помогать ему в жизни. Несмотря ни на что. Если только, конечно, он сам понимал, каким хорошим поэтом он был – возможно, что и не понимал, но все же собственное величие должно было хоть немножко скрашивать его существование. Ведь он должен был ощущать хотя бы радость творчества, не говоря уже о всем прочем.

А ощущал ли когда-нибудь Никандер радость творчества? Принадлежал ли он к тем людям, которые довольны собой, восхищаясь и гордясь тем, что из них получилось хотя бы что-то? Некоторые люди вполне этим удовлетворяются. Но вряд ли Никандера постигло такое несчастье. Все же он был достаточно одаренным человеком, чтобы знать, где у него промахи.

И в таком случае он должен был от этого страдать. Особенно когда его то и дело сравнивали со Стагнелиусом. И все же,

Любовь – единственное спасение, Когда мы видим достоинства, превосходящие наши, У ближнего нашего.

Каролина немного постояла возле надгробия, освещаемого лунным светом.

На кладбище, кроме нее, ни одной живой души.

Вокруг светло и немного тревожно. Необычайно романтично и совсем не страшно. А только восхитительно красиво.

Ей так хочется простоять здесь до тех пор, пока не взойдет солнце и не займет место луны на небосводе. Но долг зовет.

«Узнай меня, восстань; иди от стада; Господь тебя к иному призывает…»

Иоанна ждет.

Прежде чем покинуть кладбище, Каролина в последний раз обходит его. Небо светлое, и тени от деревьев в тихом танце сплетаются на посыпанной гравием дорожке.

Как только Каролина подходит к калитке, из темноты прямо перед ней вырастает темная фигура. Луна освещает лицо. На мгновение их взгляды встречаются, затем Каролина и Соглядатай, пытаясь разойтись, делают шаг в одну и ту же сторону, преграждая друг другу путь. Это повторяется несколько раз.

– Извините, – шепчет Каролина.

В третий раз слегка улыбается, и в третий раз безответно. Он отступает назад и снова теряется в темноте, окружающей кладбище. А она спешит к себе домой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

«Дорогая К., поскольку ты, как я поняла, не запоминаешь своих снов, я подумала, что тебе будет интересно узнать, что тебе приснилось этой ночью.