Слезы дракона - Дин Кунц

До тех пор пока он не отдаст птеродактилю часть своего сознания, тот так и останется безмозглым существом, тем не менее, вид у него был внушительный. Его огромные кожистые крылья неистово молотили воздух, и он без особого труда удеррживался на месте на воздушных потоках, поднимающихя от поверхности океана.

Брайан спиной ощущал обращенные на него взгляды глаз, плавающих в бутылях. Рабски покорно смотрящих на него, стремящихся не упустить ни одного из его жестов, удивленных, восхищенных им, обожающих его.

- Сгинь! - приказал он птеродактилю, снисходя до лицедейства перед столь невзыскательной аудиторией.

Крылатый ящер тотчас обратился в песок и дождем пpосыпался на лежащий далеко внизу берег.

Хватит представлений. Пора приниматься за дело.

5

"Хонда" Гарри была припаркована неподалеку от здания городского морга, прямо под уличным фонарем.

Появившиеся вслед за дождем первые весенние бабочки кружились в конусе света. Их огромные, неровные тени то и дело падали на машину.

Направляясь по тротуару к "хонде", Конни сказала:

- Все тот же вопрос: а дальше что?

- Надо бы поехать к Ордегарду домой и поискать там.

- Что именно?

- Понятия не имею. Но это единственное, что я могу предложить. Если, конечно, имеется другое предложение…

- Увы.

Когда они подошли вплотную к "хонде", Конни заметила, что к зеркальцу заднего обзора подвешен какой-то небольшой прямоугольный предмет, мерцающий в промежутках между беспорядочно скользящими по машине тенями многочисленных бабочек. Насколько она помнила, раньше там ничего не висело: ни миниатюрного освежителя воздуха, ни украшения в виде безделушки.

Первой забравшись в машину, Конни внимательно оглядела серебристый четырехугольник до того, как его успел заметить Гарри. Четырехугольник на красной ленте свисал с крепежного болта зеркала заднего обзора. Сначала она не разобрала, что это было. Взяв его в руки, поднесла ближе к свету и увидела ручной работы пряжку для ремня, на которой был выгравирован затейливый индейский узор.

Гарри, усевшись на водительское место, захлопнул за собой дверцу и посмотрел на предмет, который она держала в руках.

- Господи! - вырвалось у него. - Господи, Рикки Эстефан.

6

Большинство роз побило дождем, но некоторые бутоны все-таки сохранились в целости и мягко покачивались в такт ночному ветерку. Лепестки, отражая падавший на них из окон кухни свет, казалось, увеличивали свою яркость, делая ее похожей на радиоактивное излучение.

Рикки сидел за кухонным столом, с которого были убраны все инструменты и заготовки. Он пообедал более часа тому назад и с тех пор, не отрываясь, потихоньку потягивал портвейн. Ему хотелось напиться до чертиков.

До того как ему продырявили живот, он не питал особой привязанности к спиртному, но, если уж очень приспичивало выпить, всегда выбирал текиллу и пиво. Рюмочка "Саузи" и бутылка "Текате" удовлетворяли его полностью. Но после всех передряг с операциями на брюшной полости даже крохотный наперсток "Саузи" - или любого другого крепкого напитка - вызывал у него страшную изжогу и дикие боли в желудке в течение всего дня. И то же самое происходило от пива.

Экспериментальным путем он выяснил, что с ликерами дело обстояло куда лучше, но, чтобы регулярно потреблять "Бейлиз Айриш Крим" или "Крем де Мент" или "Мидори" придется заглатывать так много сахара, что зубы его разрушатся еще до того, как испортится печень. С винами тоже не все было благополучно, и только портвейн оказался именно тем, что ему было нужно: достаточно сладким, чтобы не навредить желудку, но не таким сладким, чтобы вызвать диабет.

Хороший портвейн был единственной радостью, которую он себе позволял. Хороший портвейн плюс возможность иногда посетовать на свою судьбу и поплакаться самому себе в жилетку.

Глядя на покачивающиеся на ветру розы в ночи, он изредка перемещал фокус зрения ближе к стеклу. И тогда видел самого себя, смотрящего в окно. Оно было плохим зерркалом, и взору его представало бесцветное и прозрачное, как у призрака, лицо; но, может быть, именно таким и должно быть, в конце концов, его реальное отражение, так как он давно уже превратился в призрак того, кем был раньше, и в некотором смысле был уже мертв.

На столе перед ним стояла бутылка "Тэйлора". В очередной раз наполнив стакан, Рикки медленно отхлебнул из него. Порой, вот как сейчас, ему с трудом верилось, что отраженное в стекле лицо принадлежит ему. До ранения он был счастливым человеком, не ведавшим печалей и тяжких раздумий, жил без забот и мучительного копания в самом себе. Да и когда выздоравливал и восстанавливал работоспособность, тоже не терял чувство юмора и надежду, и никакие боли, даже самые тяжкие, не могли их погасить.

Лицо его стало таким, как в окне, в те дни, когда от него ушла Аннта. И, хотя с тех пор минуло уже более двух лет, он никак не мог окончательно поверить, что ее с ним больше нет, и совершенно не знал, что делать с невесть откуда свалившимся на него одиночеством, принесшим ему больше горя, чем это сделали пули.

Механически поднеся стакан с вином ко рту, Рикки вдруг почуял что-то неладное. Возможно, он подсознательно отметил отсутствие привычного аромата портвейна в стакане, а возможно, почувствовал смрадный запах того, что заменило его в нем. Уже собираясь опрокинуть стакан в рот, он вдруг опустил глаза и увидел, что внутри его копошилось несколько жирных, живых, мокрых, переплетенных между собой земляных червей, медленно и лениво ползающих друг по другу.

От неожиданности он испуганно вскрикнул, и стакан выскользнул из его пальцев, но, упав на стол, не разбился. А когда опрокинулся, черви клубком выкатились на полированную сосновую поверхность.

Испуганно хлопая глазами, Рикки всем телом подался назад на стуле… и черви исчезли.

На столе тускло мерцала лужица пролитого вина.

Полупривстав, он так и застыл, упершись в стул обеими руками, пялясь на рубиново-красную лужицу, не веря собственным глазам. Он ведь только что видел червей, не могли же они ему померещиться. Он не был еще пьян, черт побери. Портвейн не мог так быстро ударить ему в голову!

Рикки медленно опустился на стул. Закрыл глаза. Переждал одну-две секунды. Открыл глаза. На столе блестело разлитое вино. Он нерешительно ткнул в лужицу указательным пальцем. Она была мокрой, настоящей. Медленно растер капли вина между указательным и большим пальцами. Бросил взгляд на бутылку "Тэйлора", чтобы выяснить, не перебрал ли невзначай лишнего.

Бутылка была сплошь темной, и ему пришлось поднять ее к свету, чтобы проверить количество вина в ней. Он только сегодня распечатал ее, и вино начиналось где-то не намного ниже горлышка.