Запойное чтиво № 1 - Александр Крыласов

— А вот и не убил! А вот и не убил!

У хозяина «лексуса» отвалилась челюсть, а глаза сделались величиной со спелые баклажаны.

— Не пил же! Не пил! — заверещал он, — месяц уже обсыхаю, а мне до сих пор черти мерещатся!

— Афанасьич? Какими судьбами? — Еря распахнул объятия, — иди ко мне, дружище, дай, я тебя облобызаю.

Ростислав Афанасьевич, а это был он, резво дунул к машине. За рулём уже сидел Спиря, он крутил баранку и фырчал, изображая крутого гонщика.

— Здорово, Афанасьич. Как сам?

— Вас нет, и быть не может! — завопил сугубый трезвенник Ростислав Афанасьевич.

— Нехорошо, дружище, старых друзей чураться, — укорил его Спиридон, — я смотрю, ты круто поднялся. Покатаешь?

— Не-е-ет! — загундел проклятый собственник, — не для того я «лексус» покупал, чтобы чертей развозить!

— Жадина-говядина, — оскорбился Еря, — значит, не покатаешь?

Ростислав Афанасьевич отрицательно помотал головой.

— Ты хорошо подумал?

Афанасьич кивнул. Тогда Спиря нажал на клаксон и принялся крутить баранку в разные стороны, а Еря втопил копытцем педаль газа. «Лексус» рванулся с места и понёсся навстречу головоломным приключениям. Хозяин машины попытался схватиться за руль, Еря тут же нажал на тормоз — машину занесло. Афанасьич принялся сучить конечностями, пытаясь отстранить анчуток от управления транспортным средством. Те, в ответ, начали кусаться, лягаться и царапаться, попутно нажимая на газ, тормоз и дёргая за рулевое колесо. «Лексус» понесло на встречку, когда до неё оставались считанные сантиметры, Вадик на секунду отвлёкся от планшета и выставил вперёд ладони — машина остановилась, как вкопанная. Ростислав Афанасьевич обессилено растёкся по сидению.

— Цени, обалдуй, я тебе жизнь спас, — похвастался Спиря.

— Не ты, а Вадюха, — поправил Еря.

— Немножко он, но, в основном, я.

— Не трынди.

— Чёрт бы вас побрал, демоны, — просипел Афанасьич, — ещё бы секунда и, абзац.

— Вадюха, греби сюда! — бесы стали наперебой звать мальчика.

Вадик подошёл к автомобилю, за последний час он опять здорово вымахал.

— Я бы чего-нибудь поел, — шмыгнул носом паренёк, — очень уж кушать хочется.

— Хрумк, хрумк, хрумк, — передразнил его Спиря, — сколько можно жрать, приятель?

— Я ещё ни разу не ел! — оторопел Вадик.

— А почему на тебе шорты трещат? — прищурился Ростислав Афанасьевич.

— Растёт пострелёнок, — успокоил его дядя Ермолай, — говорил я, что ему нужно шинель на вырост брать. Афанасьич, у тебя шинели нет?

— Нет, шинели нет, плащ есть.

— Давай его сюда.

Хозяин машины достал с заднего сидения плащ и протянул его Вадику.

— Спасибо.

Парнишка примерил плащ, полы и рукава были ему непомерно велики и волочились по земле. В этом наряде Вадик напоминал подпаска в отцовском армяке.

— Великовата кольчужка, — заметил Ростислав Афанасьевич, — тебе такой плащ, оголец, лет через десять впору будет.

— А спорим, что через пару часов плащ будет ему мал, — предложил пари Еря.

— Спорим, — кивнул Афанасьич, — на что?

— На твою бибикалку.

— Годится. Но если, говорящие хорьки, вы проспорите, будете дачу мне сторожить.

— Забились.

— Говорящих хорьков ни у кого нет, — размечтался Афанасьич, закуривая, — вся округа от зависти сдохнет.

— Сам ты хорёк толстомясый. Прекращай нам салон прокуривать! — взъерепенился Спиря.

Ростислав Афанасьевич вылез из машины, побродил, помялся и спросил:

— Я могу своему наркологу позвонить?

— Да, ты имеешь право на один звонок.

Афанасьич затарахтел в трубку:

— Док, мне опять чёртики мерещатся. Правда, теперь они не гладко-зелёные, а серебристо-волосатые.

— Осень в России, — хмыкнул Спиря, — кому охота мёрзнуть?

— Я целый месяц обсыхаю, а мне опять черти мерещатся, — попенял пациент лечащему врачу, — может, меня не взяло твоё кодирование, а? Приезжай срочно, док! Любые деньги отдам за визит! Любые!

Через десять минут возле «лексуса» затормозил замызганный мотороллер. Ростислав Афанасьевич поскакал к наркологу вприпрыжку:

— Док, мне опять хорьки мерещатся.

— Так хорьки или чёртики?

— Кто их разберёт.

Еря и Спиря забрались на капот «лексуса» и приветливо замахали лапками.

— О-о-о, похмето-о-олог. Кого мы видим. Сколько лет, сколько зим. Как тебе наша новая тачка? Нравится? Зацени, какая приёмистая, не то, что твой мопед.

Нарколог быстро заморгал, потом зажмурился и принялся считать у себя пульс.

— Нет, в натуре, — обиделся Еря, — ещё скажи, что, и ты нас не знаешь.

— Не знаю, — отрёкся нарколог, не разжимая век.

— А кто нам воду для ванн грел?

— Не я.

— А кто?

— Не знаю.

— Э-э-э, док, — прищурился Афанасьич, — да у тебя у самого проблемы. «Колёса» что ли втихаря подъедаешь?

— Ничего я не подъедаю. Уже доказано, что галлюцинации могут возникать в результате длительного переутомления.

Врач открыл глаза и безумным взглядом уставился на анчуток.

— Чего думаешь по поводу этих глюков, док? — Афанасьич толкнул нарколога локтем.

— Галлюцинация — это мнимое восприятие, возникновение ощущений без соответствующих раздражителей, — бесцветным голосом пробубнил нарколог, — проще говоря, галлюцинация — это обманчивое ощущение каких-либо явлений, не существующих в действительности.

— Во, Вадюха, смотри, что бывает с умными кроликами, — Еря предостерегающе поднял лапу, — не бери пример с дяди, бери пример с нас.

Доктор стал смотреть на Вадика, на мальчугане, в отличие от бесов, его взгляд мог немного отдохнуть. Однако дядя, Ермолай снова пристал, как банный лист:

— Ну, что, похметолог, как твои делишки?

— Никак, — набычился доктор.

— Признайся, часто твоим пациентам черти мерещатся?

— Всё реже и реже.

— Укор нам, — Еря хлопнул Спирю по плечу, — нужно навёрстывать упущенное.

— Алкогольные психозы отражают реалии современного времени, — поведал нарколог, — это раньше мерещились черти и домовые. Сейчас засилье зомби и вампиров из американских ужастиков.

— Вурдалаков, — поправил Ермолай, — на Руси испокон веков были упыри и вурдалаки. Мы же патриоты, мы вампиров не изображаем, только вурдалаков.

— А упырей?

— И упырями можем.

Анчутки тут же обернулись двумя огромными чудовищами с белыми глазами и трясущимися головами.

— Это зомби, — расстроился доктор, — классический зомби из голливудских фильмов.

— Да ты что?! А так?

Бесы превратились в двух вампиров из фильма «Сумерки».

— Совсем охренели?! — рассердился нарколог, — голливудскую галиматью мне изображать! Вы Вия смотрели?! Старый фильм или хотя бы новый?!

— Не-е-ет, — анчутки вернулись в исходное состояние.

— Какие же вы, блин, патриоты?! — вскипел нарколог, — вы проводники западного образа мысли!

— Тс-с-с, — прижал палец к пятачку Еря, — а то ещё Переплут услышит, он тогда задаст нам жару. Слышь, Вадик, ты папе про зомби и вампиров не рассказывай. Ладно?

— Ладно.

— Слышь, Афанасьич, — сменил тему Спиря, — как же ты так быстро поднялся? Когда мы последний раз виделись, ты был голь перекатная.

— В России, или пить, или работать, — вздохнул Ростислав Афанасьевич, — других развлечений нет. А я, ни бухать, ни горбатить, спустя рукава не умею.

— Как в анекдоте, — рассмеялся нарколог, — в России, если не пить — будешь богатым. А если пить — счастливым.

Глава 28. Юность Вадима

1. Главное — просветление

Стемнело.

— Сколько можно читать? — Еря с разбегу прыгнул на планшет и скатился по нему на колени Вадику.

Полубог, не отрываясь от чтения, почесал анчутку за рожками, погладил упитанное пузцо.

— Мурлыкать не буду, — сразу предупредил гувернёр № 1, — даже не проси.

Спиря тоже запрыгнул к Вадиму на колени и попытался, закрыть собственным телом экран планшета.

— Этих писателей развелось, как собак нерезаных. Когда же они закончатся?

— Уже закончились. Здесь WI FI есть, я прямо из Интернета информацию качаю.

— Смотри, не лопни, — посоветовал дядя Ермолай.

— И нас не обрызгай, — предупредил дядя Спиридон.

Раздался треск рвущейся ткани, это плащ Ростислава Афанасьевича стал расползаться на Вадиме под напором молодецких мышц.

— Ё-моё! — взревел Афанасьич, показывая пальцем на юношу, — что деется-то, оголец и взаправду вырос!

— Ничего удивительного, — изрёк нарколог, — чужие дети растут быстро, а свои ещё и жрут много.

— Ничего удивительного?! — пациент уставился на лечащего врача, — парень за два часа вымахал так, что плащ, в котором он мог, утонуть, сделался, ему мал.