ГИТЛЕР И Я - Отто ШТРАССЕР

Борьба за Гитлера происходила между силами консерватизма и новыми, злобными силами, порожденными им самим. Гитлер же колебался между этими двумя силами, как заложник своей собственной нерешительности.

Неудовлетворенность, однако, продолжала существовать. «Якобинцы» обвиняли «жирондистов» в слабости. СА, которые в отличие от СС приносили клятву верности партии и идеалу, а не фюреру, состояли из радикалов - трех миллионов немцев, недовольных политикой фон Папена, Гугенберга и Шахта.

«Когда начнется вторая революция?» - таким был вопрос, который начали задавать в их рядах.

Грегор Штрассер, рядовой член партии, получал сотни и тысячи писем с требованием возобновить активную деятельность. «Только Вы один можете спасти национал-социализм, - писали его корреспонденты. - Откройте глаза фюреру. Люди Геринга ослепляют его...»

Грегор прекрасно знал, что все его письма вскрывались и просматривались прежде, чем они доходили до него. С другой стороны, был еще и Рём, вождь армии «коричнерубашечников», с сотнями второстепенных лидеров, полностью преданных ему. Социальные вопросы их не волновали, но они были враждебно настроены по отношению к генералам и негодовали по поводу того, что армия стремилась держаться в стороне от партии. Рём сам был офицером и отлично знал мнение немецких военных. Армия презирала «коричнерубашечников»; она просто использовала гитлеризм как маску, скрываясь за которой преследовала свои традиционные цели. Рём, живя в Боливии, на практике убедился в том, что политическая партия беспомощна без поддержки армии. Генералы могли свергнуть любое правительство в любой день, когда им заблагорассудится.

Фронт Грегора Штрассера и Рема был сформирован в противовес фронту Гинденбурга, Гугенберга, Папена и Геринга, находившемуся в союзе с промышленными воротилами. Гитлер все еще колебался, в то время как общая неудовлетворенность росла. Он знал, что должен действовать, но еще не представлял, каким образом. За ним стоял Геббельс, готовый на любой компромисс и беспокоящийся прежде всего о том, чтобы оказаться на стороне победителей. Адольф сожалел о разрыве с Грегором. В Берлине он встретил главу фирмы моего брата и заявил, что «он просто должен призвать обратно этого отличного парня Грегора». Эти слова были повторены Герингу.

Рём работал в Мюнхене. Между ним и Грегором не существовало никаких контактов, хотя они оба разделяли од-j ни и те же идеалы и преследовали одни и те же конечные цели. Первый успех Рему должен был обеспечить роспуск «Стального шлема», военизированного формирования, поддерживаемого рейхсвером. Затем он сам лично планировал атаки на рейхсвер, не принимая в расчет то, что, пока жим Гинденбург, завоевание армии невозможно. Вместо нанесения удара по магнатам Шахту и Тиссену, первым врагам режима нацистов, он сделал своими непосредственными мишенями генералов Фрича и Бломберга. На заседании кабинета, членом которого он являлся, он потребовал включения «коричнерубашечников» в регулярную армию, сохранения за офицерами штурмовых отрядов их званий.

Другими словами, он потребовал верховного командования рейхсвером, СС и СА.

Он самонадеянно верил, что обладает поддержкой Гитлера, он также думал, что располагает восторженной поддержкой Геббельса и Вальтера Дарре. Вильгельм Фрик, колеблющийся с самого начала, перешел на его сторону, но Гитлер хранил молчание.

Встреча кабинета приняла драматичный характер. Гитлер упорствовал в своем молчании, а Бломберг, министр национальной обороны, внезапно заявил, что единственным решением для президента Гинденбурга должен быть полный отказ.

«Обсуждение окончено», - сказал затем Гитлер, не осмеливаясь смотреть в лицо своему старому другу. Рём, онемевший от ярости, быстро вышел из комнаты.

После 30 июня генерал фон Рейхенау заявил в интервью «Петит Жюрналь», что смертный приговор Рему был фактически подписан в тот самый день.

28 мая 1934-го Гинденбург послал за Гитлером, а 7 июня было официально объявлено, что Рём, в соответствии с предписанием врачей, собирается уйти в отпуск на несколько недель.

Гинденбург доказал, что его симпатии остались неизменными. Он заявил о своей поддержке двум группам реакционеров: Папену, Нейрату, Меисснеру, т.е. группе помещиков, которые больше всего боялись социализации армии, и Тиссену, Круппу и Шахту, т.е. промышленникам, страшившимся национализации индустрии.

Гитлеру было сложно действовать, он слишком хорошо знал революционный дух СА. Адольф прекрасно сознавал, что предательство товарищей нанесет серьезный урон его престижу.

Он находился на перепутье. Один путь вел к мирной немецкой революции и возрождению страны; это был путь Эрнста Рема, Грегора Штрассера и генерала фон Шлейхера. Другая дорога была империалистским путем старой Германии, неизбежно ведущим к войне. В это время я написал брошюру «Социалистическая революция или фашистская война?», тысячи экземпляров которой были распространены по всей Германии.

13 июня, перед отъездом в Венецию для встречи с дуче, Адольф послал за Грегором. Они не встречались полтора года после бурного разговора, спровоцированного интригами Папена, Геринга и Геббельса.

- Я предлагаю вам Министерство национальной экономики, Штрассер, - сказал Адольф. - Примите это назначение, и, между нами, мы все еще можем спасти ситуацию.

- Я принимаю его, господин Гитлер, - сказал Грегор, - при условии, что Геринг и Геббельс уйдут. Честный немец не может работать с этими особами.

Ответ Грегора, достоверность которого была подтверждена моим братом Паулем, был ответом настоящего Джентльмена, но не политика. Попытка избавиться от Геббельса и Геринга одновременно была столь же успешной, как попытка пробить головой каменную стену. Хотя как раз Геринг вполне мог быть принесен в жертву Грегору. Он был в ссоре с Гиммлером, которому не желал уступать контроль над берлинским гестапо. Гиммлер был руководителем полиции Южной Германии и настаивал на подчинении всех полицейских организаций рейха ему лично. Адольф в этом споре больше благоволил Гиммлеру, ибо ему не нравилось то, что Геринг перешел к реакционерам. Он также хотел вернуть назад Грегора.

Геббельс, однако, был абсолютно необходим фюреру. Несмотря на отношение Адольфа к Рему, выявившееся на последнем заседании кабинета, Геббельс тайно вел переговоры с Рёмом от имени своего хозяина.

Рем вовсе не бездействовал, несмотря на свой вынужденный отдых. Он не намеревался уступать или капитулировать. Давайте приподнимем уголок занавеса, все еще скрывающего один из кровавых эпизодов дня 30 июня. Почему в немецкую Варфоломеевскую ночь были убиты хозяин, бармен и официант скромной закусочной в Мюнхене? Эти люди были революционерами, опасными агентами, предателями или людьми СА? Нет, причина их убийства была намного проще.