Неудачник (ЛП) - Кеннеди Эль

— Вы двое никогда… — запнулся я.

Фенн смотрит на меня, нахмурив брови.

— Я снова ударю тебя, если ты заставишь меня произнести это по буквам.

— О. — Он закатывает глаза и возвращается к игре со своей палкой. — Да, нет.

Слава богу. Мне нравится этот парень, но я не уверен, что это остановило бы меня от того, чтобы задушить его во сне за то, что он не упомянул о чем-то подобном раньше.

Как я уже говорил, я все еще учусь справляться с этой новой штукой — ревностью.

— Эй. — Фенн шлепает меня по руке, когда луч света пробивается сквозь тени впереди. — Это, должно быть, он.

Конечно, секундой позже мистер Свинни выходит из-за деревьев с фонариком и ключами, звенящими между пальцами. У нас как раз достаточно времени, чтобы поспешить к его машине, прежде чем он успеет вставить ключи в дверь.

При виде нас у него отпадает челюсть. — Шоу? — кричит он. — Бишоп? Что за…

— Добрый вечер, Роджер, — перебиваю я, в то время как Фенн широко улыбается рядом со мной. — Не слишком ли вы далеко от дома в столь поздний час.

— Что ты можешь делать в такой поздний час? — добавляет Фенн, откровенно ликуя.

Взгляд нашего отца переходит с меня на Фенна, затем снова на меня. Наши глаза встречаются, и я вижу тот самый момент, когда он признает свое поражение.

Его плечи опускаются, губы расплющиваются.

— Да, — говорю я, моя собственная ухмылка выходит на поверхность. — Вот идея. Почему бы тебе не присесть на наше маленькое бревно вон там, и мы втроем немного поболтаем?

ГЛАВА 35

ЛОУСОН

Сегодня вторник, и тонкие металлические ручки шкафа впиваются в мой позвоночник, как крошечные перекладины лестницы. Его руки расстегивают мой пиджак и прослеживают швы моей рубашки, пока он не вцепляется пальцами в мой ремень и не затягивает его. Он прижимается к моей ноге и дышит диким дыханием, его язык заполняет мой рот.

— Ты можешь снять их, если хочешь, — говорю я Джеку.

— Прекрати, — ворчит он. — Мы не можем этого сделать.

— Мы уже это делаем. — Я облизываю свои набухшие губы и смотрю вниз на свидетельство его эрекции, упирающейся в его темно-синие брюки. — С таким же успехом это может того стоить.

— Ты мой ученик.

— Я буду называть вас мистер Гудвин, если это поможет.

Он отступает на шаг. Грубо проводит руками по волосам. Как будто это помогает ситуации. Честно говоря, сейчас я не вижу смысла изображать моральную неуверенность. Мы одни. Разумно защищены в уютных стенах его кабинета. Как только я увижу очертания его члена, что ж, зубную пасту уже не засунешь обратно в тюбик, не так ли?

— Это неправильно, Лоусон.

— Это скучно. — И слишком поздно, чтобы успокаивать взрослого мужчину вовремя перепихона. — Правильное и неправильное — это чья-то идея, за которую цепляются простые люди, потому что они слишком боятся взять от жизни максимум. Я не боюсь.

Я тянусь к его молнии, но он хватает мои руки и держит их за спиной, пока он снова атакует мой рот, погружая свой язык в мое горло.

— Сделай это, — бормочу я ему в губы.

Он слегка отстраняется. Зеленые глаза горят вожделением.

— Что сделать?

— Попроси меня встать на колени.

Я чувствую, как он дрожит рядом со мной. Он молчит, просто смотрит на меня измученным взглядом, его дыхание затруднено.

— Попроси меня встать на колени, — повторяю я, когда моя рука пробирается между нашими телами, чтобы снова схватить его за молнию. — Попроси меня заставить тебя кончить.

На этот раз он позволяет мне опустить его ширинку вниз.

Он выдыхает. Медленно, неровно. Затем он шепчет слова, которых я жду.

— На колени, Лоусон. — Он тихо стонет. — Заставь меня кончить.

Улыбаясь, я опускаюсь на пол. Что толку идти в ад, если не можешь привести с собой нескольких друзей, верно?

Если бы только Сайлас мог оценить добродетель случайного греха. Я понятия не имею, на кого он думает произвести впечатление своими практически древними представлениями о чистоте. Я никогда не видел человека, так отчаянно нуждающегося в грибах. И в оргии.

— Две недели от отрицания до этого. Возможно, это новый рекорд, — говорю я Сайласу, когда возвращаюсь в нашу комнату в общежитии позже обычного.

Он сидит за своим столом с ноутбуком, делая домашнее задание. — Ты не трахался с ним по-настоящему.

— Пока нет. — Хотя я не могу представить, что пройдет много времени, прежде чем он засунет руку мне в штаны, задыхаясь при этом у моего уха, говоря мне, как это неправильно. Что бы его ни заводило. — Скажем так, Гвен должно быть может вывихнуть челюсть, потому что…

— Да, хорошо. Ты сегодня видел член. Я понял.

— Оу, детка. — Я изнемогаю и падаю на диван. — Что случилось? Эми все еще не побрила свою киску для обнаженной натуры?

— Отвали, придурок. — Он бросает карандаш, который пролетает мимо моей головы и оставляет крошечную дырочку в коже.

— Господи. Хорошо. Такой обидчивый.

— Ты не можешь быть таким безрассудным.

— Могу и буду, — бодро говорю я, и в этот момент вспоминаю о припасенной закуске. Я отодвигаю сломанную ножку журнального столика и вытаскиваю пакетик с двумя маленькими симпатичными таблетками викодина внутри.

— Чувак, какого черта? — Сайлас вскакивает со стула. — Завтра первое соревнование по плаванию.

— Да, и мне нужно немного восстановиться. — Я растянулся на диване и положил подушку под голову.

— А что, если тебя проверят на наркотики?

— Не парься. У меня все под контролем. Никаких сюрпризов.

Один из первых уроков, который я усвоил, участвуя в соревнованиях: у всех ведущих спортсменов есть «кроты» в органах тестирования. На каждом уровне. В каждом виде спорта. До смешного легко уклониться от сдачи анализа мочи, имея соответствующие связи и мотивацию.

— Тебе нужно принять вот это, — говорю я ему, протягивая таблетку на кончике пальца. — Тебе нужно расслабиться.

— Неважно.

Задыхаясь от своей маленькой истерики, Сайлас срывает свою белую рубашку на пуговицах и бросает галстук на стол. Я бросаю взгляд через край дивана, чтобы посмотреть, как он раздевается перед шкафом, ловя в зеркале анфас, пока он надевает пару брюк для отдыха и футболку.

— Что, черт возьми, я знаю, верно? — говорит он, прежде чем надеть наушники и откинуться на кровать с книгой. — Выруби себя.

Я кладу таблетки на язык и глотаю.

— Уже.

ГЛАВА 36

ЭРДЖЕЙ

Бассейн выглядит меньше из-за зрителей на трибунах. В воздухе стоит гулкий шум, звуки шести других школ, сгрудившихся вокруг бассейна, пока пловцы делают разминочные круги. Здание пропитано тревожной, вежливо враждебной аурой. Я ловлю взгляды, направленные в мою сторону. Хищники прячутся в тени, оценивая меня. Интересно, кто этот новенький и есть ли у него зубы. Наступила наша первая встреча в сезоне, и до меня наконец дошло, во что я ввязался. Это больше не шутки. Есть еще девять парней, которые полны решимости выйти отсюда победителями, и они полагаются на то, что я выполню свою часть сделки. Что, откровенно говоря, заставляет меня усомниться в их суждениях. Я бы не хотел быть в команде, членом которой был бы я.

Тем не менее, я здесь.

— Кто-нибудь когда-нибудь прыгал в воду и сразу же забывал, как плавать? — спрашивает Картер Сайласа, саркастически подмигивая мне, когда вылезает из воды.

Сайлас, наверное, лучший из всех, кто есть в нашей команде, тот, кто делает это легко. Картер — доказательство того, что за деньги нельзя купить функционирующие хромосомы.

— Мы все нервничаем. — Сайлас толкает меня локтем. Может быть, потому, что он видит отражение приближающихся фар в моих глазах. — С тобой все будет в порядке.

— Да, я знаю. — Ему не нужно слышать о сне, который мне приснился прошлой ночью, в котором я потерял свой разум и начал по-собачьи грести эстафету.

— Рад, что я плыву раньше тебя. — Позади нас Картер делает эти отвратительные дыхательные упражнения. Выдыхает воздух, как будто у него схватки. — Не плыть через пятьдесят метров блевотины.