Тайна княжеского наследства - Нина Кирпичникова

– Спасибо! Вы тоже неплохо сохранились! – усмехнулась она. – Ну же! Ваше высочество! Не стойте столбом!

Николай медленно повел ее в танце, с трудом попадая в такт и натыкаясь на танцующих.

Публика была заинтригована. Все шептались и передавали друг другу предположения, одно невероятнее другого. «Это его младшая сестра! Она приехала из Петербурга!», «Это его очередная пассия!», «Это его внебрачная дочь!» Единственное, что не пришло в голову горожанам, что князь встретил подругу своей молодости. Уж больно юной по сравнению с князем казалась незнакомая красавица.

– Лиза! Ты владеешь эликсиром молодости? Или заключила договор с дьяволом? Как тебе удается оставаться столь юной?

– Просто моя крестная фея вернула мне молодость и дала время до полуночи. В двенадцать часов я снова превращусь в старую каргу.

– Это я рядом с тобой просто старик!

– Николай! – сказала Лиза серьезно. – Я шла к тебе долгие восемнадцать лет! Я оплатила все счета и закрыла свое прошлое! Я здесь, и я не одна! И все, что тебя волнует, это как мы смотримся вместе?

– Прости! Страшно рад тебе. Уж и не надеялся, что ты когда-нибудь до меня доберешься.

– Все эти годы я много раз собиралась приехать к тебе, но обстоятельства вновь и вновь не пускали меня. Я понимаю, что это не оправдание. Оправдание у меня другое. Подожди здесь. Никуда не уходи, пожалуйста!

Лиза оставила Николая стоящим у окна и направилась к выходу. Он стоял, глуповато улыбаясь, еще не вполне оправившись от изумления.

– Позвольте поблагодарить вас, Николай Константинович! – раздался голос неподалеку. К нему подошел фабрикант Уфимцев.

– Не за что, господин Уфимцев!

– Ну как же! Если бы не ваша отсрочка, не выплатить бы мне по кредитам!

Завязался скучный разговор с фабрикантом. Нет, тема была животрепещущая – постройка железной дороги. Но Николай сейчас был неспособен это обсуждать. Он все оглядывал зал, ища глазами Лизу. Сердце замирало при мысли, что она опять исчезнет. Да и вовсе, может быть, померещилась ему!

Вдруг он заметил ее среди толпы гостей, идущую под руку с молодым человеком. Недовольно нахмурился. Они подошли ближе. Николай посмотрел на ее спутника и вторично лишился дара речи. Юноша лет восемнадцати в офицерском мундире лейб-гвардии Конного полка был очень похож на него, но некоторыми чертами напоминал Лизу.

– Ваше высочество, разрешите представить вам моего сына.

Юноша поклонился и отчеканил шаг.

– Михаил.

Николай переводил взгляд с Михаила на Лизу и обратно. В голове почему-то забились строчки Александра Сергеевича Пушкина из «Сказки о царе Салтане»:

В нем взыграло ретивое!

«Что я вижу? Что такое?

Как!» – и дух в нем занялся…

* * *

…Никола стоял посреди бальной залы своего дворца. Что он чувствовал, когда из дальней дали его прошлого, давно похороненного, к нему явился сын? Он привык считать, что Бог отринул его. Махнув рукой на возрождение души, он выживал, как мог в тех условиях, в которые его бросил гнев дяди. Попав в Ташкент, Николай построил вокруг себя новый мир, зацементировал все щели, которые вели в прежнюю жизнь. Не допускал сочувствия к себе, не сожалел об утраченном.

Николай Константинович был окружен женским вниманием, благословен детьми. Но впервые, пожалуй, весть о том, что у него есть сын, оказалась настолько ошеломляюща. Ведь все эти годы Николай, не признаваясь даже самому себе, мечтал о Лизе. Почему-то не верилось, что она могла его забыть. Но мог ли он рассчитывать, что она пожертвует своим благополучием и счастьем ради того, чтобы отправиться на край земли к ссыльному, опозоренному бывшему великому князю? И только теперь ему открылось, что все эти годы Лиза была с ним – растила их общего сына. Значит, все было не зря. Значит, Бог простил его.

* * *

…Шел 1918 год. Николай умирал. Неразбериха и хаос в стране, пришедшие на смену царскому режиму, его больше не волновали. Мысли о том, что когда-нибудь его позовут обратно – в Петербург, в семью, в великие князья, – мысли, которые не отпускали долгие сорок лет, сменились другими. Никуда не позовут, потому что звать уже некому. В Петербурге – разруха, семью истребили, власти императора больше нет. Больше не нужно ничего никому доказывать. Те, кто когда-то отринули его, теперь отринуты сами. Высшая справедливость свершилась. Было ли Николаю от этого легче? Вряд ли. Ведь умерла та Россия, которой он служил, ушли те люди, на которых он равнялся.

С каждым днем все тяжелее было дышать. Врачебной помощи никакой. Почти все покинули его. Снова и снова в бреду проходили перед ним сцены из прошлого. Близкие люди, недруги, женщины, которых он любил. Одна из них являлась в особом ореоле магической красоты: юная наивная девочка, искренняя подруга, красавица, при взгляде на которую столбенели мужчины, и, наконец, зрелая женщина, идущая под руку с сыном. Его сыном.

Скрипнула дверь. Уже с трудом возвращаясь в реальность, Николай открыл глаза. И сразу узнал Михаила.

– Здравствуй, отец.

– Подойди ко мне, сын, – с трудом проговорил князь.

Михаил встал у изголовья кровати, взял отца за руку. Легкое пожатие было ему ответом.

– Вот и ты пришел… проститься! Как Лиза?

– Ее больше нет, – с усилием произнес Михаил.

– Ну вот, значит, скоро свидимся! – взгляд Николая потеплел. – А ты береги себя… Уезжай отсюда.

– Я принял решение остаться в России.

– Это безумие!

– Да, я знаю. Буду пытаться остановить этот хаос.

– Ты – ее сын…

Умирающий некоторое время лежал неподвижно. Только хриплое дыхание вырывалось из груди. Наконец, тихий голос:

– Я любил Лизу. Она была моей путеводной звездой… Ты так на нее похож!.. Благослови тебя, Бог!

Глава сорок третья. Марко

Элена вышла из поезда на вокзале Milano-Centrale. Пройдя железнодорожную платформу, она вошла внутрь здания и теперь уверенно продвигалась в лабиринте коридоров и эскалаторов. Миланский вокзал чем-то напоминал ей Витебский в Санкт-Петербурге, хоть и построен он был в другое время и в другом архитектурном стиле. Оказавшись на парадной лестнице в просторном зале с высокими, словно летящими, потолками, Элена Маркони как будто перенеслась в эпоху начала двадцатого века.

Элена приехала к Марко. После нескольких дней, проведенных с Паоло, она почувствовала растерянность. Слишком быстрое сближение испугало ее. С таким трудом налаженная спокойная жизнь дала трещину, и что с этим делать, она не знала. Сегодня, проснувшись рано утром, она, повинуясь внезапному порыву, поехала на вокзал и села в поезд Venezia Santa-Lucia – Milano-Centrale. Уже в пути позвонила, чтобы предупредить о приезде. Ей