Людоед (сборник) - Александр Варго

Сидел за хулиганство и грабеж; жертвы – пожилые женщины… Попытки изнасилования? Ни одной. Через полгода отсидки Погорельцев попадает в тюремный госпиталь: вспорол себе живот. Попытка суицида? Чушь! Нет. В уголовной среде есть такой способ доказать себя. Чтобы не стать опущенным – вспорол себе живот. Возможно, над ним издевалась администрация, и это был протест? О таком в деле, конечно, не напишут. Но если действительно – протест, то вряд ли одиночная акция. Наверняка был кто-то еще.

Аня вбила в поисковике «ИТК № 7». И спустя полчаса нашла небольшую статью о суициде. Юрский Григорий Дмитриевич – повесился. Но это как-то расходилось с понятием протеста… Один повесился, другой вспорол живот? Аня вернулась к статье и сравнила числа. Погорельцев попал в больницу на два дня раньше ЧП с висельником. Юрский, Юрский… Рыжова вернулась к делу Погорельцева. Четыре жертвы – Милушова, Трифонова, Ершова и Юрская. Юрская Клавдия Афанасиевна. Вот и сложилась картинка. Юрский попадает в ту же зону, что и обидчик матери (жены, сестры, не важно), и пытается призвать ублюдка к ответу по закону лагеря. Тот, чтобы доказать свою «порядочность», – выпускает себе кишки. Тогда почему повесился Юрский? Вряд ли от отчаяния, что не смог отомстить обидчику, как хотел. А ведь на зоне могли опустить и за то, что пытался оговорить «товарища», честного сидельца. Получается – помогли Юрскому повеситься? Но не это теперь беспокоило Анну. Дыма без огня не бывает. По всему выходило, что у Погорельцева все же были предпосылки к сексуальному насилию.

Что есть еще о ИТК № 7? Аня продолжила поиски. Несколько статей о реорганизации в колонию строгого режима… Нет, неинтересно. А это что? Заметка о том, как санитары медблока ИТК № 7 спасли начальника колонии из огня, привлекла ее внимание. В газете имелась фотография – черно-белый снимок. А под ним – имена героев. Но она и без подписи их узнала. Обоих.

2

Майор Ильин не был уверен, что ему удастся выбить у Стрельцова людей, но несколько человек на Вешняковский парк у него все-таки будет. Если это их Миссионер (а в этом Ильин был уверен), то он вернется в этот парк. И когда это произойдет, им нужно быть начеку.

– Что думаешь? – спросил Стародубцев, кивнув на изуродованные тела женщины и собаки.

– Думаю, что тварь озверела. Он игрался с ними – перед тем как убить.

– Откуда такая информация? Этот маньяк, случайно, не твой внештатный сотрудник?

Ильин поморщился от неуместной шутки. Но все же попытался пояснить мысль.

– На руках – проволока, у пса на морде – тоже…

– Так, может, он после убийства?.. Слушай, а зачем ему этот взрыв? Он же ей и без того все нутро вывернул… Фирменный знак, что ли?

– Нет. Я же говорю: озверел, сука! Ты же читал дело!

Стародубцев пожал плечами и наконец-то снял свои дурацкие очки.

– Упустил.

– До этого он отрезал конечности и оставлял на новом месте преступления. Не всегда, но через раз – точно. Поджигал, вставлял…

– Молодые люди, – голос, отвратительно тягучий, словно из человека силой вытягивали каждый слог, прервал диалог Ильина и Стародубцева. Они обернулись. Перед полицейскими стояла женщина в розовой шляпе с вуалью, прикрывающей вылинявшие старые глаза.

– Мне кажется, вы здесь главные?

– Вот он, твой звездный час, – прошептал Ильин Стародубцеву, потом добавил, обратившись к женщине: – Я – нет, вот он поглавнее будет.

Ильину хорошо был знаком подобный типаж свидетелей. Всезнайки. Все им известно; по горячим следам могут самостоятельно отыскать злодея. Зачастую этим злодеем оказывается поднадоевший сосед или дворовый хулиган. Сейчас трепотни будет – не на одно дело. Розовая шляпка с усердием начнет доносить на всех, кто перешел ей когда-то дорогу. Виктор не хотел в этом участвовать. Отошел и направился к Сидихину.

– Петарды, – сказал эксперт, как только увидел Ильина.

– Сколько ж надо-то их, чтоб так развернуло?

Сидихин пожал плечами.

– Я думаю, он разрезал ей живот нарочно – чтобы вложить туда…

– Озверел, сука. Что-то еще? Отпечатки?

– Нет, ничего.

– Ладно… Пройдусь-ка, пожалуй.

Ильин развернулся, свернул на тропинку и дошел до еще одной похожей полянки, обрамленной кустарниками. Он не мог понять, для чего кто-то сделал эти идентичные островки. Они были настолько одинаковы, что вряд ли их сотворила природа. Человек. И его замысел майору был непонятен.

Ильин постоял внутри, потом вышел и обогнул кустарники, поймав себя на мысли, что не пытается разобраться в этом, конкретном убийстве, а хочет понять – куда зверь придет в следующий раз. В его действиях имеется спонтанность, но возвращения на место преступления для совершения нового – это просто из ряда вон. Преступника тянет на место преступления, так говорят. Майор Ильин считал это утверждение в корне неверным. Считал до тех пор, как…

– Можешь поздравить меня! – Стародубцев неожиданно вынырнул из кустов навстречу Ильину. Майор, однако, решил повременить с поздравлениями и, обойдя коллегу, заглянул за кустарник. И тут его осенило. Так вот оно что! Поляны похожи. И эти потайные места одинаковы… И внезапное появление, может быть… Его внутренний монолог прервал возглас Стародубцева:

– Эй, Ильин, ты меня слышишь?!

– Да. Что там у тебя?

– Эта милая Шляпница видела маньяка и готова описать его.

– Отправь ее в отдел. Пусть составят фоторобот. – Ильин продолжал разглядывать кустарники.

– Постой. Дослушай. Ты сказал, что он озверел? А он отупел. Расхаживать средь бела дня с битой в руках! В следующий раз он с бензопилой придет…

Ильин не понимал, о чем говорит Стародубцев. Но ему было все равно. Он думал не о том, что было, а о том, что будет.

3

Миша Леонов не собирался разговаривать с главврачом. Встречи с хранительницей бахил он тоже хотел избежать во что бы оно ни стало.

Он остановился на крыльце, окинул взглядом засохшие цветы, посмотрел в сторону беседки с табличкой «Место для курения». Там сидели три девушки в униформе. Он направился к ним, надеясь, что старой знакомой там не встретит.

Так и оказалось.

– Здравствуйте!

Девушки ответили ему почти хором.

– Скажите, а есть ли у вас отдел кадров?

– А зачем вам? – спросила одна.

– Хочу к вам устроиться. Санитаром, – улыбнулся Леонов.

– Да? Здорово! – обрадовалась другая. – А то у нас Егорка уволился. Сегодня последний день работает.

– Действительно, здорово. А где мне с Егоркой поговорить? Хочу узнать, может, его обидели, может, и мне не стоит…

– Вряд ли! Но как хотите. Он вон там, за третьим корпусом, с пациентом гуляет.

– А как фамилия вашего Егорки? Мало ли, разминемся?

Девушки дружно засмеялись, от чего Леонов почувствовал себя пародистом-неудачником.

– Так это и есть его фамилия, – сказала одна из них. – Егоров Тимур.

– Тимур?

Это было похоже на исполнившееся ожидание. У Миши даже засосало под ложечкой.

– Ага, – кивнули девушки.

– И гуляет он с Карповым? На инвалидном кресле?

Либо он быстро говорил, либо не смог скрыть напряжения в голосе. Девушки посерьезнели и как-то растерялись.

– Да, с ним…

Леонов едва не сорвался, чтобы побежать за корпус. Увольняется, гад. Но если бы он что-то почувствовал, то просто не вышел бы на работу. Ехал бы себе сейчас в направлении юга по М4. Но Егоров сегодня еще работает, а это значит, что время у Михаила имеется.

– Ага. Девочки, так где, вы говорите, отдел кадров?

В первом корпусе на втором этаже в двух комнатах площадью чуть больше, чем кабинет главврача, расположился отдел кадров. Это был скорее архив, картотека, в которой хранились личные дела работников. Хранительница всего этого добра была едва ли адекватней любительницы бахил, но на эту хотя бы Мишино удостоверение подействовало успокаивающе.

– Мне нужно личное дело Егорова Тимура, санитара из третьего корпуса.

Женщина молча вошла за конторку и скрылась в соседнем помещении. Через пять минут вернулась с папкой, завязанной на бант. Миша принял папку, нетерпеливо развязал ленточки. Сверху лежала трудовая книжка. Михаил пролистнул ее. Он хотел знать, когда Егоров устроился в больницу. Он работал здесь почти пять лет. Миша перевернул страницу назад.

Уволен по собственному желанию.

Ну а что еще они могли написать? Леонов посмотрел на записи с предыдущих работ.

Принят на работу санитаром…

Он перечитал еще раз, а потом еще и еще…

– Интересный послужной список, – сказал Леонов вслух, но его никто не услышал.

В личном деле нашлась и характеристика с предыдущего места работы. Миша пробежал глазами официальный бланк с канцеляризмами, расхваливающими Егорова Тимура. Потом сложил листик вчетверо и, глянув на дверь, за которой скрылась женщина, убрал его в боковой карман. Может, пригодится, а нет, тогда он просто вернет его героическому хозяину.