Девятый император - Андрей Астахов

– Это хорошо. Я видел приспособление, которое используют лучники в… в моей стране. Оно довольно простое, и сделать его нетрудно. Нужна только небольшая доска и длинная веревка.

– А можно еще поставить мишень на санки и тянуть, – предложил Ратислав.

– Неплохая идея, – одобрил Хейдин.

Они вышли из леса и направились к деревне той же дорогой, какой шли сюда. Хейдин прикинул, что они провели в лесу не больше трех часов. Снег подтаял, и идти было тяжелее, чем утром. Солнце было по-весеннему теплым. Хейдину под бараньим полушубком стало жарко.

– Белаш лает! – вдруг сказал Зарята.

– Я не слышу, – Ратислав повертел головой, прислушиваясь.

– Лает, лает. Вот, слышите?

Хейдин остановился, прислушался; то же самое сделал Ратислав. Действительно, вдалеке лаяла собака. А потом они услышали то, что обеспокоило их; собачий лай внезапно оборвался жалобным визгом, будто кто-то ударил собаку.

Зарята бросился бежать, проваливаясь в снег, набирая его в свои катанки.[28] Хейдин побежал за ним, схватил мальчика за руку.

– Скорее! – закричал Зарята. – Там чужие.

– Ты что, очумел? – рассердился Хейдин. – Я за тобой бегать должен?

– Пап, там Липка!

– Знаю. Ратислав, пригляди за ним.

– Ты куда? – захныкал Зарята, которого Ратислав крепко ухватил за плечи. – Я с тобой!

– Не глупи, – Хейдин опустился на корточки перед Зарятой, обнял его, прижал к груди. – Я только пойду и посмотрю, что там такое. Может, чужих и нет вовсе Может, приехали те, кого ты ждешь. Но сначала я должен проверить. Я ведь твой папка. Я должен тебя защищать. Так?

– Так, – согласился Зарята. – Только ты долго не ходи. Я буду о тебе беспокоиться.

– Не беспокойся. – Хейдин потрепал мальчика по щеке. – Ратислав за тобой присмотрит. Я быстро.

Оставив мальчиков, Хейдин направился к домам. Скоро он вышел из-за деревьев, и теперь дом Липки был прямо перед ним в каких-нибудь ста саженях. Улица была пустынна, только кое-где во дворах лаяли собаки. До ограды оставалось совсем немного, когда Хейдин увидел во дворе дома оседланных лошадей и рядом с ними какого-то невзрачного человечка, кормившего этих коней сеном. Еще один, коренастый и крепкий, бегал по двору за разбегающимися с испуганным кудахтаньем курами. Коренастый был вооружен; Хейдин заметил у него за поясом чекан. По лошадям было понятно, что незваные гости к знати не принадлежат, имущие люди не ездят на таких неказистых животинах. Это либо воины местного землевладельца, либо.-. Хейдин не хотел думать о нехорошем, но скверные мысли сами лезли ему в голову. Лошадей было семь, сколько было всадников – неизвестно. Поправив перевязь Блеска, Хейдин решительно направился к дому.

Когда-то Субар был ханом. Но потом он убил своего родственника, и род его изгнал. Субар не стаз просить о снисхождении. Из всех своих коней он выбрал самого лучшего, взял отцовскую саблю и лук со стрелами и навсегда покинул родное кочевье. Когда он уезжал, все родственники вышли из кибиток и молча смотрели ему вслед. Это напоминало похороны, и Субар ощутил тогда, как ледяной холод вошел навсегда в его сердце.

Перед ним было много дорог, но он выбрал путь на запад, на Русь. От своих родичей Субар слышал еще в детстве о том, что русские ханы охотно берут к себе на службу половцев – искусных наездников и храбрых воинов. Пристав к торговому каравану, идущему из Биляра на Русь, Субар сначала оказался в городке Козельск, где прослужил полгода в дружине местного князя. Потом, выучив язык урусов, накопив денег и опыта, юноша отправился на север. Половцы в Козельске говорили ему, что нигде наемникам не платят больше, чем в Господине Великом Новгороде.

Новгород принял Субара. Как раз шла война между суздальским князем Юрием и князем Мстиславом, княжившим в то время в Новгороде. Головорезы были в цене. Субара заметили. Его храбрость и жестокость сделали ему имя, а высокое происхождение давало право стать не просто наемным воином, но княжеским дружинником. Тринадцать лет Субар служил Новгороду – служил верно, пока Яков Млын не отправил его с дозором в Чудов Бор с приказом проверить донос Жилы.

Субар имел еще и второй приказ – разведать, где монголы. Поэтому он отправился не утром, как было задумано раньше, а на закате, чтобы не терять времени. С собой он прихватил четырех воинов – смолянина Лариона, торка Анбала, своего соплеменника Узуна и Шуйцу, единственного новгородца в этой компании. Все четверо были опытные и проверенные воины, и Субар с тайной гордостью принял командование над маленьким отрядом.

Выезжая из Торжка, Субар увидел у ворот города чужеземцев. Старик и девушка на отличных лошадях ждали, когда стража разрешит им проехать в город. Старик был чем-то похож на половца, а вот девушка… О, девушка была прекрасна. Субар думал о ней всю дорогу от Торжка до Лихославля, куда поехал разузнать новости о монголах. Но перед этим он разделил свой отряд.

– Вы, – приказал он Лариону, Анбалу и Шуйце, – возьмете этого человека, – и он показал на Афанасия Жилу, – и поедете в Кувшиново, где будете ждать нас с Узуном. Мы выполним приказ воеводы и присоединимся к вам послезавтра. Если этот смерд попытается сбежать, прикончите его.

– Я сбегать не собираюсь, – занудил Жила, перепуганный словами половца до дрожи в ногах, – я человек честный и Богом просветленный, ибо сказано в Писании: «Подвигом добрым подвизався на земли, восприял еси на небесах венец правды, его-же уготовал есть Господь всем любящим Его».

– Заткните ему рот! – велел Субар и отправился в Лихославль.

В городок он прибыл вечером. Лихославль был полон народу. Все дома были переполнены, люди ночевали прямо на улице у костров. От них Субар узнал новости, которые даже его, человека отважного, повергли в трепет. Монголы взяли Владимир и вырубили в городе и старого, и малого. Столица Владимирской Руси превращена в пепелище, на котором воют объевшиеся человечиной волки. Судьбу Владимира разделили Коломна, Углич, Торопец, Гороховец, Ростов, Муром, Юрьев-Польский, Москва, Суздаль, Переяславль и еще множество городов. Само Владимирское княжество больше не существует.

– А что же князь Юрий? – спрашивал Субар у сбегов. – Он где?

– Сказывают, убит в сражении на реке Сить. Кончилось время человеков, наступил Конец света, грядет Страшный суд!

– А монголы где?

– Идут лавой, – сказал ему какой-то человек с перевязанным лицом, одетый в драный закопченный полушубок явно с чужого плеча. – Их передовые разъезды уже под Тверью. Еще день-два, и они будут здесь.

– А ты сам откуда, человече?

– Из Дмитрова.

– Там монголы есть?

– Уже нет.