Жизнь экспромтом - Александра Поттер

— Я просто поверить не могла, когда увидела тебя здесь! Ты что, нас преследуешь?

Не надо, умоляю, не надо. Когда же закончится этот ужас? Понимая, что необходим какой-то новый предлог, Фрэнки сделала вид, что ищет на дне сумки какой-то несуществующий объект, страстно желая, чтобы там оказался мобильник, чтобы он зазвонил, чтобы она могла хоть с кем-нибудь поговорить. С кем угодно. Хоть со справочным бюро. Хоть со службой 911. На минуту она совсем забыла, что здесь ей, в сущности, не с кем говорить.

Рилли смотрел на Фрэнки. Ему очень хотелось с ней поговорить, но вместо этого он вынужден был болтать с ее маниакальной подругой Ритой. Он засмеялся чему-то, что сказала Рита, но даже не уловил, что именно она сказала. Он не мог сконцентрироваться. Он был просто огорошен, когда увидел, как Фрэнки входит в зал. Вот уж кого-кого, а ее в последнюю очередь он ожидал увидеть в этом отдаленном загородном ресторанчике. И выглядит она просто потрясающе. Не в пример ему, который выглядит, как последнее дерьмо. Даже хуже. Потому что он пришел сюда с Джедом и Софи, своими старыми друзьями, которые после его развода то и дело пытаются познакомить его с какими-нибудь девушками. Вот сегодня их угораздило привести для знакомства эту белобрысую цыпочку по имени Хрисси, будущую поп-звезду из Студийного городка. Он смотрел на Фрэнки. Какого черта она все время что-то ищет в своей сумке? Ему захотелось, чтобы она подняла голову и поговорила с ним — поговорила о вчерашнем вечере. Но она продолжает рыться. Рита все также маниакально смеется прямо у него над ухом. Он больше не мог этого выносить.

— Привет, Фрэнки.

Его голос. Низкий. Теплый. Доброжелательный. Он пронзил ее, словно острый нож. Она похолодела и подняла глаза.

— О, привет.

Ее голос. Высокий (даже слишком высокий, почти писклявый). Удивленный взгляд («О господи, рада видеть тебя здесь, я только что тебя заметила, потому что искала в своей сумке что-то чрезвычайно важное»). Доброжелательный (даже компанейский: «Мы с тобой добрые друзья, и наши отношения можно назвать отношениями брата и сестры»).

— Как ты себя чувствуешь после вчерашнего вечера? — Он откинул со лба прядь волос, падающую на глаза, и отодвинулся подальше от Хрисси. Ему не хотелось, чтобы Фрэнки поняла что-нибудь неправильно.

Ум Фрэнки оказался загнанным в угол. А как, собственно, она должна себя чувствовать после вчерашнего вечера? Влюбленной? На седьмом небе? Что именно он имеет в виду: то впечатление, которое он произвел на нее, или все эти многочисленные «Маргариты» и шампанское? Она не могла точно сказать, но очень хотела прояснить ситуацию. Принимая во внимание, что он наболтал вчера вечером Дориану — а возможно, и многим другим, кто только пожелал его слушать, — что она его совершенно не интересует, с ее стороны было бы в высшей степени некрасиво, если бы она не развеяла его возможных заблуждений относительно того, что он ее интересует. А такие заблуждения в его голове наверняка могли появиться, принимая во внимание, что большую часть вечера она провисела у него на шее, как какая-нибудь… она затруднилась подобрать слово кто.

— Ужасное похмелье. — После всех умственных потуг в ее голове родились только два эти слова. На пьянство можно списать все. Пьянство — вот основа всех извинений.

— У меня тоже. — Он улыбнулся. Такая прекрасная ночь, она стоит любого похмелья.

Фрэнки застыла. Он что, играет в ту же самую игру? Или, может быть, он просто не понял, что она хочет сказать? Она решила сделать свою мысль более прозрачной.

— Ох, я была так пьяна! — Она засмеялась, по всей видимости непринужденно. — И что только они кладут в эти «Маргариты»? Я просто потеряла голову, почти ничего не помню, что было в Ковбойском дворце. — Ну, уж теперь-то он не мог не воспринять ее послания, она все сказала громко и прямым текстом. Она совершенно не отвечает за свои вчерашние действия, и все, что она тогда говорила или делала, было результатом чрезмерного употребления алкоголя. Она просто напилась до чертиков. У нее отшибло память. И ее поведение не имело ничего общего со страстью, сексом или взбунтовавшимися гормонами. Она клеилась к нему потому, что не стояла на ногах, и если бы за кого-нибудь не уцепилась, то просто упала бы там, где стояла.

У Рилли пересохло во рту. Что это такое она пытается сказать? Что она ничего не помнит? Не может быть! Она не может не помнить. Она должна помнить!

— Ты не помнишь, как мы танцевали?

— А разве мы танцевали? — Надо ли об этом спрашивать? Она не переставала об этом думать с утра весь день.

Ему показалось, что его ударили в живот. Она не помнит! Но как она могла не помнить? На этой танцплощадке между ними произошло нечто очень важное. И кое-что изменилось в их отношениях. Он не знает, что именно там случилось, почему, зачем и как, но зато знает совершенно точно, что от этого нечто он себя чувствовал на седьмом небе. Такого с ним не случалось уже давным-давно. Но, может быть, он ошибся? Может быть, это всего лишь одностороннее впечатление, и она ничего такого не чувствует? И прошлая ночь не значила для нее ничего? И он также не значил для нее ровным счетом ничего? Он взял со стола кружку с пивом и сделал большой глоток. Пиво было горьким.

— Да, представь, мы танцевали. — Он говорил очень спокойно.

Они взглянули друг на друга. И выражение лица Рилли заставило Фрэнки внезапно пожалеть о своей браваде. Он не выглядел самоуверенным и нахальным. Скорей уязвленным и разочарованным.

— Эй, послушайте, может быть, вы нас представите? — Ее размышления были прерваны словами мужчины с косичками.

— О да, разумеется! — Словно очнувшись от сна, Рилли бросился выполнять свой социальный долг. — Это Джед, Софи, Хрисси.

Джед и Софи бурно выразили свою радость.

— Счастливы с вами познакомиться! — Они тянулись через стол, чтобы пожать Фрэнки с Ритой руки, долго улыбались.

Околоджазовая Хрисси не испытывала такого восторга по поводу нового знакомства. Она подвинулась поближе к Рилли, улыбнулась без всякого интереса и, произнеся маловыразительное «привет», продолжала макать рыбок в майонез.

И тут наступил момент, когда все почувствовали себя неуютно. В этой мертвой зоне между представлением и прощанием Фрэнки не знала, что ей делать. Ей хотелось как можно быстрее вылететь отсюда ко всем чертям, но это казалось проблематичным. Ей не хотелось выглядеть грубой, но в то же время ей не хотелось примазываться к чужой компании, словно она какая-нибудь навязчивая поклонница чужого таланта. К счастью, ситуацию взял под свой контроль желудок Риты, который внезапно издал громкое и жалобное урчание.