Этногенез и биосфера Земли - Лев Гумилёв

В таком же положении находились степные племена восточного Забайкалья, суммарно называвшиеся либо «цзубу», либо «да-дань» — татары. Цивилизованные кидани расправлялись с ними так же, как в XIX в. североамериканские колонисты — с индейцами прерий.

Но уже в 1115 г. все изменилось. Чжурчжэни восстали и к 1126 г. сокрушили империю Ляо. Направлением их этногенеза, т. е. этнической доминантой, стала консолидация племени. Это позволило бывшему племенному вождю Агуде создать империю, названную «Золотой».

У кочевников доминанта была иной. Из племен выделились отдельные витязи — «люди длинной воли», которые сначала очень бедствовали, но в конце XII в. обрели вождя по имени Тэмуджин, которого они нарекли Чингисом и избрали ханом. В жестокой гражданской войне «люди длинной воли» сокрушили племенной строй и создали Монгольский улус, в котором побежденные и победители объединились и слились в единый этнос.

Наконец, у южных берегов Байкала проявило себя воинственное племя меркитов. Кто такие меркиты по происхождению — не установлено. Они не монголы и не тюрки, а скорее всего самодийцы, но нам важно не это, а то, что до 1216 г. меркиты оспаривали у монголов гегемонию в Центральной Азии. Следовательно, тут перед нами взрыв этногенеза, аналогичный тем, которые мы рассмотрели выше. Существенно, что ареал этого взрыва этногенеза очерчен столь же четко, как и у предшествовавших ему. Не были затронуты ни эвенки, ни якуты на севере, ни корейцы, китайцы и тангуты на юге. На западе ареал выклинился у южной оконечности Байкала, не коснувшись ойратов и куманов (половцев), живших, подобно монголам, кочевым бытом. Можно думать, что перед нами оконечности ареала, а основная его часть пришлась на территорию Тихого океана. Если так (а для возражений нет оснований), то этногенетические взрывы, или толчки, явление, неотделимое от физической географии. История только фиксирует их, подобно тому как климатолог фиксирует перемещения циклонов и муссонов, а историко-географ — миграции кочевников Евразии. И теперь очевидно, что проявления активности степных и лесных этносов Евразии, не всегда связанные с климатическими колебаниями, но поражавшие воображение средневековых хронистов, являются результатами взрывов этногенеза. Это, и только это, роднит монгольский взлет с Великим переселением народов, торжеством византийского православия над древнеримским язычеством и проповедью ислама путем священных войн, образованием Тибетского царства, подвигами раджпутов и блеском двора императоров династии Тан. И, видимо, подобные «толчки», или «взрывы», локализованные на определенных территориях, дали начало великим этносам древности, исходные периоды которых не освещены источниками в той степени, как в Средние века.

После того как мы уловили в разнообразных явлениях элемент сходства, объяснить их различия крайне просто. Одинаковые импульсы в разных условиях внешней среды должны проявляться по-разному. Представим себе человека, идущего по горному хребту и толкнувшего ногой камень, который покатился вниз по склону. Иногда этот камень может вызвать лавину, которая погребет под собою несколько поселков, а иногда он застрянет в расщелине или натолкнется на уступ и тут же остановится. Рассчитать путь камня и предсказать его судьбу было бы можно, имея все данные о силе и направлении толчка, а также о всех препятствиях на его дороге, но практически такое количество данных получить невозможно.

Это наглядная иллюстрация судьбы этногенетического толчка, где роль препятствий, изменяющих развитие процесса, играют многие явления: социальные условия, сложившиеся за минувшие века, накопившаяся и унаследованная от предков культура, географическая среда региона, этническое окружение, включая международные связи, политические расчеты и интриги современников. Но все они набирают мощь лишь тогда, когда в этносистему поступает энергия, преобразующая ее и позволяющая совершать великие дела.

Что это за энергия? Определив ее характер, мы решим проблему этногенеза.

Отметим, что, изучая этническую историю, мы видим только общественные отношения и социальные институты. Но это не значит, что наши наблюдения исчерпывают тему. Ведь электричество или теплоту мы обнаруживаем только в проявлениях, видя, например, раскаленную нить в лампочке или ощущая ее нагрев, но это не мешает нам производить обобщение опыта и оперировать умозрительными понятиями. Да ведь и такие понятия, как «жизнь» и «социальная формация», — тоже обобщения многих наблюдений. Очевидно, таков же этнос.

Этнос соотносим с социальными и биологическими категориями так же, как соотносятся длина, вес и температура предмета: и то и другое — параметры процессов разной природы, не сводимых друг к другу. Поскольку мы уже установили, что социальные процессы и этногенезы развиваются параллельно, то необходимо проверить, как взаимодействуют этносы с популяциями — биологическими таксонами того же уровня. Нас ждут не меньшие сюрпризы.

Часть пятая

Природа внутри нас,

где показано, какая часть человека принадлежит природе, а какая нет, и какая часть мира за пределами человеческих тел находится вне природы, а также почему все рассказанное здесь и выше еще не решает проблемы этногенеза

XVIII. Этнос и популяция

Этнос — не популяция

Порой обыденные явления дают почву для научных заключений, перспективы которых уходят за пределы школьных представлений. В науке об этносе многое надлежит передумать и от многого привычного отказаться.

Неискушенному читателю может показаться, что этнос уподобляется нами организму с чисто биологическими функциями. Однако сходство здесь внешнее, а различия принципиальны. Этнос устраивает колонии и иногда существует в рассеянии, а рука или ухо, будучи отделены от тела, погибают. Организм обязательно производит себе подобное потомство, а этнос (каждый) неповторим, и традиция не перешагивает за границы суперэтнических целостностей. Организм обязательно рано или поздно гибнет, тогда как есть этносы-персистенты и т. д.

Ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между этносом и популяцией, которая (среди животных) может рассматриваться как аналог этноса. Разница тут гораздо глубже, чем сходство. Популяция — это совокупность особей одного вида, населяющая в течение ряда поколений определенную территорию, внутри которой осуществляется свободное скрещивание и которая в то же время отделена от соседних популяций некоторой степенью изоляции. Этнос же, как мы видели, — не совокупность сходных особей, а система, состоящая не только из особей, разнообразных как генетически, так и функционально, но и из продуктов их деятельности в течение многих поколений: техники, антропогенного ландшафта и культурной традиции. Для этносов динамических характерно еще ощущение исторического времени, что фиксируется календарями с разнообразными системами отсчета. Но и отсутствие ощущения исторического времени как этнопсихологической категории у этносов в фазе гомеостаза не дает права рассматривать их только как популяции. Даже статический этнос может довольно свободно, хотя в известных пределах, менять свой ареал, совершая миграции при изменении географической среды в поисках привычных условий. Скрещивание внутри этноса регламентировано либо сословными взаимоотношениями, либо традиционными запретами кровосмешения, либо нормами права и религии. Когда же эти запреты ослабевают, что иной раз случается, то это всегда симптом приближающегося распада этноса.

И наконец, характер этнической изоляции от соседей не связан с территорией. Если происходит территориальное совмещение двух популяций — они немедленно сливаются в одну, а два или более этносов могут сосуществовать на одной территории веками, образуя либо суперэтнос, либо зону этнического контакта на любом уровне. И наоборот, борьба между этносами — явление частое, хотя и необъяснимое с точки зрения борьбы за существование, ибо эта борьба часто не вызывается перенаселением региона. А борьба между популяциями как дискретными (корпускулярными) системами невозможна, ибо цель особи в популяции — выжить самому и дать потомство.

Стайные, как и стадные, формы существования популяций высших млекопитающих, на первый взгляд, похожи на элементарные этносы. Но это сходство мнимо. Стаи — это семейные ячейки, моногамные, полигамные или сезонные. Они распадаются, как только самец-вожак ослабевает и теряет влияние на собственных детей. Этнос же вырастает из консорции, т. е. группы людей, объединенных общей судьбой. Если это одни мужчины, то они добывают жен на стороне, и семейные отношения возникают во втором-третьем поколении. Семейные связи закрепляют возникающий этнос,[253] но они не обязательны, ибо наблюдаются случаи широкой экзогамии, особенно явные при комплектовании гаремов.