Дживс и Вустер (сборник) - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

– Ладно уж, – сказала Бобби. – Тогда дуй побыстрей отсюда. Правда, мне хотелось, чтобы ты тоже слушал мамину пьесу и хохотал в нужных местах.

– Не думаю, что в пьесе будут такие места, – сказал я. И с этими словами в два прыжка выскочил в холл, схватил шляпу и рванул на улицу. В этот миг у подъезда остановился автомобиль, в котором сидели папаша Блуменфелд и его мерзкий отпрыск. Я понял, что мальчишка меня узнал, и сердце у меня ушло в пятки.

– Привет! – сказал он.

– Привет, – выдавил я.

– Куда это ты шпаришь? – спросило дитя.

– Хм-м, – буркнул я и припустил в открытые просторы.

Я пообедал в «Трутнях» в свое полное удовольствие, потом довольно долго сидел за кофе, покуривал сигареты. В четыре часа я решил, что можно, пожалуй, подумать о том, чтобы вернуться домой, но, не желая рисковать, я сначала позвонил Дживсу:

– Путь свободен, Дживс?

– Да, сэр.

– Младшего Блуменфелда поблизости не наблюдается?

– Нет, сэр.

– Может, забился куда-нибудь в укромный уголок?

– Нет, сэр.

– Как все прошло?

– Мне кажется, вполне удовлетворительно, сэр.

– Не спрашивали, почему меня нет?

– Я думаю, мистер Блуменфелд и юный мастер Блуменфелд были несколько удивлены вашим отсутствием, сэр. Судя по всему, они вас встретили, когда вы выходили из дома.

– В том-то и дело. Ужасно неловко, Дживс. Ребенок, видно, хотел со мной поговорить, а я что-то буркнул и промчался мимо. Они это как-нибудь обсуждали?

– Да, сэр. Юный мастер Блуменфелд высказался по этому поводу.

– Интересно, что он сказал?

– Не могу точно его процитировать, сэр, но он провел аналогию между вами и кукушкой.

– Кукушкой?

– Да, сэр. Он сказал, что у кукушки интеллект выше.

– Так и сказал? Вот видите, как я был прав, что ушел из дома. Одна такая шуточка с его стороны – и я врезал бы ему по зубам. Дживс, вы, как всегда, дали мне мудрый совет.

– Благодарю вас, сэр.

– Итак, поскольку путь свободен, я возвращаюсь домой.

– Может быть, сэр, вы сначала позвоните мисс Уикем? Она пожелала, чтобы я передал вам эту ее просьбу.

– В смысле, чтобы я ей позвонил?

– Совершенно верно, сэр.

– Хорошо. Ее номер?

– Слоан, 8090. Я думаю, это резиденция тетушки мисс Уикем на Итон-сквер.

Я набрал номер, и до меня немедленно донесся голосок юной Бобби. По его звучанию я догадался, что она чрезвычайно довольна.

– Алло? Берти, это ты?

– Собственной персоной. Какие новости?

– Блеск! Все прошло просто на ура. Обед был что надо. Ребенок наелся по самые брови и с каждой минутой становился все дружелюбнее. А когда прикончил третью порцию мороженого, то был готов расхвалить любую пьесу, даже мамину. Я шпарила изо всех сил, чтобы не дать ему опомниться, и он проглотил пьесу как миленький. Когда я дошла до конца, старый Блуменфелд говорит: «Ну, сынок, как, по-твоему?» Ребенок мечтательно улыбнулся – наверное, вспомнил о фруктовом рулете – и говорит: «Порядок, папуля». Сейчас старик Блуменфелд повел его в кино, а в половине шестого я пойду к ним в «Савой» подписывать контракт. Только что говорила по телефону с мамой, она вся в нетерпении.

– Потрясающе!

– Я знала, что ты обрадуешься. Ой, Берти, чуть не забыла. Помнишь, ты как-то говорил, что готов для меня на все?

Я настороженно замолчал. Честно признаться, я действительно однажды именно так и высказался, но это высказывание предшествовало истории с Таппи и грелкой. В более трезвом настроении, рожденном упомянутым эпизодом, я бы не был так щедр на обещания. Вы знаете, как это бывает. Любовь вспыхивает и умирает, разум возвращается на свой трон, и вы уже не ощущаете в себе готовности плясать под дудку вашего кумира, как в раннем чистом пылу божественной страсти.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Мне не надо, чтобы ты что-то делал. Это я кое-что сделала и надеюсь, ты не рассердишься. Видишь ли, только я начала читать пьесу, как в комнату вбежал твой пес, скотчтерьер. Ребенок пришел от него в восторг и, многозначительно глядя на меня, сказал, что мечтает как раз о такой собаке. Естественно, мне ничего не оставалось, как ответить: «Я тебе ее дарю».

Я покачнулся:

– Ты… ты… Что ты наделала?!

– Подарила ему твою собаку. Я знала, что ты не будешь возражать. Понимаешь, мне важно было задобрить мальчишку. Если бы я ему отказала, он бы охаял пьесу, и тогда все эти рулеты и прочие сласти пошли бы коту под хвост. Видишь ли…

Я бросил трубку. Челюсть у меня отвисла, глаза вытаращились. Я, шатаясь, вышел из телефонной кабины, неверной походкой добрел до выхода и окликнул такси. Ворвавшись в квартиру, я завопил, призывая Дживса:

– Дживс!

– Сэр?

– Знаете, что случилось?

– Нет, сэр.

– Собака… пес тети Агаты… Макинтош…

– Я что-то его не вижу, сэр. Когда обед закончился, он куда-то делся. Может быть, он у вас в спальне?

– Да, как бы не так! В спальне! Я вам скажу, где он – в «Савое»!

– Сэр?

– Мисс Уикем сказала, что отдала его Блуменфелду-младшему.

– Сэр?

– Отдала его этому гнусному мальчишке, говорю вам. Подарила. Отдала в качестве подарка. С наилучшими пожеланиями.

– Каковы мотивы данного поступка, сэр?

Когда я объяснил все обстоятельства дела, Дживс почтительно поцокал языком.

– Я всегда придерживался мнения, если вы припомните, сэр, – сказал он, – что мисс Уикем, хотя и очаровательная юная леди…

– Да-да, сейчас это не важно. Что мы можем предпринять? Вот