Завеса Правды и Обмана - Анали Форд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Такой хороший был костюм, – пробормотал он, затем окинул меня резким взглядом, от которого я сжалась. – Он что-то сказал тебе перед смертью?
Я оглянулась на скрюченную фигуру зверя, рукой неуверенно потянувшись к клинку в форме хвоста, спрятанному под моим изодранным платьем. Я схватила его в тот момент, когда появился Уэйлан, когда он был поглощен видом крови и совершенно не обращал внимания на человека, сунувшего что-то себе под корсет. Я заставила руку успокоиться, опуститься, пока я не выдала свой секрет.
Не знаю, что сподвигло меня взять его.
Так же как не понимаю, что толкнуло меня на ложь.
– Нет, – сказала я, и от этого у меня сдавило горло. – Ничего не сказал.
Глава двадцать восьмая
Из стычки с отродьем я вышла не совсем невредимой.
Я поняла это, только когда Уэйлан сгреб меня в охапку и поднял, а адреналин начал сходить на нет. Для него я была легкой как перышко, но самой себе я казалась такой же тяжелой, как и камни, которые составляли каньон.
Армин исцелил мою рану, но я все равно потеряла много крови, после чего меня еще и помотало, словно тряпичную куклу, я уж не говорю о том эффекте, который на меня оказывал Аварат с того момента, как я сюда попала. Похоже, для того чтобы снова прийти в форму мне нужно больше, чем сон.
Даже больше, чем несколько ночей сна.
Когда Уйэлан протащил меня сквозь завесу, я с трудом удерживала себя в сознании.
Я видела только темный камень. Шелковые простыни. Озабоченные лица, маячившие в дверях.
Последнее, что я увидела перед тем, как веки закрылись под невероятным, невидимым весом, было тело, спрятанное под простынями на соседней кровати.
Армин.
Он по-прежнему не шевелился, и когда я погрузилась в глубокий сон, меня охватил страх за него, вопреки заверениям Уэйлана, что он жив. Во сне меня одолевали кошмары о горящих лесах, ледяных озерах и стенах каньона, настолько сухих, что даже простое дыхание ощущалось ножом в горле.
В промежутках между приступами кошмаров я смутно осознавала короткие мгновения бодрствования. Я видела нависшие надо мной лица: некоторые были мне знакомы, другие – нет, ночи тянулись одна за другой, и новых лиц становилось больше, чем знакомых. Незнакомые лица сливались в моих кошмарах в одно, присоединяясь к следопытам фейри и людям, желавшим мне смерти из-за крови, что текла в моих венах. Полные ненависти, они глумились надо мной. Полные жалости.
Под конец я уже и не знала, что хуже.
Среди снов я слышала голос фейри из озера. Голос из воды, из тьмы. Он всегда был безликим. Всегда наблюдал. Всегда говорил одно и то же. Приказывал оставаться в живых.
Как будто у меня был выбор.
Эти сны должны были выматывать меня сильнее всего, но они не шли ни в какое сравнение со снами об Армине.
Мы пережили ночь в пещерах, но когда мы их покинули, то унесли кое-что с собой – Армин даже больше, чем я. Хотя это я лежала без сил, когда он уже давно поднялся и теперь стоял возле моей кровати, именно он изменился сильнее.
Именно ему было невыносимо смотреть на меня, даже в моих снах.
Принц Песчаного двора из моих снов совершенно не был похож на принца, спасшего меня в пещере. Этот принц был сломлен. Он был напуган. Ему было стыдно.
Я не понимала.
Но это всего лишь сон.
Лишь сон… только если это действительно не так.
Когда я окончательно проснулась, то почувствовала, будто снова выныриваю из темных вод озера, как в первый день. Меня все еще окутывала пелена сна, простыни, словно вода, старались утянуть меня вниз, пока я пыталась сесть в постели. Сон закрывал мои горячие и тяжелые веки, несмотря на то, что я тряслась в холодном поту.
Я бы уступила и легла обратно, если бы не вид соседней кровати. Когда я ненадолго просыпалась в прошлые разы, я всегда видела очертания Армина.
Сейчас же кровать пустовала.
От того как идеально были натянуты и заправлены под матрас простыни, у меня скрутило живот. Для меня это могло значить только одно.
Я с трудом спустила ноги с кровати, замерев, чтобы откинуть прядь волос, прилипшую к плечу. Раньше я заплетала волосы в косу, но сейчас локоны точно прилипли к затылку. Обнаженная кожа поблескивала в свете горевшего под огромной каминной полкой огня.
Обнаженная кожа.
Меня кто-то раздел.
Шок от осознания прогнал остатки сна. По напряженной спине пробежал холодок, когда кровь – точнее, то, что от нее осталось, – отлила от лица. Я лихорадочно начала рыться в одеялах, кучей сваленных вокруг меня, ощущая возрастающий ужас.
– Это ищешь?
Кожа вспыхнула от стыда, когда Уэйлан, появившийся из воздуха, как умел только он, извлек из кармана изогнутый кончик хвоста отродья.
Демон не мигая смотрел на меня поверх своего длинного, тонкого, как карандаш, носа.
Я облизнула потрескавшиеся губы, гадая, слышит ли он, как бешено стучит пульс под моей кожей.
– Я… Я нашла его в пещере, когда ты ушел.
Уэйлан печально изогнул бровь:
– А это действительно так?
Я хотела кивнуть, но одного взгляда на демона хватило, чтобы понять, что обманывать бесполезно. Я ссутулилась, натягивая промокшие простыни и прикрывая ими дрожащие плечи. Было холодно несмотря на огонь и позднее лето. Чересчур холодно.
Я слишком устала, чтобы придумывать очередную ложь.
– Нет, – сказала я, уставившись в камин прямо перед собой, где оранжевые и желтые язычки пламени сражались за доступ к кислороду. – Мне его дало отродье.
Я думала, Уэйлан на меня рассердится. Он имел полное право. Он меня спас, а я взамен обманула его.
Именно поэтому его следующие слова меня поразили:
– Я не виню тебя в том, что ты мне солгала. В неправильных руках он станет опасным оружием.
Уэйлан покрутил похожий на лезвие отросток в руках, но когда тупой конец хвоста порезал его палец, он коротко охнул. Остался лишь крошечный след от укола, даже кровь не выступила, но он поморщился, держа лезвие на расстоянии вытянутой руки.
– Им слишком легко пораниться. Он бы тебе кончик пальца отрезал.
– Но…
– С ним нужно что-то делать.
Не успела
