Страж фараона - Михаил Ахманов

– Ты даришь меня радостью, Меруити. – Он помолчал и спросил: – Что будет с ним? Не через десять или двадцать лет, а в ближайшие годы? Как ты поступишь?

Лоб ее пересекла морщинка.

– Я прикажу, чтоб его воспитали как царя и чтобы он жил, ни в чем не испытывая недостатка, как царский наследник. Но не здесь, в Уасете, не в Мен-Нофре или других великих городах... в каком-нибудь другом месте, где не найдется у него сторонников... в святилище Птаха, что за Южным Оном... Уединенный храм, место близкое и почти безлюдное. Инени присмотрит за ним.

И Рихмер, добавил про себя Семен. В этом уединенном храме сторонников, может, и не найдется, а вот пара-другая соглядатаев – наверняка!

– Верно ли я решила? – Меруити склонилась над ним.

– Верно, моя прекрасная царица. Довольно крови!

Она улыбнулась, будто сбрасывая с плеч непомерную тяжесть.

– Ты прав, довольно крови... Не будем гневить Амона и Хатор, ибо они даровали мне больше, чем я просила, – трон, и власть, и счастье любви... Так стоит ли отнимать последнее у мальчишки? Его жизнь?

– Не стоит, – сказал Семен, целуя ее руки.

Часть 3

ГОД ПЯТЫЙ. СТРАНА ПИОМ, ОАЗИС УИТ-МЕХЕ

Глава 12

ТЕЧЕНИЕ ЛЕТ

Он, знавший столь многое, был не в силах объяснить, как очутился в Та-Кем, в благословенной долине Хапи. Когда я спрашивал его об этом, он погружался в глубокую задумчивость, а после говорил, что объяснение есть, однако не у него.

– У кого же? – спрашивал я, и он отвечал с улыбкой:

– У тех, кто придет после.

Ночью к нему пришла То-Мери.

Груди ее были тяжелы и прохладны, бедра – широки, кожа пахла мускусом, и в свои семнадцать лет она казалась сочным плодом граната: нажмешь, сдавишь слегка – и брызнет сладкий живительный сок.

В скромном домике Тотнахта ложа не нашлось, и Семен устроился на спальной циновке под покрывалом, ибо в месяц фармути ночи бывали холодными – даже здесь, в стране Пиом, напоминавшей райский сад. Тотнахт, получивший землю на вновь орошенных территориях, на запад от Озера и городка Хененсу, трудился вместе с братом в полях и лугах, а строительству жилищ внимания не уделял: стояли у него пять хижин из тростника, для супруги, детишек, всяческой утвари и запасов, и самую просторную из них он предоставил Семену. Ако с Техенной и остальная свита расположились у соседей, ну а То-Мери, служанка, ведавшая пищей и одеждой господина, была, разумеется, при нем. И в эту ночь – совсем близко...

“Ближе некуда!” – думал Семен, чувствуя, как прижимается к нему юное сильное тело. Девочка из Шабахи, дочь Хо, охотника на слонов, выросла красавицей, и все мужчины в доме, начиная от Ако и Техенны и кончая учениками из мастерской, уже пару лет посматривали на нее с плотоядным интересом. Но она избегала мужского внимания, и это казалось Семену вполне понятным: слишком ранний сексуальный опыт и насильник Икеда могли отбить всякую тягу к плотской любви. Что же касается чувств платонических, то этого простой народ в Та-Кем не понимал. Да и какие платонические чувства? Она была высока и стройна, с бархатистой шоколадной кожей, гибкой талией и длинными ногами, с грудью как две виноградные грозди и милым улыбчивым личиком; всякому роме было понятно, что боги создали ее не для бесплодных мечтаний, а для любви.

Однако к мужскому роду-племени То-Мери относилась с недоверием. За двумя исключениями: старый Мерира был ей приемным отцом, тогда как Семен – разумеется, господином, но еще и кем-то вроде дядюшки, богатого, доброго и щедрого. Он обучал ее счету, чтению и письму, водил в святилища и мастерскую, рассказывал о царских дворцах и своих путешествиях, следил, чтобы к праздникам ей приготовили подарок – нитку бус, зеркальце из полированной бронзы, тонкое полотно на платье. Как-то так получалось, что дома она всегда была поблизости, и ее присутствие, почти незаметное, не тяготило Семена – наоборот, казалось чем-то естественным и даже приятным. Повзрослев, она мало-помалу оттеснила других служанок, не позволяя ни одной из них касаться одежды господина, чистить его украшения или прислуживать во время трапез. Возможно, тут не обошлось без девичьих разборок, но То-Мери в пятнадцать лет была сильней и выше хрупких дочерей Египта, и кулачок у нее был тяжеловат. Ну а там, где она не справлялась, помогала Абет, с палкой для раскатывания теста.

Последние годы То-Мери сопровождала Семена во всех его странствиях – в каменоломни у острова Неб, и в рудники Долины Рахени<Долина Рахени – ныне Вади Хаммамат; дорога, проложенная через Восточную (Нубийскую) пустыню между городом Коптосом (Кебто) и древнеегипетской гаванью Суу на побережье Красного моря, откуда отправлялись корабли в Пунт. В Восточной пустыне были каменоломни и рудники, где добывали золото и медь.>, и в города Мен-Нофр и Пермеджет, и в земли Дельты, что превращались во время половодья в архипелаг окруженных водой островов. Она побывала с ним на побережье Уадж-ур, в Буто, Саи и Хетуарете, у канала Татенат и в стране Гошен, граничившей с бесплодным Синаем; и во всех этих местах, изобильных или пустынных, к услугам Семена были чистые одеяния, накрытый стол и чаша с водой для омовений – а в чаше плавали лепестки роз или иных цветов, смотря по сезону. В общем, сплошная идиллия, как и положено между заботливой племянницей и добрым дядюшкой.

Но, как выяснилось в эту ночь, одних идиллий для То-Мери было маловато.

Семен уже дремал, когда она пришла, откинула покрывало и по-хозяйски, будто супруга с десятилетним стажем, расположилась рядом. Ее теплое бедро легло на его живот, шевельнулось туда-сюда, а через мгновение, убедившись в неизбежном результате, она наклонилась над ним, крепко обхватив коленями и прижимая к лицу нежные полные груди. Семен не успел и слова молвить, как его ладони оказались у нее на бедрах, и началось плавное скольжение – то вверх-вниз, то вперед-назад, и получалось это у нее отнюдь не хуже, чем у арфисток и даже чем у возлюбленной Меруити. Эта неожиданная опытность ошеломила его – вряд ли толстяк Икеда мог обучить ее любви за ту неделю, когда насиловал малышку в своей хижине. Выходит, надоумили служанки... объяснили, что господину надо пребывать в покое, вкушая наслаждение, а девушка должна трудиться, работать вот так, вверх-вниз, вперед-назад...

Он попытался высвободиться, но То-Мери держала крепко, уперевшись в его плечи ладошками, и в лунных лучах, едва озарявших хижину, Семен видел, как поблескивают ее глаза и зубы и мерно колышется грудь. Сопротивление могло привести к нешуточной схватке – в этой девчонке текла кровь охотников на слонов, и она умела добиваться своего! Подумав об этом, он рассмеялся, обхватил ее плечи и стан, прижал к себе покорное тело и слегка ей помог – так, что она всхлипнула и застонала, обдавая его шею теплым дыханием. Вскоре стоны сделались частыми, мышцы под бархатной кожей напряглись, и Семен ощутил, что сам улетает куда-то – быть может, в те волшебные края, какие он посещал доселе лишь с одной Меруити. Он прикоснулся к губам То-Мери – они были жаркими, сухими, как ветер ее родной саванны, пьянящими и сладкими, будто перебродивший мед.

Наконец девушка судорожно вздохнула и вытянулась в блаженной истоме, все еще стискивая его бедрами, приникнув влажным лоном к его животу. Семен лежал, поглаживая пышные пряди ее волос, чувствуя, как в бешеном ритме бьется сердце То-Мери, и размышляя, как понимать случившееся.

Каприз? Позыв физиологии? Желание услужить господину? Может быть, подольститься к нему?

Однако блаженная улыбка на губах То-Мери доказывала, что все не так-то просто.

– Господин был щедр к своей служанке и могуч, словно Амон на ложе Мут, – отдышавшись, промурлыкала она. – Господин доволен?

– Господин желает знать, как пришла тебе эта идея. Сама додумалась или подсказали?

– Ну-у... – Она куснула зубками ухо Семена. – Может, сама додумалась... а может, кто подсказал...

Семен шлепнул ее по упругой ягодице, и То-Мери взвизгнула.

– Отвечай, когда я спрашиваю! И без уверток! Ты в моем доме пять лет, и этот дом к тебе добрей, чем родичи в Шабахи... Ты решила отблагодарить меня? Или чего-то хочешь? Или замуж тебе пора? Или...

Ладошка То-Мери прижалась к его рту.

– Мой господин очень мудр... знает причины всякого дела – целых семь, и ни одной истинной... Как глуп мой господин!

– Но-но! – строгим голосом сказал Семен. – Не забывайся, женщина! Выпорю или продам в Гебал<Гебал – египетское название города Библ, который, вместе с Сидоном и Тиром, был крупнейшим поселением и портом финикиян.> длиннобородым джахи!

– Выпори, но никому не отдавай, ни в Та-Кем, ни за его пределами, – шепнула она. – Я хочу остаться с тобой, господин, ибо ты дорог сердцу моему... давно, очень давно... Маат видит, что это – истина!

Семен замер, боясь вздохнуть, а она все шептали и шептала, обжигая горячим дыханием его щеку: