Дело Белки - Александр Даган

– Не может быть! Не верю! Кого? – воскликнул он, хватая Арину Родионовну за руку.

– Всех! – неожиданно испуганным голосом ответила та.

– У них что, совсем крыша съехала?!

– Совсем, Ваня! Ей Богу, совсем!

– Мы должны их остановить! – тоном супергероя, узнавшего о новых планах мирового зла, заявил Иван.

– Если сумеем, – тихонько ответила бабка и добавила. – Теперь веришь, что я навсегда от них ушла?

– Верю! – без лишних раздумий ответил Дурак, и по тому, как он это сказал, я почувствовал, что Ивану и самому очень хотелось, чтобы старуха, действительно, оказалась честной Бабой Ягой, а не лживым агентом спецслужб.

– Тогда садимся, – объявила Арина Родиновна.

– Зачем?

– А ты что, собрался в Переход прямо с ковра прыгать? Старуха лихо направила наш летательный аппарат вниз, и через мгновение зависла над небольшой полянкой, окруженной густым смешанным лесом.

– Что-то я не в курсе того, что здесь хоть один Переход есть, – снова начал сомневаться в Бабе Яге Иван.

– Ты-то ладно. Главное, что и вэчекисты не в курсе, – с широкой ухмылкой, ответила бабка, перебираясь с ковра на твердую землю. – Мне его одна кикимора с Лихой Пади открыла. Только она с подружками про него и знает.

– Не пойму я тебя, Яга, – нахмурился Иван. – То ты верно своим хозяевам служишь, то незаконное волшебство покрываешь.

– Во-первых, служила! – резко осадила его старуха. – А, во-вторых, никакого волшебства я не покрывала. Много ли кикиморы наколдуют. А вот не дать девкам на свиданку сбегать, это и впрямь изуверство какое-то. Понял?

– Понял, понял! – согласился Дурак, который явно смутился, узнав истинное назначение Перехода. И тут его окликнул узбек:

– Иван-ага, – обратился к нашему начальнику Хан, – Объясни, что происходит. Что на той стороне делать будем?

– Вот-вот, – поддержал его счастливчик. – А то, я так понимаю, нам сейчас в бой, а с кем не знаем.

– Извините, парни! – сурово сказал Дурак, окидывая нас прощальным отеческим взглядом. – Сегодня в бой идут одни старики! Никакие уговоры не подействовали. Хотя мы и устроили Ивану и Арине Родионовне настоящее показательное выступление а-ля Плач Ярославны, не желающей отпускать князя Игоря. Однако, князь, вернее Дурак, так и остался непреклонен, а Баба Яга и вовсе не вмешивалась в его разборки с подчиненными. Похоже, Дмитрий раньше всех понял тщетность наших попыток. Поэтому он просто уныло отошел в сторону и стал с равнодушным видом наблюдать за старухой, которая бормоча себе что-то под нос отсчитывала по несколько шагов то в одну, то в другую сторону, видимо, пытаясь отыскать любовный портал сексуально неудовлетворенных кикимор. Зато узбек сделался просто сам не свой. Он вцепился в Ивану в рукав и сбивчиво объяснял, что ему любой ценой надо попасть на «ту сторону».

– Зачем, Али?! – не выдержав, повысил на него голос наш в высшей степени сдержанный старший товарищ. – Что тебе там надо?

– Я слово дал! – объяснил узбек. – Честное слово защитника. Мне надо одно живое существо спасти!

– Тебе одно, а нам сотню! – строго сказал Дурак. – Пойми, тот браслет, что вы на Бабе Яге видели – это так называемое «Золотое яичко». А линия, начерченная поперек означает «раскол», то есть лицензию на убийство любого волшебного существа. «Вэчекисты» давно искали благовидный предлог извести обитателей поселений. Теперь он у них появился. Уничтожать будут всех и каждого, так что ваше присутствие мне попросту свяжет руки. Все понятно? Было видно, что Хан, несмотря на все объяснения начальника, просто не может согласиться с его аргументами. Однако Ивана это больше не интересовало. Он взялся за золотую цепочку своих карманных часов и потащил их наружу. Цепь оказалась необычно длинной – чуть ли не полтора метра. Да и сами часы были отнюдь не простыми. Иван откинул их крышку, надавил на какую-то тайную кнопку, и гладкий золотой диск ощетинился короткими острыми шипами. Приведя таким образом свой хронометр в боевую готовность Дурак стал раскручивать его на цепи, выписывая вокруг себя замысловатые сверкающие узоры, соприкосновение с которыми явно не сулило никому ничего хорошего.

– Иван Иванович, – окликнул я мастера часовых единоборств, пытаясь отвлечь его от эффектной тренировки. – Иван Иванович, мне надо с вами поговорить!

– Бесполезно, Лев! – с непривычной жесткостью в голосе ответил он. – Я уже все сказал.

– Вы – да! А я – нет! Похоже, эти слова неожиданно разозлили моего единственного доброжелателя в обществе. Он очередной раз крутанул цепью и, резко поддернув ее к себе, направил хронометр прямо на меня. Сверкнув перед самым моим лицом, часы атакующей птицей рванулись вниз и вонзились в землю строго посередине между моими черными тапками.

Покончив с этой демонстрацией своего раздражения, Иван сделал шаг ко мне и тихим, но внятным шепотом стал выговаривать все, что у него наболело:

– Вот, что, Лев, прежде чем ты откроешь рот, я тоже тебе кое-что выскажу. Ценю твое желание принять участие в этой спасательной экспедиции, но, несмотря на все твои старания, стойкость и доброту, мне приходится признать, что ты последний человек, с которым бы я хотел оказаться в критической ситуации. Прости, тебе неприятно это слышать, а мне неприятно это говорить. Но ты меня вынудил. Согласен, я сам предложил тебе войти в наше общество. Я думал, что твоя врожденная способность попадать в неприятности, может послужить нам на пользу. Однако все, что ты сделал на сегодняшний день, практически привело нас к катастрофе. ВЧК и Общество давно враждуют между собой. Мы – филантропы и романтики. Они – прагматики и реалисты. Мы готовы жертвовать собой, чтобы спасти любое магическое существо. Они видят в волшебстве лишь угрозу и опасность для обыденного мира. К счастью, кроме ВЧК, на земле существует еще несколько организаций, с которыми комиссии приходится считаться. Поэтому до сегодняшнего дня нам совместными усилиями удавалось ее сдерживать. Пропажа Белки сильно подорвала наши позиции. Но теперь, после того, как наш сотрудник нарушил правила обращения с магическими преступниками, способствовал массовому побегу из закрытого поселения и, наконец, совершил вооруженное нападение на сотрудников ВЧК, у них просто развязаны руки. Я знаю, что все это ты сделал, так сказать из лучших побуждений, но результат твоих неудач оказался попросту фатальным. Поэтому мне не остается ничего другого, как отправить тебя под присмотром ребят в Москву, где ты, надеюсь, не сможешь испортить ситуацию еще больше. Ну, что, ты все еще хочешь попросить взять тебя с собой? Я не ответил. Мне, вообще, нечего было сказать. Единственным, что вертелось у меня голове, был вопрос: «За что?» Но я скорее откусил бы себе язык, чем произнес эти слова вслух. Самым ужасным было то, что где-то по большому счету Иван был прав. Конечно, я мог привести ему старый как мир аргумент: «Иван, ты сам Дурак!» – но сути бы это не изменило. Меня взяли на службу таким, каков я есть, чтобы мои неудачи принесли кому-нибудь пользу. Однако, мне удалось выступить таким королем всех мировых обломов, что моя невезучесть перевесила все остальные качества и достоинства известных мне защитников. Так что вполне естественно, что Иван больше не желает иметь со мной дела. Оставалась лишь одна проблема, когда я обращался к Дураку, мне вовсе не хотелось убеждать его взять меня на «ту сторону». Напротив, я просто хотел сообщить ему, что Кощей выпустил нашу Белку на той стороне. И именно там ее следует и искать. Я попытался разлепить губы, но от всего услышанного у меня во рту разом пересохло, в голове мутилось, и я понимал, что ничего внятного мне сейчас произнести не удастся. Поэтому я просто повернулся к Ивану спиной и, шатаясь, побрел в сторону ковра. Там же оказались и Дима с Ханом.