Черный мустангер - Майн Рид

Мы видели вооруженных всадников, которые не могут быть не кем иным, как только краснокожими.

— На каком приблизительно расстоянии находятся они от нас? — спросил дон Эстеван.

— Когда мы их заметили, они были на расстоянии около 10 миль, — может быть, даже больше, чем 10, — и они еще не успели намного приблизиться сюда, потому что мы употребили всего с полчаса, чтобы спуститься с горы.

Прерывистое дыхание охотников и их раскрасневшиеся лица указывали на быстроту, с которою они бежали. Их обратный бег был настоящими скачками с препятствиями.

— Это большое счастье, что вы их увидали на таком далеком расстоянии, — снова начал дон Эстеван.

— Ах, сеньор! — сказал Педро. — Они довольно далеко от нас, но они скоро будут здесь. Они заметили наше присутствие и скачут к нам, чтобы окружить нас. Такой легкой кавалерии недолго сделать 10 миль по хорошей ровной дороге.

— Что же вы посоветуете нам делать, дон Педро? — спросил старый воин, с озабоченным видом крутя ус.

— Прежде всего, — ответил гамбузино, — не следует оставаться на этом месте. Как можно скорее снимемся с лагеря. Через час, может быть, уже будет поздно.

— Объясните, пожалуйста, Педро! Я вас не понимаю: сняться с лагеря? И куда перенести его?

— Туда, на вершину, — ответил проводник, указывая на Затерявшуюся гору.

— Но мы не сумеем втащить туда наверх наших животных, и у нас не хватит времени, чтобы перенести туда весь наш багаж.

— Стоит ли беспокоиться об этом! Мы можем считать себя счастливыми, если нам удастся спасти самих себя.

— Стало быть, вы полагаете, что следует все это кинуть?

— Да, синьор! Все, если понадобится. Я сожалею, что не могу посоветовать ничего лучшего, но другого выхода нет, и нам придется прибегнуть к этому средству, если мы дорожим своей жизнью.

— Как! — вскричал Роберт Тресиллиан. — Оставить все, что у нас есть: наш багаж, наши машины и даже наших животных? Это было бы непоправимым несчастьем! Наши люди храбры и отлично вооружены; мы сумели бы постоять за себя.

— Невозможно, дон Роберт, невозможно. Насколько я мог заметить, краснокожих приходится, по крайней мере, десять против каждого из нас, и мы наверняка будем разбиты. Далее, если бы мы и смогли сопротивляться им днем, то ночью они нашли бы способ сжечь нас, бросая в нас головни и смоляные факелы. Наш багаж так сух, что вспыхнет, как спичка, при малейшей искре. Мы должны защищать женщин и детей; только там, наверху, они могут быть в безопасности.

— Но кто вам сказал, — не унимался Роберт Тресиллиан, — что эти индейцы нам враги? Может быть, это отряд опатов?

— О нет, это не опаты! — вскричал гамбузино. — Эти индейцы снаряжены в военный поход, и я почти уверен, что это апачи.

— Апачи! — повторили все окружающие тоном, обнаружившим тот ужас, который внушали эти страшные дикари всем обитателям Соноры.

— Это не опаты и не манзы, это индейцы другого племени, — продолжал Педро, — они едут из владений апачей, у них нет с собою ни поклажи, ни женщин, ни детей, и я ручаюсь, что они вооружены с ног до головы, так как отправляются в какую-то военную экспедицию.

— В таком случае, — нахмурив брови, мрачно произнес дон Эстеван, — нам нечего ждать от них пощады.

— Нам нечего ждать даже какого бы то ни было снисхождения с их стороны, — добавил гамбузино. — Мы даже не имеем права надеяться на это после того, как поступили с ними капитан Перец и его товарищи.

Каждый из рудокопов знал, на что намекал Педро. Мексиканские солдаты незадолго до того произвели разгром целого отряда апачей, обманув их обещанием заключить с ними мир. Это была настоящая резня, совершенная с поразительною жестокостью и с поразительным же хладнокровием, — резня, каких, по несчастию, насчитывается довольно много в летописях пограничных войн.

— Я уверен, — твердо произнес гамбузино, — что нам угрожает нападение апачей, которые многочисленнее нас. Было бы безумием ожидать их тут. Взберемся на гору, заберем с собой все, что только можно унести, и оставим все остальное.

— Вы уверены, что там мы будем в полной безопасности? — спросил Тресиллиан.

— Как в хорошо защищенной крепости, — ответил Педро. — Никакая крепость, построенная человеческими руками, не выдержит сравнения с Затерявшейся горой. Двадцать солдат могли бы там защищаться против нескольких сотен и даже, может быть, тысяч человек. Мы можем поблагодарить Бога за то, что нам встретилось такое надежное убежище и так близко от нас.

— Нечего колебаться, — сказал дон Эстеван, перекинувшись несколькими словами со своим компаньоном. — Мы многое теряем, оставляя здесь поклажу, но другого выхода не видно. Приказывайте, сеньор Вицента, мы будем вам повиноваться во всем.

— Я могу отдать только одно приказание, — воскликнул гамбузино, — все наверх!

При команде Педро во всем лагере, за четверть часа перед тем совершенно тихом и спокойном, поднялись тревога и суета, которых невозможно описать. Каждый бегал и суетился, тут и там раздавались крики и плач. Матери собирали вокруг себя детей и со слезами прижимали их к своей груди. Им уже мерещились занесенные над головками детей индейские копья и ножи.

Все произошло так внезапно, что рудокопы сначала не знали, за что приняться; когда же они, наконец, немного пришли в себя, дело пошло у них на лад, и все дружно поспешили к ущелью, которое открывало путь к вершине горы.

Скоро весь крутой склон ущелья снизу доверху был покрыт людьми.

Со своею обычною предусмотрительностью рудокопы прежде всего позаботились поместить в безопасное место своих жен и детей. Они приняли все необходимые предосторожности для того, чтобы последние беспрепятственно добрались до вершины; однако даже и при этом те не раз падали на каменистой тропе, разбивали себе колени и обдирали руки. Но в спешке они не замечали ран в ушибов.

Когда женщины без серьезных потерь достигли вершины горы, мужчины поспешили обратно к корралю. Им жаль было оставлять свое имущество врагу, и они пытались спасти все, что только было можно.

Сначала, опасаясь за свою жизнь, они действовали очень осторожно и не отходили далеко, но когда один из посланных для наблюдения за окрестностями с вершины горы, вернувшись, донес, что краснокожих еще не видать, рудокопы поняли, что у них есть возможность спасти хоть часть своего добра.

— Забирайте прежде всего боевые припасы и провиант! — кричал Педро Вицента, пользуясь своими полномочиями. — Это необходимо на случай осады. Затем заберем все, что сумеем, — орудия, машины, веревки, парусину; но начать надо с пороха и съестного.

Ему повиновались беспрекословно. Немного спустя ущелье представляло еще более оригинальный вид: толпа людей, тяжело нагруженных, беспрестанно двигалась с равнины на вершину