Новейшая история России - Владимир Шестаков

Формально оба варианта пятилетки политически не противостояли друг другу. Председатель Госплана Г. М. Кржижановский до конференции объяснял в своих выступлениях, что два варианта плана – это как бы артиллерийская «вилка», так что «попадание» при выполнении плана будет в ее пределах. Он полагал, что отправной вариант будет выполнен безусловно, даже в случае неурожая и внешних осложнениях, но при этом полезно ориентироваться на оптимальный вариант. После партконференции серией постановлений ЦК партии, Совнаркома, ЦИК СССР были повышены пятилетние задания по чугуну, нефти, тракторам и провозглашен лозунг «Пятилетку – в четыре года». Название отправного, непринятого, варианта все более политизируется. В дискуссии вокруг заданий пятилетки его называют враждебным, оппортунистическим.

Принятый первый пятилетний план был ориентирован прежде всего на развитие тяжелой индустрии: металлургической и топливной промышленности, машиностроения. Тем самым он должен был создать надежную техническую базу для производства новейших систем вооружений. При общем темпе роста валовой продукции всей планируемой промышленности в 2,8 раза тяжелую индустрию предполагалось поднять в 3,3, а легкую – в 2,3 раза. Главной политической целью пятилетки было усиление социалистического сектора в городе и деревне. Но при этом первый пятилетний план, в отличие от последующих, базировался на принципах нэпа. В нем намечалось дальнейшее развертывание хозрасчета, доведение его до каждого предприятия (а не треста, как полагалось по закону 1927 г.). Важнейшим его достоинством была сбалансированность всех важнейших заданий между собой.

Решая задачи первой пятилетки, сталинское руководство становится на путь пересмотра и без того завышенных заданий. Летом 1930 г. на XVI съезде партии Куйбышев заявил о том, что необходимо каждый год удваивать объем капиталовложений и увеличивать производство на 30 %.

«Темпы решают все». В феврале 1931 г. Сталин заговорил о возможности и необходимости выполнения плана в основных отраслях за три года. Новые планы были далеки от реальных возможностей страны и лишь способствовали дестабилизации производства. На выполнение фантастических планов привлекалось все больше рабочих. За первую пятилетку их численность увеличилась с 4,6 млн до 10 млн человек. Росло число начатых и незавершенных строек: в конце первой пятилетки в них было заморожено 76 % капиталовложений против 31 % в начале. В конечном итоге фактические показатели выполнения пятилетнего плана существенно отклонились от запланированных, о чем свидетельствует приводимая таблица.

Планируемые и фактические показатели первой пятилетки

Новый курс в деревне. Непосредственным поводом для отказа от нэпа послужил кризис хлебозаготовок конца 1927 г., прямо связанный с попыткой форсировать темпы роста накопления и удержать цены на зерно на низком уровне. Хлеб давал валюту, поэтому от хлебозаготовок зависели сроки и темпы превращения Советской России из аграрной в индустриальную страну. К этому времени сложилась противоречивая экономическая ситуация. Крестьянское единоличное хозяйство укрепилось. Деревня расширяла собственное потребление сельхозпродуктов. Если в 1913 г. из деревни уходило 22–25 % производимого продовольствия, то в середине 20-х гг. лишь 16–17 %. В результате резко сокращается и продовольственный экспорт, и приток продуктов на внутренний рынок. Поскольку политические соображения в этот же период заставляли власти повышать уровень реальной заработной платы в городе, в стране раскручивается новый виток инфляции, нарастает дисбаланс между отраслями. Попытки правительства административными мерами стабилизировать положение и удержать цены на зерно на низком уровне не дали положительного эффекта. После очередного снижения цен на сельскохозяйственные продукты крестьяне отказались продавать свои излишки государству. За вторую половину 1927 г. заготовки зерна по сравнению с аналогичным периодом 1926 г. сократились с 428 млн до 300 млн пудов. Политика высоких темпов индустриализации оказалась под угрозой срыва. Аграрный сектор не выдерживал той нагрузки, которую возлагала на него экономическая политика государства. Если бы власть хотела и дальше развивать рыночные отношения, то одновременно с повышением налогов она должна была бы повысить и закупочные цены. Государство не захотело использовать экономические стимулы, и заготовительные цены повышены не были. Вместо этого вопрос из чисто хозяйственного превращается в политический. Привычка видеть причины экономических и политических провалов и просчетов главным образом в недостаточной организационно-партийной и идеологической работе приводит к тому, что вместо выявления и устранения действительных причин и неудач, вместо понимания в принципе обычных экономических процессов власть приводит в движение всю репрессивную мощь государства, встает на путь «закручивания гаек» и репрессий. После того как направленные в конце 1927 – начале 1928 г. на места с целью ужесточения административных мер по отношению к крестьянству грозные директивы ЦК ВКП(б) не внесли перелома в ход хлебозаготовок, Сталин обвинил в неудачах местное руководство. «Хлебозаготовки, – указывал он в телеграмме на места, – представляют… крепость, которую должны мы взять во что бы то ни стало. И мы возьмем ее наверняка, если проведем работу по-большевистски, с большевистским нажимом». Что это такое, Сталин продемонстрировал на практике во время своей секретной поездки в Сибирь в начале 1928 г. Это было его единственное посещение глубинных районов страны за все 30 лет пребывания на высших партийных и государственных постах. За три недели сибирского вояжа генерального секретаря ЦК ВКП(б) на практике была отработана система репрессивных мер против крестьянства, получившая затем название «урало-сибирский метод». Посещая хлебные районы Сибири, Сталин требовал наказывать крестьян по 107 статье УК РСФСР, предусматривавшей лишение свободы до одного года с конфискацией имущества за то, что они не желали продавать государственным заготовителям по низким ценам своим трудом произведенный хлеб. Более того, народным судьям предлагалось рассматривать подобные дела «в особо срочном и не связанном с формальностями порядке». При этом Сталин не скрывал своего намерения расколоть деревню, стравить крестьян между собой и в определенной степени руками самих крестьян выкачать хлеб у зажиточной части деревни. Именно эту цель преследовало его предложение, «чтобы 25 % конфискованного хлеба было распределено среди бедноты и маломощных середняков по низким государственным ценам или в порядке долгосрочного кредита». План хлебозаготовок 1928 г. удалось выполнить только ценой повальных обысков в деревнях и судебных репрессий.

Партийные руководители, помня указание Сталина во что бы ни стало взять «эту крепость», нажать «по-большевистски», рьяно взялись за выполнение сталинских директив. На местах создаются наделенные всей полнотой власти чрезвычайные неконституционные и внеуставные «хлебные тройки» в составе секретаря и двух членов окружкома и райкома. С целью активизации хлебозаготовок были широко применены методы продовольственной разверстки. В результате «оздоровления» заготовительных и партийных организаций на местах почти 1,5 тыс. коммунистов, «не желавших ссориться с кулаком», были привлечены к партийной ответственности.

Отсутствие критериев определения понятия «кулак» открывало широкий простор для беззакония и произвола. Для выкачки хлеба применялись не только «законные» (по 107 статье) судебные приговоры, но и внесудебные меры насилия. В Алтайском крае в селе Ая местные власти добивались от крестьян подписки о сдаче излишков посредством инсценировок расстрелов кулаков и середняков. За сокрытие хлебных излишков кулаков и многих середняков привлекали к суду. Только в Среднем Поволжье под суд было отдано 17 тыс. крепких хозяйств. Судебные органы в массовом порядке преследовали торговых посредников, владельцев мельниц и т. п. По отношению к предпринимательским слоям деревни вводились дополнительные налоги. Одновременно уменьшались кредиты, продажа сложной техники. Как и в период комбедов, большевистская власть поднимает против зажиточной части деревни бедноту.

Осенью 1928 г. на ноябрьском пленуме была сформулирована задача – увязать производственное кооперирование сельского хозяйства с разгромом кулачества. На пленуме Сталин определил колхозно-совхозное строительство в качестве важнейшего направления аграрной политики. На эти цели вдвое увеличивались капиталовложения. Тем самым фактически уже в 1928 г. нэп в деревне был ликвидирован. Его сменила политика «военно-феодальной эксплуатации крестьянства», взимания с него дани. Уже осенью 1929 г. примерно третья часть хлеба из деревни изымалась силой. В ответ на репрессивную политику крестьянство пыталось оказывать сопротивление. В 1929 г. было зарегистрировано до 1300 «кулацких» мятежей. Одновременно крупные зажиточные хозяйства дробились на мелкие, чтобы скрыть доходы и уменьшить налоги. Число кулацких хозяйств снизилось на 25 %. Уменьшался в целом приток продовольствия на городской рынок. Торговцы, не выдерживая произвола властей, закрывали свои предприятия. Экономический кризис приобретал всеобщий характер.