Приказано умереть - Владимир Колычев

Глава семнадцатая

Каролина с трудом разомкнула веки. Ужас какой-то. Голова напоминает пушечное ядро с зажженным фитилем – оболочка чугунная, а внутри порох. Такое ощущение, что вот-вот грянет взрыв. И во рту пустыня Кара-Кум. И кости ломит – как будто всю ночь по ней верблюды топтались…

А может, и топтались по ней. Только не верблюды. Что, если телохранитель с ней позабавился?..

Мысль в высшей степени нелепая, и прийти она могла только на чугунную голову.

Еще до похорон Эммануила она наняла новых телохранителей. Артем был воплощением человека-скалы – непроницаемое, словно вытесанное из камня лицо, мощный торс, литые мускулы. Алик тоже был из той же крепкой породы. Но если Артем воспринимал Каролину исключительно как охраняемый объект, то Алик видел в ней еще и женщину. Строил ей глазки, говорил красивые слова, пытался ухаживать.

Только ничего у Алика не получалось. Мрачная пелена траура пленила ее чувственность. О других мужчинах не хотелось и думать. Все ее мысли занимал только покойный муж.

После похорон Эммануила она закрылась в своей квартире и никуда не выходила. Не было никакого интереса к жизни, которая бурлила за окном. Шмотки ее не волновали, продукты закупали телохранители, иногда к ней приходил стилист из студии красоты. Полная изоляция от внешнего мира. Может, именно поэтому Алик и возомнил себя единственным в ее жизни мужчиной. Ведь она общалась только с телохранителями, но Артем как бы и не в счет.

Пришлось обламывать Алика. А она умела это делать. Но парень не унимался. И Каролина всерьез стала подумывать о том, чтобы заменить его на такого же евнуха, как Артем. Но пока что не решалась воплотить свой замысел в жизнь. Алик ей не нужен, это да. Но ведь женщина в ней умерла не совсем, что-то осталось. И подсознанием она хотела быть желанной…

Видимо, Алик перешагнул все границы… Вчера он оставался в квартире на ночь. Он же приготовил ей молочный коктейль. Похоже, с особой заправкой. Сразу же возникло балдежное чувство, но так же быстро захотелось спать – она отрубилась, едва коснулась подушки. А сегодня у нее синдром тяжелого похмелья. И еще такое ощущение, будто внутри нее кто-то побывал…

Алика она застала в холле. Сидит перед телевизором, на который выведены камеры наружного слежения. Увидел Каролину, поднялся ей навстречу.

– Доброе утро!

– Да уж какое оно доброе? – она пристально посмотрела на него. – Да и не утро уже…

– Полдень уже, – кивнул Алик. – Что-то вы долго сегодня спали.

– Уж не твоими ли молитвами?

Он выдержал ее взгляд. Ничем не выдал своего смятения.

– Я не монах, молитвы ночью не читаю… Что-то вы странно на меня смотрите.

– А на кого мне еще смотреть? Кроме тебя, никого здесь вчера не было.

– Правильно, так и должно быть.

– А то, что мне наркотик в коктейль намешали, это тоже так должно быть?

– Какой наркотик? – натурально удивился Алик.

– Не знаю. А надо бы узнать… Где бокал, из которого я пила?

– На месте бокал. Я его вчера в посудомойку поставил. Он уже чистый…

– Значит, замел следы… А ну признавайся, гад, что ты со мной вчера делал?

Алик не признался. Но Каролину не проведешь. Чем убедительнее он изображал святую невинность, тем больше она уверялась в своих предположениях.

Алику она не поверила. Но и громы-молнии метать не стала. Все равно ничего не докажешь. Этот жук замел все следы. А ехать в судмедэкспертизу и подставлять свои внутренности на осмотр она не желала. Она просто набрала номер охранного агентства, связалась с начальством и потребовала заменить Алика. В изнасиловании она обвинять его не стала. Но и не стала скрывать факт его сексуальной озабоченности.

Вечером Алика сменил Артем. А уже ему на смену прибыл другой телохранитель. Выяснилось, что Алика не только отстранили от исполнения обязанностей, но и уволили из самого охранного агентства.

А через три дня после этого к ней с визитом прибыл родной дядя Эммануила. Борис Моисеевич был из тех гостей, которых невольно сравнивают с татарами. Хотя он был евреем. Он был старшим братом ее покойного свекра. И всерьез считал Каролину проходимкой и не признавал за ней права на многомиллионное наследство. Вот и сейчас в ее квартире он чувствовал себя хозяином, а на нее смотрел как на бесправную домработницу.

Когда он говорил, Каролина старалась не смотреть на него. Так его рожа кирпича просила, а ей так хотелось удовлетворить эту просьбу по полной программе.

Борис Моисеевич с барской вальяжностью расселся на диване, неприязненно посмотрел на Каролину.

– Нехорошо ведете себя, барышня, – осуждающе изрек он.

– Это вы о чем? – холодно спросила она.

– О вашем поведении, о чем же еще?.. Видел я вашего телохранителя. Алик его, кажется, зовут.

– Вы что, знаете моих телохранителей по именам? – удивленно-пренебрежительно повела она бровью.

– Видите ли, я считаю себя в ответе за вас и перед Эммануилом, и перед его отцом. Поэтому приходится вникать во все детали.

– Это интересно. И что с того, что вы видели Алика?

– Насколько мне известно, вы наняли его уже после трагической гибели Эммануила.

– Мне тоже это известно.

– Как известно и то, что малый он довольно-таки симпатичный.

– Вы разбираетесь в мужчинах, – язвительно заметила она.

– Нет, в мужчинах разбираетесь вы, – ехидно усмехнулся он. – Поэтому вы и выбрали этого Алика на роль своего утешителя.

– Объяснитесь! – блеснула взглядом Каролина. – Иначе мне придется выставить вас за дверь!

– Ну, я бы не советовал вам это делать, – нахмурился Борис Моисеевич. – Тем более что я говорю правду и ничего, кроме правды… Если хотите, вы можете сами выйти в Интернет… Но думаю, что вам и самой все известно.

– Что мне может быть известно? – насторожилась она.

– Правда. Я бы сказал, голая правда о ваших похождениях…

Он положил на стол свой портфель, вытащил оттуда конверт и протянул ей.

– Что это?

– Фото, которые я скачал из Интернета.

Каролина взяла один снимок и обомлела. Она лежала в своей постели голышом, а над ней трудился Алик. И ведь она была в сознании. Глаза открыты, хотя и затянуты пеленой наркотического забытья. И вторая фотография была из той же серии, и третья…

И раньше она не сомневалась в том, что Алик не был жертвой ложных обвинений. Но теперь получила подтверждение своим подозрениям. Алик опоил ее и подло воспользовался ее беспомощностью. Мало того, он снял развратные сцены на цифровую фотокамеру. Вдобавок ко всему он вывесил позорные снимки в Интернете…

– Где сейчас ваш Алик? – злорадно спросил Борис Моисеевич.

– Во-первых, он не мой. Во-вторых, я его уволила… – обескураженно пробормотала Каролина.

– Вы его уволили, а он вам отомстил, так получается?

– Получается. Слишком гладко у вас все получается!

Растерянность сменилась прозрением. Каролина все поняла.

Борис Моисеевич владел крупной строительной компанией и солидным счетом в банке. Ему ничего не стоило подкупить Алика, чтобы тот скомпрометировал Каролину. Чудовищный план удался, и она опозорена на весь мир.

– И не стыдно вам, господин Абрамов! – Каролина с трудом сдержала себя, чтобы не обложить его матом. А еще больше ей хотелось врезать ему кулаком в нос, да так, чтобы юшка фонтаном.

– Мне стыдно?! – изумленно завопил он. – Должно быть стыдно тебе!..

Похоже, он тоже сдержал себя, чтобы не назвать ее типа шлюшкой подзаборной.

– Мне-то стыдно. За себя, и за тебя… Сколько ты Алику заплатил?

Она не осталась в долгу и тоже перешла на уничижительное в данном случае «ты».

– Сколько я заплатил?! – вскипел Абрамов. – Много заплатил. Две тысячи долларов… Я заплатил эти деньги владельцу порносайта, на котором были вывешены твои художества. Я не хочу, чтобы какая-то шлюха позорила честь нашей семьи!

– Еще одно слово, старый ты козел, и я выцарапаю тебе глаза!

– Все, все, считай, что я ничего не говорил!

Борис Моисеевич сделал вид, что не испугался, а всего лишь изобразил испуг.

– Я же знаю, что ты у нас мастер спорта по борьбе на раздевание!..

– Не волнуйся, тебя я раздевать не буду. Песка в тебе слишком много, ни один пылесос не справится…

– А это уже оскорбление!

– Ну, за что боролся, на то и напоролся… Предупреждаю, мое терпение на исходе. Так что убирайся подобру-поздорову!

Но Борис Моисеевич уходить не собирался. Сидит, смотрит куда-то в сторону, ничего не говорит. Ждет, когда Каролина успокоится. А она и в самом деле стала успокаиваться… Но установившаяся тишина в доме напоминала затишье перед бурей. Так оно и оказалось.

– Будем считать, что это было предисловием нашего с вами разговора, – сказал Борис Моисеевич.

Он снова перешел на «вы».

– Не самое удачное предисловие, – криво усмехнулась Каролина.

– Согласен… Итак, о деле. Я вчера был у следователя, который расследует убийство Эммануила.