Прихоти любви - Евгения Марлитт

Нерешительно взяла она их, надела: пора было идти.

В коридоре ей встретилась фрейлейн фон Болен, которая, казалось, шла в комнаты своей повелительницы.

Девушки познакомились на придворных торжествах, фрейлейн фон Болен часто бывала в интимном кружке старой герцогини. Отец ее, бывший камергер покойного герцога, своими интригами вызвал недовольство его наследника и должен был удалиться от двора при весьма разоблачительных обстоятельствах. Старая герцогиня покровительствовала его семейству, считая его оскорбленным. Неизменная доброта побудила ее загладить нанесенную этому семейству обиду тем, что она выбрала дочь камергера на освободившееся место Клодины.

Шею фрейлейн фон Болен, казалось, свела судорога: она никак не могла нагнуть свою голову для поклона.

Клодина протянула ей руку, но вдруг очутилась одна… Несколько смятый желтоватый шлейф фрейлины прошуршал мимо нее и исчез за одной из массивных дубовых дверей, ведущих во флигель…

Клодина спокойно повернулась и вошла в маленькую переднюю герцогини.

Фрау фон Катценштейн сделала такое смешное лицо, доброе, сострадательное и смущенное.

– Ее высочество не подавала еще признаков жизни, – проговорила она и умолкла.

Но тут герцогиня появилась на пороге. Первый взгляд ее был устремлен на подругу; может быть, Клодина никогда не казалась столь прекрасной, как в этом простом легком туалете.

Герцогиня склонила голову и пошла к противоположной двери; сквозь нее слышались тихий голос герцога и холодный говор принцессы Теклы. Герцогиня остановилась.

– Дай мне руку, – слегка охрипшим голосом сказала она, и они в сопровождении фрау фон Катценштейн прошли сквозь красные портьеры, отдернутые лакеями.

В салоне, где находилось человек двадцать, вдруг воцарилась полнейшая тишина…

Неужели это была герцогиня?

Маленькая изящная фигурка, стоявшая за зонтичной пальмой, схватилась, как бы ища опоры, за бархатную драпировку; ноги принцессы Елены дрожали во время глубокого поклона. Она подошла к герцогине по знаку матери, но напрасно наклонила черную головку – высокопоставленная кузина не поцеловала ее.

Никто не садился, все разговаривали стоя. Глаза барона Герольда были устремлены на Клодину, герцогиня все еще держала ее под руку. Девушка смотрела на соседнюю дверь и вспыхнула от радости, когда показалась старая герцогиня.

Ее доброе лицо имело сегодня непривычно жесткое выражение, но Клодина не заметила этого.

Опираясь на руку Клодины, герцогиня подошла и поцеловала руку свекрови. Клодина глубоко поклонилась. Глаза ее с радостным ожиданием были устремлены в лицо августейшей старухи.

– А, фрейлейн фон Герольд, я удивлена, видя вас здесь. Ведь вы говорили мне, что необходимы вашему брату?

Она крепко сжала руки при последних словах и обернулась к фон Катценштейн, как будто Клодины не было.

Девушка гордо отошла и встретила взор своего кузена.

Все было тихо, только старческий, теперь мягкий женский голос говорил с «милой Катценштейн».

Клодина не оглядывалась, цепенящий ужас охватил ее; она не знала, как подошла к герцогине, хотела заговорить, но в это мгновение отворились двери: наследный принц, которому сегодня принадлежала честь вести бабушку к столу, торжественно и важно подошел к ней, и шелковый шлейф старушки тотчас зашуршал по ковру.

– Ваше высочество, позвольте мне уйти, – проговорила Клодина, обращаясь к герцогине, – сильнейшая головная боль…

На мгновение в сердце несчастной женщины шевельнулась жалость к девушке, бледные, одухотворенные черты которой выражали страшное душевное волнение.

– Нет! – шепотом сказала она, потому что подошел герцог. – Я сама больна и борюсь, найдите и вы в себе силы.

Клодина вместе с другими пошла по коридору и вошла рядом с Лотарем в приемную.

Их высочества приветствовали гостей, наследный принц принимал поздравления, потом отворили двери столовой.

Клодине пришлось сидеть против Лотаря. Она не сознавала ясно, как прошел обед, отвечала на вопросы соседей, пила и ела, но делала все как во сне, совершенно автоматически.

Принцесса Елена, сидя рядом с бароном Лотарем, то очень много и поспешно говорила, то вдруг умолкала; иногда ее черные горящие глаза останавливались на Клодине, а рука вертела ложечку. Когда же странно отсутствующий взор Клодины встречался с ее взглядом, она краснела и снова становилась принужденно оживленной.

Никто не мог сказать, что случилось, но это висело в воздухе, лилось вместе с шампанским, об этом без слов говорили взгляды и лица, и каждый за блестящим столом знал, что наверху, в герцогских покоях, что-то произошло, что идеальная дружба кончена и прекрасная Герольд сидит здесь последний раз.

Это сознание удручало всех присутствующих, делавших вид, что им весело, как бывает при близости грозы, которую все ждут и вместе с тем боятся.

Его высочество казался очень раздраженным, что было не удивительно. Герцогиня, против обыкновения, раскраснелась, она постоянно вытирала платком лоб и пила воду со льдом.

Наконец герцогиня встала, обед был окончен, и в соседнем салоне подали кофе.

– Ее высочество ушла к себе и желает говорить с вами, – прошептала фрау Катценштейн Клодине.

Девушка почти бегом промчалась по лестнице и коридору. Она хотела знать наверное – что она сделала, в чем провинилась? Ее преследовало ужасное предчувствие…

Герцогиня сидела на диване, опираясь головой о спинку.

– Я хочу спросить тебя, – начала она с искаженным лицом и вдруг воскликнула: – Господи! Я… Клодина… – и кровь хлынула у нее изо рта.

Девушка обняла ее; она не задрожала и не произнесла ни звука, пока горничная побежала за помощью. Голова герцогини, потерявшей сознание, лежала на ее груди.

Через минуту появились доктор, герцог и старая герцогиня. Больную отнесли на постель. Началась безмолвная лихорадочная деятельность, обычная в подобных случаях.

Клодина с исказившимся от страха лицом, в платье, забрызганном кровью, стояла, не замечаемая никем; она несколько раз хотела помочь, но никто не обращал на нее внимания, никто, казалось, не видел ее.

– Не случилось ли чего-нибудь, взволновавшего герцогиню? – спросил доктор.

Герцог указал на Клодину.

– Фрейлейн Герольд, вы последняя были с ней, не знаете ли вы…

– Я не имею ни малейшего понятия, – отвечала она.

Старая герцогиня строго и враждебно посмотрела на девушку. Она выдержала этот взгляд и не опустила головы.

– Я не знаю, – повторила она еще раз.

Внизу снова начался концерт. Герцог поспешно вышел из комнаты, чтобы прекратить его, и встретил принцессу Елену. Она еще задыхалась от быстрого бега: в саду ей сообщили страшное известие. Ее полные ужаса глаза говорили яснее слов.