Мия - Тамара Витальевна Михеева

– Нам надо подумать, господин Люк. Подумать и все обсудить с племянницей. Вы же понимаете, насколько ее просьба сложна и… опасна. Как вы верно заметили: мы в Рионеле.

– Да-да! – Он поднялся и снова надел маску официального представителя Эверин Току. – Я пойму, если вы сочтете просьбу моей клиентки чрезмерной. Тело госпожи Эверин привезут сюда примерно через час. Я остановился в гостинице «Бравый солдат», вы сможете найти меня там.

У меня не было сил встать, чтобы проводить его, но он кивнул с самым понимающим видом. Тетя сказала:

– Я благодарю вас, господин Люк. И я хотела бы, чтобы вы передали мою благодарность господину Джозефу за то, что он взвалил на себя заботу о поимке преступников…

– Я обязательно ему передам.

Как только он вышел, мы с тетей придвинулись друг к другу, одновременно, как по команде. Я положила голову ей на колени, и мы обе тихо плакали. Я не знаю, о чем думала тетя, может быть, вспоминала, как они с мамой были маленькими, во что играли и о чем спорили. А мне в голову лезли всякие глупости, например, о том, что мама всю жизнь боролась со старением, боялась морщин и седых волос, а умерла молодой и красивой. И еще крутилась в голове дурацкая, совсем ненужная мысль: она была старше господина Этьена на десять лет, а я младше его на десять. И я не увижу его больше никогда в жизни. Как и маму с папой.

– Ты знала его? – пришла мне в голову вдруг простая мысль.

– Кого?

– Этого господина Люка. Раз он провожал маму домой после школьных танцев, значит, они дружили с детства, и ты должна его знать.

– Да, ты права. – Она задумалась, вспоминая. – Нет, не могу вспомнить. Вокруг нее всегда вилось столько людей, и мальчиков, и девочек… А я все-таки старше ее на семь лет, у меня были совсем другие заботы и интересы. Но друзья и правда звали ее мартышкой, она была такая… подвижная, такая верткая.

– А если это специально? – не отставала я. – Если нас так проверяют?

– Всевышний наместник, Элоис! Кому мы нужны, зачем нас проверять? Или… – Тетя подняла меня за плечи и посмотрела своим особенным взглядом. – Я чего-то не знаю? Тогда самое время мне узнать, Элоис.

Я помедлила. Карты Олы надежно спрятаны в мансарде. Как отнесется к ним тетя? Вдруг сожжет? А мне они очень нужны! Это мой путь на свободу, из Рионелы. Это моя ниточка к Оле. И, может быть, к Этьену.

– Элоис? Мы должны принять трудное решение, и мне правда важно знать все.

Иногда мне кажется, что тетя и так все знает, читает мысли, например. А меня просит рассказать просто потому, что хорошие девочки не лгут.

– Нет, ничего. Правда. Просто я вспомнила, что, когда я спросила тебя, что такое море, ты…

– Тсс! Ты что?! И в такой день! Забудем об этом, вряд ли это связано…

Маму привезли после обеда. Она была укутана в черный саван вместе с головой – по обычаям Рионелы родственникам нельзя видеть лица покойника. Она показалась мне маленькой, меньше меня.

– Почему нам нельзя посмотреть на нее в последний раз? – спросила я.

Тетя помолчала, потом сказала очень тихо:

– Если мы собираемся выполнить ее последнюю волю, нам придется посмотреть на нее, невзирая на условности. Она проклянет меня с того света, если я похороню ее в этом ужасном черном цвете.

Я слабо улыбнулась. Да уж, это точно! Мама не выносит черный.

– Тетя… но если мы никого не похороним, как полагается…

– Да, я думала об этом. И, видимо, без Люка нам не обойтись, увы. Надо достать чучело, что-нибудь вроде куклы, только большой, в человеческий рост. Понимаешь?

Я поняла ее сразу. Я сама именно об этом и думала, глядя на неподвижное мамино тело.

– Не надо Люка. Я знаю, где нам взять куклу.

Так мы стояли у диванчика, на котором лежал черный куль, ничего общего не имевший с моей мамой, и шептались, как нам обмануть всех, нарушить сто тысяч законов и не попасть в тюрьму. И помочь нам в этом могла только она – Катрина.

У Катрины было два старших брата. Два взрослых брата. Два богатых брата – один торговал табаком, другой состоял на службе у наместника. Два старших брата, обожавших свою маленькую сестренку. Три года назад они подарили Катрине огромную куклу. Куклу с нее ростом, одетую в роскошное платье, туфельки, шляпку, перчатки. У нее даже сумочка была, а в сумочке лежало настоящее зеркальце! Катрина была маленькой и худенькой, она часто надевала куклин наряд, и мы дурачились, будто она жена наместника, а я – ее служанка. Этот наряд очень шел Катрине, а куклу она терпеть не могла. Не знаю, наверное, если бы мне в четырнадцать лет подарили куклу, я бы тоже злилась. Ее братья что, всерьез думали, что она будет с ней играть? Катрина каждый день меняла кавалеров, целовалась с мальчишками в укромных уголках и ставила оценки за поцелуи в специальную тетрадку. Она умела курить, знала, как заставить самых отпетых негодяев идти за ней на цыпочках с ее портфелем в зубах, и пускала пыль в глаза родителям и учителям столь виртуозно, что все всерьез считали ее не очень способной, но невероятно усердной, а главное, скромной девочкой. Мы с ней покатывались со смеху, и втайне я ей завидовала. Получить в подарок куклу было обидно. Но потом она вздохнула:

– Ладно, сделаю им приятное, изображу восторг. Надеюсь, они поумнеют и на следующий год уже подарят мне что-нибудь более… взрослое. Хотя бы колечко с изумрудом.

В общем, я знала, что кукла у нас есть. Но без господина Люка нам все равно не обойтись.

– А как мы ее вынесем? Как донесем до Северных холмов? Ведь надо, чтобы нас никто не увидел.

– Умеет твоя мама ставить непосильные задачи, – проворчала тетя и обняла меня за талию. В свое время я, наверное, тоже была ее непосильной задачей. – Но если она так написала, значит, возможность есть, надо просто ее найти. Иди к Катрине, правда, я не представляю, как ты добьешься, чтобы эта бестия дала тебе дорогую куклу просто так… а я пока раздобуду наряд для твоей мамы. Как ты думаешь, белый подойдет?

– Ее любимый цвет – голубой, ты же знаешь.

– Голубой! Мы же в Рионеле, а тут…

– Синий и его оттенки запрещены. Я знаю. Но разве кто-то узнает об этом?

Тетя уставилась на меня так… я даже не могу сказать как. Кажется,