Я люблю Капри - Белинда Джонс

— И какие у вас впечатления? — спрашиваю я.

— Ну, я-то думала, что это приличная горная дорога, но здесь…

— Мне говорили, дороги здесь очень сильно виляют из стороны в сторону…

— Дело не в дороге, а в водителях, — протестует дама в бейсболке. — Эти итальянцы — просто сумасшедшие! — Она бросает взгляд на Люка. — Я никого не хочу обидеть.

— Никто и не обиделся! — улыбается Люка.

— Я недавно была в Риме, так можно подумать, что светофоры там расставили для украшения!

Фотосессия продолжается — голландский молодожен трогает Люка за руку и просит сфотографировать его с молодой женой. Я наблюдаю за Люка с благоговением. Поверить не могу, что он смотрит на меня с тем же чувством. Я перебираю хрустальную вышивку и думаю о Винченцо: это платье — овеществленный фрагмент его любви.

— Знаете, лучше не показывать жениху платье до свадьбы — это плохая примета, — советует мне американка.

— Все плохое уже случилось, — говорю я ей в приступе безудержной искренности. — Он женат на другой.

Какое-то время американка пораженно на меня смотрит.

— Да у вас нет никакого уважения к святости брака! — бросает она сквозь зубы. — Где вы набрались такой наглости? Такой жестокости? Вы хоть немного подумали о его жене?

Я испуганно моргаю, не понимая, как мне удалось пробудить в ней такой гнев.

— Вы представляете, что это такое, когда муж вам изменяет? — голос ее срывается.

Она несомненно представляет, с грустью осознаю я.

— Вы мне отвратительны! — заключает американка и удаляется, искоса бросив в сторону Люка исполненный ненависти взгляд.

Я смотрю в землю. Невероятно — я сделала то, чего клялась никогда не делать. Совершила поступок, за который бы презирала других, и прежде всего — маму. Я переступила черту, стала наследницей изменницы. До сих пор я высоко держала голову, даже не помышляя опуститься до того, чтобы попробовать понять, почему такое случается. Конечно, сейчас это происходит сплошь и рядом, происходит со всеми. За такое преступление теперь не арестовывают. Но эта американка в бейсболке не знает предыстории… Я пытаюсь отмахнуться от ее слов, но меня охватывает отвращение к самой себе. Я могу привести миллион подтверждений правоты ее слов. Во мне нет больше уважения. Ни к святости брака. Ни к жене Люка. Ни к себе.

— Что с тобой? — спрашивает Люка, опускаясь рядом со мной на колени.

— Похмелье начинается. — Я сглатываю подступивший к горлу комок.

— Тут неподалеку есть небольшое кафе, — говорит он, указывая в пространство. — Пойдем попросим воды?

— Хорошо. — Я киваю и принимаю его протянутую руку.

За удовольствием всегда следует наказание. Я чувствую себя пришибленной, будто ребенок, который самозабвенно лепил песочные куличики, а потом получил трепку за испачканное платье.

Из бельведера кафе, расположенного на склоне под Террацца дель'Инфинито, я смотрю на дорогу, которая, извиваясь, спускается к Амальфи.

Люка ставит передо мной стакан и спрашивает:

— Хочешь поговорить?

Я поднимаю голову. Смотрю ему в глаза — уже от одного этого в душе моей воцаряется спокойствие. И любовь.

— Мы совершаем ошибку?

Люка рассматривает столешницу, потом опять поднимает на меня взгляд.

— Тебе кажется, мы совершаем ошибку?

— Нет, когда я с тобой.

— Ким, я…

Я подношу ладонь к его губам. Ничего не хочу слышать о том, как он относится к своей жене. Не хочу извинений. Разумеется, я вернусь с небес на землю, но только когда не останется иного выхода. Если даже мне осталось провести с ним только один- единственный — сегодняшний — день, я хочу насладиться этим днем до капли.

Люка целует кончики моих пальцев.

— Мы можем осмотреть Амальфи перед тем, как отправимся обратно на Капри?

Его лицо светлеет:

— Мы будем туристами. Можем даже отправить отсюда пару открыток!

Интересно, удастся ли найти что-нибудь подходящее к случаю? Например: «Большой привет с острова Самообмана…»

Мы возвращаемся на главную площадь Равелло — в каждом живописном уголке, который попадается нам по дороге, позируют перед объективом какие-нибудь жених с невестой. Только в садах Руфоло нам попались три комплекта молодоженов, выискивающих удачные декорации к снимкам. Мне на потеху хочется перемешать невест и выдать каждой нового жениха. Представить только — ведь их жизни сложатся совершенно иначе.

Участник самого пышного свадебного кортежа просит меня подвинуться, чтобы не угодить к ним в кадр. Я отхожу в сторону и рассматриваю искусно причесанных и раззолоченных женщин — первый раз в жизни мне хочется быть шикарной. На мне вчерашняя одежда, и хотя голову я и вымыла, пожалуй, не стоило использовать бесплатный гостиничный лосьон для тела в качестве геля для укладки волос.

В нашем тайном убежище на Вилла Чимброне я была так счастлива, что мне не было дела до того, как я выгляжу. А сейчас мне неловко, я чувствую, что вид у меня слегка неряшливый и далеко не праздничный. Может, накинуть свадебное платье Розы? По крайней мере, тогда я буду соответствовать окружению.

— А вот и автобус, — объявляет Люка. Действительно, из-за крутого поворота показывается автобус. Я рассматриваю в окошко местных жителей, идущих по своим делам. Даже пенсионеры одеты в элегантные костюмы в пейзанском стиле.

— В Амальфи есть магазины одежды? — будто невзначай спрашиваю я.

— Хочешь пройтись по магазинам? — интересуется Люка.

— Мне просто стало любопытно, много ли у тебя здесь конкурентов.

Aгa, так он мне и поверил.

— Здесь одеваются по-другому.

— Менее вычурно? — с надеждой спрашиваю я. Люка улыбается.

— Тебе нравится простая удобная одежда, да?

Я киваю.

— Никаких брючных костюмов цвета мяты.

Люка закатывает глаза.

— Забавно, твоя мать так любит наряжаться, а тебе это совсем не нравится.

— Это дух противоречия — в детстве она наряжала меня, как куклу. Слишком ярко, слишком броско, слишком много бантиков.

— И теперь ты демонстрируешь свою независимость — носишь такую мужскую… Как сказать по-английски… слово, похожее на «висящий»? — Люка оттягивает свою рубашку.

— Мешковатый.

— Да, мешковатую одежду.

— Я пробовала и другие «образы», но мама всякий раз давала мне почувствовать, что я все делаю не так.

— Надо просто найти свой стиль.

— Не думаю, чтобы он у меня был, — безнадежно признаю я.

— Он у всех есть. Просто ты слишком рано оставила поиски. Дело не ограничивается альтернативой или-или — ну, понимаешь, между тем, что ты носишь сейчас, и тем, как хотела бы тебя одеть мама. Конечно, ты чувствовала бы себя неуютно в той одежде, которую выбрала бы для тебя мама, потому что ты в ней привлекала бы слишком много внимания. А для нее это нормально, ей нравится, когда на нее смотрят. Ей так легче.