Опасное соседство - Ялмар Тесен

Кампмюллер был вооружен винтовкой «магнум» 0,375 калибра; на голове у него красовалась охотничья шапочка, украшенная полоской из шкуры леопарда, что весьма раздражало Тернера; он находил этот наряд наглым и агрессивным и уже успел почувствовать холодок на спине, когда шляпа Кампмюллера мелькнула перед ним в листве. Сам Кампмюллер уже пережил первоначальный бурный восторг оттого, что его мрачные предсказания все-таки оправдались, и теперь притих, сознавая, что ему-то в этой истории придется поволноваться больше других: он как раз собирался убирать урожай картофеля, посаженного на десяти гектарах, и для этого ему нужны были все его работники, включая женщин и детей, так что было бы весьма некстати, если бы цветные решили сейчас покинуть его ферму. К тому же он был очень огорчен гибелью Чарлза Уитбуи — отличного тракториста, давно жившего на ферме.

Джон Эвери тоже был в охотничьей шляпе, с дорогим английским ружьем Саймона Мэнниона на плече; он раскраснелся на жаре и явно играл роль беспечно-смелого и опытного охотника. Последним шел Хендрик Уитбуи, брат покойного. Через десять минут после того, как леопард со своей добычей исчез в ночи, Хендрик уже утешал свою истерично рыдавшую невестку; она вышла тогда из дому, окликнула мужа и обнаружила мертвую собаку и лужу крови на земле.

С шумом собрались проснувшиеся соседи, увидели страшные следы преступления, и над толпой тут же повисло облако извечного, основанного на суевериях ужаса перед тем, кто вышел из тьмы, разорвал на клочки собаку и похитил человека, оставив лишь кровавую полосу на серой, пыльной земле. Светя вокруг керосиновыми лампами и электрическими фонариками, они боялись отходить далеко и так ничего и не нашли, так что Хендрику Уитбуи в конце концов пришлось сбегать по темной лесной тропе к дому Кампмюллера и разбудить его. Машина Кампмюллера своими яркими фарами сразу разогнала тьму над местом трагического события, и все увидели отпечатки лап леопарда.

Было воскресенье. Тернер, успевший рассмотреть следы зверя и отметивший круглый отпечаток культи, возможно лишенной даже пальцев, теперь окончательно убедился, что черному леопарду тогда почти целиком отстрелило лапу.

За день их группа, во-первых, выяснила, что основное логово пустует уже довольно давно, а во-вторых, выполнила весьма неприятную задачу — привезла в деревню труп погибшего и передала его горюющим родственникам и друзьям.

Даже Бота был потрясен, увидев полуобглоданное тело.

Тернер, подняв голову и глядя на верхушки деревьев, сказал ему:

— Знаешь, можно только одним способом добраться до него. Нужно провести ночь прямо здесь, на дереве, и дождаться его прихода. Я уверен, сегодня он придет снова.

Бота поскреб в затылке, попыхтел трубкой и наконец изрек:

— Ох, Клиф, не нравится мне твоя затея!

Особенно неприятно ему было то, что Тернер хотел использовать в качестве приманки человеческое тело. Разве можно разрешить такое? А какую шумиху поднимут газеты! Да и кто, в конце концов, согласится просидеть целую ночь на дереве над останками погибшего, поджидая леопарда-людоеда, который бродит где-то поблизости?

— Не беспокойся, Мартин, — сказал Тернер, словно в ответ на его мысли, — я принесу сюда убитую им собаку. Если он вернется, собака на некоторое время его отвлечет. А еще я попрошу Пола Стандера посидеть со мной за компанию. Это ведь все-таки его участок.

Джин Мэннион послали за Полом Стандером, местным егерем, и ей удалось успешно решить эту трудную задачу после многочисленных звонков по телефону, когда она отловила Пола у приятеля, с которым он проводил воскресный вечер, и привезла в деревню. Все уже были в сборе, и вытоптанная площадка у деревенских ворот напоминала автомобильную стоянку, где в беспорядке были разбросаны машины любых размеров и образцов. Там же стоял и белый фургон «скорой помощи» с красным крестом, и только когда медики в сопровождении полицейского микроавтобуса увезли труп, толпа начала расходиться. Тернер испытал огромное облегчение, когда подъехала Джин и с ней одетый в егерскую форму Стандер. То, что он тогда пообещал сержанту Боте, имело целью всего лишь успокоить полицейского. Бота — хороший полицейский и хороший друг, однако леопард-людоед был явно не по его части; и тем не менее он бы ни за что не оставил Тернера в одиночку охотиться на страшного зверя.

Теперь же, когда объявился Стандер, ситуация вновь оказалась под контролем, и Бота вздохнул с облегчением, хотя и по иной причине, чем Тернер. Джон Эвери давно уже требовал, чтобы и его включили в труппу ночного наблюдения; того же требовал и Кампмюллер, но Тернер проявил удивительное упрямство, заявив, что на дереве едва хватит места для двоих, а о четверых и говорить нечего. И он и Стандер отлично понимали, что четыре человека — это просто смешно: слишком много шума и слишком мало толку, и все-таки с благодарностью отнеслись к предложению Эвери и Кампмюллера. Мужчины вместе в поте лица трудились над устройством некоего подобия помоста на ветвях дерева; Джин дважды ездила — один раз к себе домой и один раз в дом Кампмюллера — за фонариками, за белой тесьмой, за синтетической лентой, за новыми батарейками, за термосом с кофе, за бутербродами, за плоской фляжкой с бренди.

— Будь осторожен, Клиф, — сказала она на прощанье, — и приходи утром завтракать.

Наконец они остались вдвоем среди длинных лесных теней, отбрасываемых закатным солнцем, слушая вечернюю песенку ткачика, нежную и рассыпавшуюся в зарослях тихим смехом.

По уговору оба работали молча, объясняясь знаками. Тернер прикрепил полоску белой тесьмы к прицельной планке своего дробовика, а под ружьем — маленький электрический фонарик. Стандер повесил второй фонарик на ветку у себя над головой и, несколько раз перевесив его, наконец остался доволен: теперь луч света должен был падать примерно в центр того участка, где лежала мертвая собака. Через некоторое время все было сделано, оставалось только вертеться на жестких досках с криво вбитыми в спешке гвоздями, надеясь все-таки отыскать такое положение, в котором можно было бы сносно скоротать ночь. Вечерние сумерки сомкнулись вокруг них, точно дымное облако, задолго до того, как солнце окончательно село. Наступило такое безветрие, что на деревьях не шевелился ни один листок. Винтовка 0,308 калибра, принадлежавшая Стандеру, была заряжена; дробовик Тернера тоже; предохранители спущены, ибо даже самый слабый металлический щелчок мог оказаться чересчур громким. Тернер вдруг принялся дышать широко открытым ртом — ему казалось, что так удастся заглушить бешено бьющееся сердце и лучше слышать; потом он высунул язык и скорчил рожу Стандеру, желая пояснить, что его идиотический вид отнюдь не случаен. Тот буквально скис от смеха и какое-то время беззвучно корчился, так что на глазах у него выступили слезы. Боясь упустить успех своего клоунского представления, Клиф хотел уже снова скорчить Полу рожу, но тут неподалеку от них коротко взревел бушбок.