Прикосновение варвара - Руби Диксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почти.
Наш первый комплект силков пуст, но во втором есть жирное, извивающееся существо, похожее на ласку, с задними ногами, как у длинного, неуклюжего кролика. Прыгун, как Рокан его называет, а потом он ждет, когда я избавлю его от страданий. Сегодня я только немного плачу, когда хватаю его за шкирку и перерезаю ему горло своим клинком. Это мясо, и оно нас накормит и согреет, и я не могу смотреть на это иначе. Каждый день охоты делает это немного легче, хотя я беспокоюсь, что у меня слишком мягкосердечное сердце, чтобы быть способной на это. Я бы предпочла приласкать это существо, чем убить его, но ласка не накормит нас. Следующая часть — моя наименее любимая — перевязка добычи в полевых условиях, чтобы я могла путешествовать, не испортив его шкуру кишками и кровью. Я разрезаю его, удаляю потроха и закапываю, затем сливаю большую часть крови, прежде чем привязать к поясу. Оно уже покрылось коркой льда, и через час оно застынет намертво, а его кхай потемнеет.
Теперь пришло время переходить к следующему комплекту ловушек. У нас есть по меньшей мере дюжина комплектов на протяжении, по ощущениям, сотни миль. Я отряхиваю руки от снега и поднимаюсь на ноги с помощью Рокана.
«Веди», — говорю я ему.
Он кивает, а затем смотрит на далекие скалы, нахмурившись.
Я похлопываю его по руке, чтобы привлечь его внимание, и жестикулирую: «Что такое?»
«Просто мое чувство».
«Должны ли мы вернуться?»
Рокан долго смотрит на меня сверху вниз, затем на скалы. «Нет, — в конце концов решает он. — Но давай поторопимся. Может быть, надвигается плохая погода».
Я скептически смотрю на солнечное небо, но ускоряю шаг, когда мы начинаем идти.
Наши пути ведут нас в одну из многочисленных долин, спрятанных между зубчатыми скалами и горячими потоками. Пейзаж может быть снежным, но здесь по крайней мере не пусто. Повсюду, куда ни глянь, скалы, скопления деревьев и кустарников. По берегам пахнущих серой ручьев торчат камыши, а вдалеке виднеются зазубренные пурпурные горы, которые торчат, как зубы. Это очень красиво, даже если здесь не особенно тепло. Однако мне нравится видеть, что может предложить мир; я предпочитаю быть здесь, чем сидеть у костра и ждать возвращения Рокана. Может быть, я больше любительница активного отдыха, чем думала. Я понимаю, что отчасти горжусь этим, когда иду за Роканом в долину, помня о скалах с их нависающими сосульками.
Я погружаюсь в свои размышления, когда Рокан хватает меня за плечи и прижимает к стене утеса. Камень впивается мне в спину сквозь меха, и я вскрикиваю.
— Какого хрена?
Выражение его лица напряженное, глаза поразительно ярко-голубые. «Знай, что мое сердце принадлежит тебе», — подает он мне знак, а затем прижимается своим телом к моему, еще сильнее притискивая меня к камням. Что за черт…
Затем я чувствую мурлыканье. Это не мой кхай; он издает тот же низкий рокот, что и всегда, и на этот раз кажется больше. Я не могу заглянуть через плечи Рокана, потому что он сильно прижал меня к стене утеса, его руки как защитная клетка над моей головой. Он смотрит на меня сверху вниз, не мигая, и на его лице такое напряженное выражение, что у меня почти перехватывает дыхание.
Мурлыканье продолжается, и я понимаю, что оно исходит от земли — и от стены утеса позади меня. О Боже. Землетрясение? Я выглядываю из-за рук Рокана как раз вовремя, чтобы увидеть слой снега и льда, ниспадающий каскадом с края утеса.
Лавина.
Я кричу, когда мир погружается во тьму и все сотрясается вокруг нас. Тело Рокана наваливается на мое, но он не двигается. Кажется, что это мгновение длится вечно, и кажется, что мир рушится. Я в ужасе цепляюсь за его тунику спереди.
Все, о чем я могу думать, это то, что ему не нравилась погода. Ему не нравилось то, что он чувствовал сегодня. Я должна была прислушаться. Он знал. Каким-то образом он знал и оттолкнул меня с дороги, прежде чем случилось бы что-нибудь плохое. Точно так же, как с птицей…
Я ахаю, потому что понимаю, что он делал это не один раз. Может быть, это «чувство», в конце концов, не просто принятие желаемого за действительное.
— Мне жаль, Рокан, — шепчу я ему, похлопывая его по груди.
Он молчит.
На самом деле, он очень, очень тихий, никаких прикосновений, никаких успокаивающих жестов рукой, ничего.
Мою кожу покалывает. Я слегка дергаю его за тунику, чтобы привлечь его внимание. Его глаза закрыты, поэтому я не могу видеть их успокаивающее сияние. На самом деле, вокруг нас довольно темно и тесно. Я начинаю испытывать клаустрофобию.
— Рокан?
Он стонет, и его голова склоняется набок. Снег сыплется вперед, забрызгивая мое лицо. Затем он наваливается на меня, прижимая к стене пещеры.
Меня охватывает паническое чувство, и я пытаюсь вывернуться из-под него, но повсюду снег, он выше меня. Я толкаю Рокана за руку, пытаясь оглядеться вокруг, но все, что я могу видеть, это большое тело Рокана и еще больше снега.
Его губы шевелятся, а затем он передвигается в сторону, и я могу дышать. Врывается свежий воздух. Он жестикулирует над собой, указывая медленными, прерывистыми движениями, что я должна подняться. Я слишком напугана, чтобы спорить; я использую его тунику как лестницу и перелезаю через его плечи на снег.
Я понимаю, когда ползу вперед, что вся долина изменилась. Там свежий слой снега толщиной не менее десяти футов, и это чудо, что мы выжили. Нас бы похоронили, если бы не Рокан и его «чувство». Я смотрю на новый пейзаж, совершенно продрогшая.
Я оборачиваюсь, когда понимаю, что Рокан не последовал за мной, и ползу обратно к дыре в стене утеса. Он все еще там, его большое тело прижато к скале и почти полностью погребено под снегом. Его голова снова наклонилась вперед, и я не вижу ничего, кроме рогов и темных, растрепанных черных волос.
— Рокан? — зову я.
Если он и отвечает, я не могу понять.
