Киропедия - Ксенофонт

Итак, знатные воины стали являться ко двору Кира на конях и с копьями, поскольку так было единодушно решено всеми особенно отличившимися при создании новой державы.

Над разными областями управления Кир поставил различных ответственных лиц. У него были приемщики доходов и блюстители расходов, смотрители работ, хранители имущества, управители, распоряжавшиеся припасами для стола. Он назначил также надзирателей за конюшнями и псарней, подобрав их из таких людей, которых считал наиболее способными содержать для него в готовности лошадей и собак.[309] Что же касается тех, в ком он чаял найти помощников по охране общего благополучия, то заботу об их дальнейшем совершенствовании он не решился возлагать на других: это занятие он счел нужным оставить за собой. Ведь он знал, что если когда-либо понадобится вести войну, то из этих людей ему придется набирать для себя бойцов, которые в битве будут стоять рядом или сзади, чтобы делить с ним самые большие опасности. Он понимал, что из их же числа придется назначать таксиархов и в пехоту и в конницу. Знал он также, что если понадобится послать куда-либо стратегов, способных управиться и без него, то их тоже придется подбирать из числа этих близких к нему людей; что некоторые из них должны будут стать стражами и сатрапами городов и целых народов, а другие еще и отправляться с посольствами, которые он считал одним из важнейших средств, позволяющих добиться нужной цели без войны. Если эти люди, с помощью которых предстояло вершить множество величайших дел, не будут такими, какими надо, то, думал он, его дела примут скверный оборот; но если они будут такими, какими им надлежало быть, то, полагал он, все пойдет у него наилучшим образом. Придерживаясь такого мнения, он с головой окунулся в это занятие. При этом он был убежден, что оно и для него самого явится упражнением в доблести. Ибо, рассуждал он, если не будешь сам образцом во всем, то не сможешь и других побуждать к благородным делам. Исполнившись такого намерения, он понял, что прежде всего нуждается в досуге, если хочет располагать условиями для занятия самым главным. Разумеется, он считал для себя невозможным пренебречь заботою о доходах, ибо предвидел, что неизбежны будут также и большие траты на управление столь огромной державой. Вместе с тем он сознавал, что если он сам будет заниматься этими делами, то при обширности его владений эти занятия не оставят ему свободного времени для заботы о высших интересах всего государства. Обдумывая поэтому, каким образом наладить управление хозяйством и одновременно обеспечить себе досуг, он обратил внимание на характер организации в войске. Там по большей части декадархи присматривают за своими декадами, лохаги — за декадархами, хилиархи — за лохагами,[310] мириархи — за хилиархами. В результате никто не остается без присмотра, даже если воинов набирается многие десятки тысяч, и когда стратегу нужно употребить войско для какой-либо цели, ему достаточно лишь передать приказ мириархам. Итак, подобно этому порядку в армии, Кир точно так же сосредоточил воедино и управление хозяйственными делами. В результате, хотя он ограничивался беседами с немногими лицами, ни одно из хозяйственных дел не оказывалось у него в небрежении. Более того, с этих пор он располагал досугом даже большим, чем, скажем, хозяин одного дома или одного корабля. Устроив таким образом распорядок своих дел, он научил затем и людей из своего окружения следовать этому распорядку.

Обеспечив таким образом необходимый досуг и себе и своим приближенным, Кир обратился, наконец, к заботам о том, чтобы и они были такими, как надо. Первым делом, если кто-либо из них не являлся ко двору, хотя и получал достаточно дохода от своих рабов, то Кир обязательно осведомлялся о таких. Он считал, что являвшиеся ко двору не позволят себе никакого дурного или позорного поступка, так как вся их жизнь протекает на глазах государя и из убеждения, что любой их поступок будет замечен лучшими людьми. Те же, кто не являлся ко двору, отсутствовали, по мнению Кира, или из-за распутства, или прегрешения, или нерадивости. Расскажем сначала, как он принуждал таких нерадивых являться ко двору. Кому-нибудь из своих ближайших друзей он приказывал забрать имущество уклоняющегося от обязанностей, объявив при этом, что забирает свое собственное достояние. Когда такое случалось, лишившиеся имущества тотчас же прибегали к Киру, чтобы пожаловаться на обиду. Тот долгое время не мог найти возможности выслушать их, а когда, наконец, выслушивал, долго еще откладывал решение дела. Кир считал, что, поступая таким образом, он приучает людей к службе, причем это — средство менее ненавистное, чем принуждать их к присутствию прямым наказанием. Это был у него один способ приучать людей бывать при дворе. Другой состоял в том, что присутствующим он давал самые легкие и самые выгодные поручения. Третий — чтобы никогда не жаловать ничего отсутствующим. Но самым решительным методом принуждения, когда человек не внимал ни одному из предупреждений, было лишение его всех владений и передача их тому, кто, по мнению Кира, готов был являться своевременно. Вместе с тем у Кира появлялся полезный друг вместо бесполезного. Нынешний персидский царь также осведомляется о причине, если кто-нибудь у него отсутствует из тех, кому надлежит быть при дворе.

Так относился Кир к отсутствующим. Что же касается тех, кто с готовностью являлся в его распоряжение, то он полагал, что, будучи их правителем, он особенно сумеет побудить их к благородным делам, если постарается показать себя перед подчиненными во всем блеске несравненной доблести. Конечно, он сознавал, что благодаря письменным законам люди тоже становятся лучше, однако хорошего правителя Кир считал живым законом для людей,[311] потому что он в состоянии и отдавать распоряжения, и видеть и наказывать не соблюдающих порядок. Придерживаясь такого мнения, он прежде всего старался показать свое усердие в почитании богов, притом именно в то время, как дела были хороши.[312] Тогда впервые были назначены им маги

,[313] чтобы всегда с наступлением дня восхвалять богов и ежедневно приносить жертвы тем из них, на которых укажут маги. Эти установления и поныне еще сохраняют свою силу при каждом персидском царе. В благочестии Киру стали подражать и все другие персы, во-первых, полагая, что сами они добьются большего счастья, если будут чтить богов по примеру того, кто был их властелином и вместе с тем самым счастливым человеком; кроме того, они считали, что таким поведением угодят Киру. А тот, в свою очередь, был убежден, что благочестие окружающих окажется благом и для него самого, ибо он рассуждал совершенно так же, как мореплаватели, которые предпочитают иметь товарищами по плаванию людей благочестивых, а не таких, которых признают святотатцами.[314] Кроме того, он думал, что если его придворные будут людьми богобоязненными, то они менее будут склонны поступать нечестиво по отношению друг к другу и к нему самому, ибо он считал себя их благодетелем. Показывая, далее, что он превыше всего ставит стремление не причинять обиды ни другу, ни союзнику и изо всех сил старается соблюдать справедливость, Кир надеялся, что и другие благодаря этому скорее станут воздерживаться от постыдного стяжательства и постараются жить по справедливости. Он считал также, что ему легче будет внушить другим чувство стыда, если всем станет ясно, что сам он исполнен такой стыдливости, что не способен ни сказать, ни сделать ничего постыдного.

О том, что такое предположение правильно, он судил на следующем основании: люди испытывают больше стыда не только перед правителем, но и перед теми, кто не внушает страха, если последние стыдливы, а не бесстыдны; даже на женщин они обычно взирают с большей сдержанностью, когда чувствуют, что и те стыдливы. Он верил, что послушание станет непременным качеством окружавших его людей именно тогда, когда станет ясно, что он более отличает безоговорочно повинующихся, чем совершающих, казалось бы, самые значительные и самые трудные подвиги. Придерживаясь такого мнения, он так всегда и поступал.[315] Его скромность побуждала и всех остальных воспитывать в себе то же качество. Ведь когда окружающие видят, что тот, кому все позволено, остается скромным, тогда и другим, менее значительным людям не хочется быть замеченными в скверных поступках. Стыдливость и скромность Кир различал следующим образом: люди стыдливые избегают в открытую совершать позорные поступки, скромные же не совершают их и втайне. Равным образом, чтобы обратить других к постоянному соблюдению воздержанности, он считал особенно важным показать, что сам он не отвлекается от добрых дел доступными всегда наслаждениями, а наоборот, раньше веселых утех стремится потрудиться ради возвышенной цели. Поступая таким образом, Кир добился при своем дворе строгого порядка, когда худшие спешили уступить лучшим и все относились друг к другу с учтивостью и уважением. Нельзя было встретить там никого, кто выражал бы свой гнев криком, а радость — наглым смехом; напротив, наблюдая этих людей, можно было заключить, что они действительно живут в соответствии с высокими идеалами.