Битва за Коррин - Брайан Херберт

Пока Родан выискивал в леднике место, пригодное для посадки, Ките внимательно рассматривал поверхность Хессры через стекло фонаря кабины.

— Там что-то случилось, — произнес он хриплым надтреснутым старческим голосом. — Кто-то вырыл большие ямы в леднике вокруг башен. Нет, я вижу воронки, словно от взрывов. Думаю, что нам следует проявить осторожность.

— Мы должны выяснить, что произошло, — сказал на это Видад.

Молодой пилот сделал круг возле цитадели, где обычно садились космические корабли. Хотя глаза Китса потеряли былую остроту и постоянно слезились, он первым заметил засаду.

— Я вижу машины, артиллерию — это кимеки! Нам надо убираться отсюда!

Растерявшись, Родан взглянул на емкость с мозгом Видада, ожидая распоряжений. Он начал менять курс, но сделал это недостаточно быстро.

Как только маленькое судно изменило курс, кимеки вышли из своих убежищ во льду и под стенами цитадели. Летающие корпуса кимеков взмыли в воздух, а наземные боевые формы открыли артиллерийский огонь.

Когда вокруг них стали рваться снаряды, маленькое судно затрещало от ударов взрывной волны. Пилот, маневрируя наугад, начал бросать корабль из стороны в сторону, стараясь уйти от обстрела. Тогда Ките взял управление на себя и совершил более решительный маневр.

— Твоя осторожность убьет нас, Родан, — сказал он.

Наконец по линии связи они получили невнятное, сопровождаемое треском статического электричества сообщение. Это был сигнал, при раскодировании которого древний философ узнал голос одного из посредников. Новость, которую он сообщил, была ужасающей.

— Титаны захватили Хессру! Они убили пятерых когиторов и многих монахов… кроме некоторых из нас, кого они превратили в неокимеков и заставили служить себе. Видад — вы последний из когиторов. Бегите! Вопреки всему вы должны уцелеть…

Затем послышались звуки борьбы и треск, переданные в глубины бездонного и равнодушного пространства.

К ним на большой скорости приближались три корабля кимеков, стреляя и стараясь сбить. На ледяную поверхность планеты выползли более мощные кимеки. Один из них был так огромен и страшен, что, видимо, был одним из первоначальных титанов. Вокруг маленького судна продолжали греметь разрывы мощных снарядов.

Ките, не жалея топлива, начал разгонять корабль с максимальным ускорением, запустив двигатели на полную мощность, чтобы разорвать путы притяжения Хессры. Видад понимал, что такое ускорение может оказаться смертельным для хрупкого старческого тела Китса.

— Ты умрешь, — сказал когитор.

— Но вы… останетесь живы, — сумел произнести Ките, прежде чем впал в беспамятство. Он не смог дышать при таком немыслимом ускорении, сдавившем горло и грудь. Послышался хруст — это ломались старческие кости монаха, не вынесшие чудовищной перегрузки.

Родан, напротив, был молод и вынослив. Он выживет. Видаду нужен только один помощник. Описав пологую дугу, корабль оторвался от замороженной Хессры. Корабли кимеков не были рассчитаны на дальние полеты. Они отстали и возвратились на планетоид, изрыгая яростные проклятия.

Ките, ушедший в серый мир смерти, лежал, распростершись на полу фонаря кабины, но молодой Родан дышал, борясь с ускорением и перегрузкой. Когда корабль достиг периферии местной солнечной системы, ускорение стало меньше, и Родан пришел в себя. Широко раскрытыми глазами он посмотрел на мертвое тело своего старшего товарища, который отдал жизнь за то, чтобы когитор мог бежать от смерти.

— Куда мы направимся теперь, Видад? — спросил охваченный паническим ужасом монах.

Когитор подумал о своих пятерых товарищах, убитых захватившими Хессру кимеками, которые, совершенно очевидно, решили на Хессре спрятаться от Омниуса. Видад остался единственным философом, который мог подумать о том, как предотвратить ядерный холокост, задуманный и предложенный Ворианом Атрейдесом. Он, Видад, был объективным, нейтральным и умным… Он тоже когда-то был человеком. Зная, что сделали кимеки со всеми его товарищами, как мог он не испытывать вполне объяснимой человеческой жажды мести? Как мог не вспомнить давно забытые эмоции? Теперь у него появилась еще одна причина поговорить с всемирным разумом.

— Держать курс на Коррин, — приказал Видад.

Все время, пока продолжался Джихад, мы понимали, что в любой момент должны быть готовы к отражению неожиданной атаки. Но, в конце концов, одной готовности всегда оказывается недостаточно. Всегда наступает момент, когда надо действовать.

Хотя смерть Лероники оставила в душе Вориана вакуум куда более страшный, чем пустота самых отдаленных глубин космоса, у Атрейдеса не было времени наличный траур. Время оставалось только на то, чтобы быть верховным главнокомандующим и спасать человечество.

Армия Джихада была приведена в боевую готовность и переведена на военный режим несения службы. К Коррину постоянно летали спейсфолдеры с экипажами из мартиристов. Они доставляли свежие разведданные о подготовке к вылету огромного флота Омниуса. Когда флот покинет окрестности красного гиганта, человечество будет знать, что последний отсчет времени начался.

Другие спейсфолдеры летали с одной планеты Лиги на другую, разнося новости и призывая уцелевших после эпидемии людей готовиться к решительным действиям. Десятки кораблей пропадали в космосе, но их был большой избыток, достаточный для поддержания регулярного сообщения между планетами. Никогда еще планеты Лиги Благородных не были так близки друг другу.

Вернувшиеся с пораженного вирусом Пармантье Вориан и Абульурд привезли в Зимию Райну. Ее дядя Фейкан сразу же взял несчастную девочку под свое крыло. Он был очень близким другом своего умершего брата, и то, что племянница выжила, считал настоящим чудом. Пусть даже у нее выпали все волосы, но она все же пережила болезнь, вызванную страшным вирусом. В моменты цинизма Вориан подумывал о том, что Фейкан мог использовать девочку как инструмент в своих политических играх, сделав из нее символ, чтобы показать, что человечество может уцелеть и выжить, несмотря на все козни, которые строит ему Синхронизированный Мир роботов.

Вероятно, это окажется полезным.

Фрагменты Великой Чистки постепенно срастались в одно целое, как кусочки смальты, составляющие панно огромной и сложной мозаики. Был сформирован и подготовлен огромный флот, составлены тактические и стратегические карты с координатами всех планет Синхронизированного Мира; верховный главнокомандующий поручил Фейкану и Абульурду выполнение тяжелейшей задачи — эвакуации Салусы Секундус. При этом он сделал все возможное, чтобы его сыновья-близнецы и их семьи оказались в числе спасенных. Потом, решив, что эвакуация в надежных руках, он сконцентрировался на выполнении главной задачи.

Далеко отсюда, на верфях Кольгара, работа кипела беспрерывно — день и ночь. Баллисты и штурмовики армии Джихада оснащались новыми двигателями. Норма Ценва, никогда не терявшая веры в свои двигатели, много лет назад настояла на том, чтобы все строившиеся корабли оснащались ими, не важно, будут они пока использоваться или нет. Теперь Вориан мысленно аплодировал предусмотрительности Нормы.

Были собраны все запасы ядерного оружия и погружены на суда армии. В это же время лихорадочно производились все новые и новые импульсные атомные боеголовки на всех промышленно развитых планетах Лиги.

Нам следовало лучше составлять планы. Надо было предвидеть такую возможность. Тогда мы уже были бы готовы к атаке!

Первая десятка боевых кораблей-спейсфолдеров уже была оснащена готовыми к работе новыми двигателями Хольцмана. Суда были загружены атомными боеголовками, укомплектованы экипажами и готовы следовать к местам предполагаемых бомбардировок. Они составляли авангард, который был немедленно выслан для начала полного уничтожения и искоренения всех воплощений всемирного разума.

И вот наконец через три недели и три дня после того, как Фейкан и Квентин вернулись с Коррина и объявили тревогу, в Зимию вернулся отправленный накануне к Коррину пилот-мартирист. Он был настолько потрясен, что при посадке едва не разбил корабль. Назад летели два корабля-спейсфолдера, но вернулся только один.

— Машины двинулись! Омниус запустил свой истребительный флот.

Услышав этот короткий доклад, Вориан приказал замолчать своим офицерам, которые криками выражали свой страх и гнев. Потом он кивнул головой и посмотрел на календарь, отметив на нем, сколько времени осталось в распоряжении человечества.

Действительно ли когиторы так нейтральны, как они сами утверждают? Или их пресловутый нейтралитет является всего лишь эвфемизмом для обозначения акта величайшей трусости в истории человеческого рода?