Избранная страны драконов (СИ) - Тараканова Тася

Не хочу давать обет молчания, хотя по роковому стечению обстоятельств именно сейчас не могу говорить. Зря Мечислав разливается соловьём, он ничего не знает обо мне, я ничего не боюсь и собираюсь вернуться в свой мир, где остались мама и бабушка.

— Эрвину ты не поможешь, — подытоживает Мечислав, ошпарив словами как кипятком.

От ярости в крови вспыхивает неразбавленный огонь! Он охватывает тело, ударяет в голову.

— Что у тебя с глазами? — Мечислав резко придвигается ко мне, я мгновенно отстраняюсь. Что ему надо? Только что сидел адекватный дядечка, а сейчас похож на одуревшего кота, — зрачки, как у дракона, — шепчет Мечислав, пристально вглядываясь в моё лицо

— Что это?

Он вскакивает, идет к столу, и возвращается с настольным зеркалом в руках. Я гляжу в отражение. Зрачки, действительно, вытянулись в вертикальную щель, а радужки полыхают ярко-оранжевым.

— Тебе надо успокоиться, — произносит Мечислав слегка вибрирующим голосом, — тебе надо…. Этого не может быть! Тогда все сходится. Соня, — он придвигается ко мне совсем близко

— Алая драконица…

Настороженно смотрю на него, кажется, даже принюхиваюсь. Могу ли ему доверять? Мы переплетаемся взглядами, я не моргая, всматриваясь в глубину его души.

Ответ в моих глазах. Драконица — это я.

Мечислав откидывается на спинку стула.

— Кошмар, — шепчет он, погружая пятерню в свою густую шевелюру, — ты, никому не сказала?

Отрицательно мотаю головой, он облегченно вздыхает. В напряжённой тишине мы сидим несколько долгих минут. Отчётливо виден мыслительный процесс Мечислава, он играет желваками, хмуриться, дёргает себя за волосы. Моя тайна раскрыта, но я внешне спокойна, все равно нет возможности говорить.

— Когда ты была в теле драконицы, осознавала себя? — от неожиданного вопроса Мечислава у меня перехватывает дыхание.

На миг прикрываю глаза и оказываюсь в битве: жуткой, яростной, свирепой, смертельно опасной, как и моя драконица. В крови вспыхивают искры. Про какое осознание речь, я чуть с ума не сошла от ненависти и боли. Драконица была сильной, но я теряла себя в этой мощи. В битве разум угасал. Природа всё сделала за меня — решали чувства, не разум. В этом таился ужас, но, возможно, в этом было моё спасение.

Мечислав внимательно следил за моей реакцией. С контролем дело худо, передала жестами свой ответ.

— Верхотуры, которые остались в живых, сказали, что драконица действовала, как разумная тварь, чем всех перепугала насмерть. Она смогла вывести Горыныча из-под действия транквилизатора. До сих пор идут её поиски.

Было бы смешно ее найти.

— Мы — идиоты, не догадались, хотя у тебя на теле нет живого места, — Мечислав покачал головой, — в Овечечке, пришла на помощь Асанна. Она настоящая знахарка, сразу начала лечить, да ещё собственными методами, — я улыбнулась, вспомнив то прохладное желе. За свои камни не беспокойся, они в твоей повязке на руке, ты их так прижимала к себе.

Я вздохнула с облегчением, Кеп и Мия не покинули меня, спасибо умной девушке — Асанне Идепиус.

— Я восхищён и поражен вашей командой, честное слово, — сказал Мечислав, — не ожидал, что у Эрвина такие сверходарённые друзья.

Рассмешил меня. Мечислав ещё не пообщался с Ларри, который своими сверходарёнными идеями может вынести мозг любому. Вот, кто у нас главная шишка по части одарённости. Мечислав прикоснулся к моей ладони и тут же отдёрнул руку, обжёгшись. На ладони плясали алые искорки.

— Ты…до сих пор горишь, это плохо, ты не контролируешь себя. Нужна концентрация.

П-ф-ф, от этого слова меня воротит со времен проживания у Зарха. Полная концентрация, максимальная концентрация, сосредоточенность, собранность, и прочее бла-бла-бла. И что? Без этой нудной науки я….

Я вспомнила.

Тот миг.

Когда вступила на невидимую лестницу под копьями кругляшей.

Дверь в комнату отворилась, вбежала Авивия с таким испуганным выражением, что Мечислав резко поднялся.

— Там дознаватель. Хочет видеть Соню, — задыхаясь, проговорила она.

— На тебе лица нет, — Мечислав сжал руки женщины в своих ладонях, искоса взглянув на меня, обратился к Авивии, — у тебя есть солнцезащитные очки?

— Что? — на её лице ужас и непонимание.

В комнату вошла Асанна, за ней следом мужчина в чёрном кителе.

Я прикрыла глаза, подсматривая за незнакомцем сквозь ресницы. Мазнув по лицам присутствующих безразличным взглядом, мужчина взял курс на мою кровать, а я сползла вниз по подушке. Товарищ без возраста с невыразительной внешностью вел себя как хозяин, плюхнулся на стул рядом с кроватью, не спросив разрешения. Он на службе, ему дозволено.

— Соня Снегирёва?

Мой утвердительный кивок, он расценивает, как приглашение к беседе.

— Как себя чувствуете? — вопрос ни о чём, ответа он не ждет, вытаскивая из кармана небольшой предмет по виду диктофон.

Все замерли, как в немом фильме. Мой жест здоровой рукой, которую пришлось отнять от лица, красноречиво говорит о том, что ответить не могу.

— К вам не вернулся голос? — он громко и четко проговорил в диктофон.

— Соня пока не может говорить, — наклонившись над диктофоном, язвительно произнесла Асанна.

Такая наглость молодой леди возмутила дознавателя до красных пятен на бледных щеках. Он нервно заёрзал на стуле. Возмущение дознавателя сосредоточилось на Асанне, а я зарылась носом в одеяло.

— Подпишите согласие, вам надо завтра явиться в суд, — обернувшись ко мне, дознаватель протянул лист, закреплённый на планшете, — если не придёте, слушание по делу Эрвина Вышнева пройдет без вас.

— Она не может, — прошипела Асанна, но я рукой в гипсе попыталась ткнуть куда положено. Систему подписей в Верховии я знаю. Дознаватель суетился, попытавшись удобней подставить планшет. На месте подписи высветился мой отпечаток, с чужим не спутать. Глянула на свои неухоженные обломанные ногти: «Маникюр что-ли сделать, — мелькнула глупая мысль, — а то я никогда не делала».

Сложив в папку лист с моим отпечатком, мужчина поднялся, сморщился, будто учуяв неприятный запах, глянул на Асанну, которая в ответ скорчила ему такую же брезгливую мину. Взбешенный дознаватель, не попрощавшись, выбежал за дверь. Хлопок! Мы выдохнули.

Утро следующего началось суматошно, поспешные сборы заставили всех прибавить темп. Я поправлялась с завидной скоростью, поэтому приковыляла в столовую на завтрак. Мой организм требовал еды, регенерация усилилась. Раны затягивались, аппетит был, как у дракона. Я смогла съесть столько, сколько раньше в меня бы не влезло. Одного травяного отвара я выпила три больших кружки.

Мобиль Светозаровых доставил нас к суду к назначенному часу. В судейском зале собралось совсем немного народу. В большом длинном зале мы разместились с двух сторон, как два лагеря: обвинители и обвиняемые. С противоположной стороны от нас уселись Старх, верхотур, улизнувший с поля боя, ещё один в корсете с головы до пояса и пара человек из той же шайки, плюс обвинитель в мантии с секретарём. В бледном угрюмом мужчине, я опознала отца Иоланы Радич — верховода Светозара. Он был главным козырем в команде обвинителей, ведь погибла его красавица — дочь. Хотя, как сказал Мечислав, к Андрону Радичу имелись претензии, потому что верхотуры на озеро отправились по его приказу.

Нас хмуро оглядывает противоборствующий лагерь. Всё, как в кино. Мы платим той же монетой, кроме старшего поколения, которое не смотрит в их сторону.

Когда Эрвина вводят под конвоем, всё вокруг мне кажется ещё более нереальным. Наши глаза встречаются. Его взгляд бьёт прямо в сердце навылет. Я беззвучно шепчу его имя, складываю руки сердечком, хотя одна рука под повязкой. Не знаю, понимает ли он символ моего мира. Мы не можем разорвать зрительный контакт, пока Эрвина не усаживают к нам спиной.

В зал входят трое судей в синих мантиях, рассаживаются по местам на подиуме за широким столом. Заседание открывается. Я стараюсь сохранять контроль, но в глазах всё расплывается, когда я отвожу их от Эрвина.