Кладбище домашних животных - Стивен Кинг

Дрожь вернулась снова. Луис долго смотрел на Джуда, пытаясь увериться, что он лжет. Но лжи не было в глазах старика.

— Почему ты не сказал мне об этом в ту ночь? — спросил он наконец. — Когда мы… отнесли кота? Когда я тебя спросил, не относили ли туда людей?

— Потому что тогда тебе не надо было это знать, — ответил Джуд. — А теперь надо.

Луис долго молчал.

— А это сделал только он?

— Про других я не слышал, — твердо сказал Джуд. — Сомневаюсь, что не было еще попыток. Очень сомневаюсь. Я думаю, как пророк в «Экклезиасте» — вряд ли есть что-то новое под солнцем. Конечно, оболочка вещей меняется, но не суть. Что пытались сделать раз, то пытались и раньше… и еще раньше…

Он посмотрел на свои мозолистые руки. В комнате часы пробили половину первого.

— Я решил, что человек твоей профессии обязан видеть вещи, как они есть, и делать из них выводы. И решил поговорить с тобой напрямую, когда Мортонсон сказал мне в похоронном бюро, что ты заказал прокладку вместо закрытой гробницы.

Луис опять долго смотрел на Джуда, ничего не говоря. Джуд моргал, но не отводил взгляда.

Наконец Луис сказал:

— Это выглядит так, будто ты суешь нос в чужие дела, Джуд.

— Я не спрашивал его, он сказал сам.

— Все равно мне жаль.

Джуд не ответил, и, хотя он покраснел еще больше, чем обычно, не отводил глаз от Луиса.

Луис вздохнул. Он действительно очень устал.

— Ну и что? Может, ты и прав. Может, такая мысль и была. Но если и так, то она была где-то глубоко. Я вовсе не думал, что мне заказывать. Я думал про Гэджа.

— Я знаю, что ты думал про Гэджа. Но ты знаешь разницу. Твой дядя был могильщиком.

— Да, он знал разницу. Гробница — это целое строение, она может сохраниться очень долго. Это прямоугольная бетонированная яма со стальными прутьями, которая после завершения похорон закрывается сверху тяжелой бетонной крышкой. Все дыры между крышкой и стенами тщательно заделываются. Дядя Карл говорил как-то Луису, что одну из таких гробниц они вообще не смогли открыть.

Дядя Карл, который любил поболтать (и со своим сыном, и с Луисом, работавшим с ним иногда в роли своеобразного ученика могильщика), охотно рассказывал племяннику истории про эксгумацию. Там случались довольно забавные вещи. Он говорил, что люди, почерпнувшие сведения о раскапывании могил из фильмов ужаса с Борисом Карлоффом и Дуайтом Фраем, ничего в этом не понимают. Открыть гробницу могли и двое человек с лопатами — только для этого им понадобилось бы шесть недель. Поэтому обычно применяется кран, чтобы снять крышку. Так было и в тот раз. Могилу открыли, и кран подцепил крышку. Но она и не думала отходить. Бетонные стенки уже отсырели — в Чикаго тогда была дождливая погода — и дядя Карл с напарником слышали, как внутри капает вода. Тут сама гробница стала понемногу вылезать из земли. Дядя Карл заорал крановщику, чтобы он прекратил тянуть, и пошел в контору за чем-нибудь — отбить крышку. Вернувшись, он обнаружил, что кран, не выдержав тяжести, свалился прямо на гробницу, а крановщик сломал себе нос. Кульминацией рассказа для дяди Карла было то, что через шесть лет этого парня выбрали президентом местного отделения профсоюза.

Прокладка была гораздо проще. Она представляла собой простую бетонную коробку, открытую сверху. Ее помещали в могилу утром перед самым погребением. Потом внутрь ставили гроб. Наверх накладывались на концах два крепления, которые могли стягиваться цепью и соединялись с бетоном прокладки железными кольцами. Каждое из креплений весило шестьдесят, от силы семьдесят фунтов. И никакого запечатывания.

Мужчина легко мог вскрыть такую прокладку; вот о чем говорил Джуд.

Мужчина легко мог вытащить из могилы тело своего сына и похоронить его в другом месте.

«Тсс… тсс… Не надо говорить о таких вещах. Это тайна».

— Да, я знаю разницу между гробницей и прокладкой, — сказал Луис. — Но я вовсе не думал о том… о том, что ты думаешь. Луис…

— Уже поздно, — сказал Луис. — Уже поздно, я пьян, у меня болит сердце. Если хочешь рассказать мне эту историю, то рассказывай и иди домой.

— Ладно, Луис. Спасибо.

— Только скорее.

Джуд немного помедлил, собираясь с мыслями, и начал говорить.

39

— В те дни, во время войны, поезда еще останавливались в Орринггоне, и Билл Батермэн приехал туда на катафалке, чтобы забрать тело своего сына Тимми. Гроб несли четыре железнодорожника. Одним из них был я. Там был один военный, со всеми этими гробами — что-то вроде армейского могильщика — но он никогда не покидал поезд. Он сидел пьяным в вагоне среди дюжины гробов.

Мы погрузили Тимми в катафалк — тогда еще не было скорых поездов, и нужно было быстрее похоронить его, чтобы он не разложился. Билл Батермэн стоял там. Лицо его было каменным и… сухим, понимаешь, Луис? На нем не было слез. Хью Гербер, который тогда вел поезд, сказал, что вагон с гробами поедет дальше. Он сказал, что на остров Прескью прибыл полный самолет с гробами, и теперь их отравляют на юг.

Военный подошел к Хью, вынул из кителя пол-литра виски и сказал своим певучим голосом южанина: «Господин машинист, вы знаете, какой груз вам предстоит везти?»

Хью помотал головой.

«Так знайте. Я везу гробы отсюда до самой Алабамы».

Хью сказал, что военный достал из кармана список и показал ему: «Мы должны оставить два гроба в Хоултоне, один в Пассадумкеге, два в Бангоре, один в Дерри, один в Ладлоу и так далее. Чувствуешь себя просто молочником. Давайте выпьем».

Но Хью не стал с ним пить, потому что в Бангоре свирепствовала инспекция, и его могли заставить дыхнуть.

Тогда этот военный напился в одиночку.

Так они и ехали, оставляя свои обернутые флагами гробы на каждой станции. Их было восемнадцать или двадцать, этих гробов. Хью говорил, что на всем пути до Бостона их встречали плачущие родные, кроме Ладлоу… а в Ладлоу его просто поразил вид Билла Батермэна, который не плакал, но сам выглядел, как мертвец. Когда Хью закончил эту поездку, он с тем военным выпил весь оставшийся у того запас виски и напился так, как никогда не напивался, а после пошел к шлюхам, чего он тоже никогда не делал. И он сказал, что никогда больше не хочет водить таких поездов.

Тело Тимми привезли в похоронное бюро Гринспана на Терн-стрит — сейчас там стоит новая прачечная Фрэнклина, — и через два дня его похоронили на городском кладбище с воинскими почестями, как полагается.

Ну вот, Луис, теперь смотри: миссис Батермэн умерла за десять лет до того, рожая второго ребенка, и это тоже много значило. Второй сын мог бы облегчить его боль, как ты думаешь? Второй сын мог бы напомнить старому Биллу, что он кому-то нужен, что кто-то горюет с ним вместе. Я думаю, тебе легче — все же у тебя есть еще ребенок. Дочка и жена, которые живы и здоровы.