Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

– Сейчас покемоны, Пикачу с Тачу, пойдут делать секс. Потом у них появится бебик, и они продолжат искать диаманты по разным городам. Этот картридж с новой, самой сейчас популярной игрой я взял взаймы у Альфа-Ахмеда. У меня такой нет, может, ты купишь?

Я как-то удивилась и новой версии игры, где такие смешные, хвостатые и ушастые зверюшки, видите ли, занимаются любовью, и странному сочетанию в имени какого-то мальчика европейского Альфа с азиатским Ахмедом. Массовая культура офонарела окончательно: взрослых тошнит от пластмассового и плоского массового секса, так теперь маленьких детей начали этим донимать.

– Нет, сам секс в игре покемоны не показывают, потому что всем все и так ясно; просто они сначала скрываются в домике, а потом появляются с ребеночком. Сейчас они как раз в домике, смотри, как он трясется! Я жду, когда они выйдут. А Альф-Ахмед учится в параллельном классе; папа у него из Пакистана, а мама – норвежка, наверное, потому так и назвали, чтобы никого не обидеть.

Оставалось лишь плечами пожать. Мне, рожденной и воспитанной в строгой, мало склонной к шуткам и сантиментам советской системе, в которой секса по принципу и по определению не должно было бы и существовать, было несколько не по себе слушать такие спокойно-уверенные рассуждения о половой любви своего обожаемого, белокурого десятилетнего мальчика. Неуверенно рассмеявшись, вслух я выразила свое сомнение по поводу с короткой, дабы, не дай Бог, не прослыть занудно-зашоренной родительницей, ссылкой на свои абсолютно целомудренные в смысле души и мыслей детские и юношеские годы. Мы, помнится мне, все мечтали совершить какой-нибудь подвиг: спасти горящий трактор, коровник, лес или овес; долететь до Луны или Марса; суметь выдержать пытки в немецком гестапо…

– Вот еще – думать о пытках! Думать надо всегда о чем-нибудь хорошем. Да и о сексе все у вас было неправильно, потому что неправдиво. Дети – тоже люди и имеют право знать, как есть на самом деле. Этому нас в школе учат. Подумаешь, что такого особенного…

Мужчина вставляет в женщину свою писю, а потом у них появляется ребеночек. Ведь должны же бебики как-то появляться на свет, они такие хорошие. Мы в классе знаем многое гораздо лучше, чем взрослые. Нам смешно видеть таких, которые думают, что мы маленькие, ничего не понимаем, и начинают рассказывать всякие небылицы. Вот ты, например, знаешь, почему мальчики и мужчины интересуются сексом больше, чем девочки и женщины?

В легкой, еще послесонной субботней прострации, я отрицательно покачала растрепанной головой. Мой так отчаянно похожий на лукавого, белотелого Амурчика сыночек как бы оценивающе чуть прищурил на меня раскосые бирюзовые глазки и вполне серьезно выдал:

– Мужчины больше хотят «make love» (заниматься любовью), потому что девчонки любят воображать, что они родились из чего-нибудь этакого необыкновенно красивого; например из кружев, цветов, волн, облаков, ветерочка или же из пены морской. А мужчины не такие воображалы и поэтому считают, что там, откуда они явились, на самом деле так здорово и все хорошо и красиво, еще лучше, чем на Майорке или на Гавайях. Вот!

В который раз пришлось мне подивиться такой незатейливо простой истинности рассуждений малолетних философов. Маленькие дети частенько поражают точностью, меткостью и правдивостью своих оценок и замечаний, вдобавок как бы завуалированных от невзыскательных и неделикатных умов легкой дымкой младенческой непосредственности, неопытности и наивности – качествами, так редко встречаемых у слегка или совсем сильно пришибленных жизнью взрослых людей.

Пока я лениво-сонно раздумывала об особенностях жизненной мистерии, сыночек мой как-то по-взрослому внимательно и сосредоточенно вглядывался в мое лицо и вдруг сказал:

– Ты такая красивая, ты – как фея, ты – самая лучшая мама на свете. Я так люблю тебя, я так рад, что у тебя родился, и хорошо, что я вылез из твоей писи, а не из каких-то там волн. Я хочу, чтобы ты всегда помнила об этом, всегда-всегда!

Меня странно тронули его слова – словно сердце на миг окуталось золотистыми, нежными, прозрачными и мягкими лучами июньского солнышка. Я прямо физически ощутила магическое сияние, и слова сына были самым лучшим признанием в любви, которое я когда-либо слышала за всю свою жизнь. Но в них же скрывалось какое-то едва уловимое сожаление, некая тень затаенной печали.

– Какой идиот так делает? Нет, она абсолютно не имеет никаких соображений и понятий. Полное отсутствие всякого присутствия, – громко и бурно разгневался Вадим на кухне. После подобных выступлений он обычно плавно перетекал в состояние неуправляемого бешенства, и, решив все же предупредить развитие нездоровой ситуации, проворно накинула на плечи полупрозрачный розовый пеньюар и, как горькая каторжанка, потащилась к сердящемуся мужу.

– Доброе утро, дорогой! – проворковала я утреннее приветствие свинцово-хмурому супругу небесно-чистейшим голоском нежнейшего из соловьев.

«Вот занудство очередное начинается!» – тоскливо подумала про себя.

– Что тут у тебя случилось, Вадик?

Вадим резко развернул налитой торс от настежь раскрытого двухметрового холодильника в мою сторону и вперил выворачивающий душу наизнанку, сверкающий сталью взгляд инквизитора в мои глаза. Я не выдержала подобной суровости и покорно «повесила на грудь» кудлатую голову, повинную еще не совсем понятно в чем. Густые, светлые, спутанные, как лианы в джунглях, пряди услужливо занавесили от мужа мое вмиг запылавшее лицо.

– Только полный идиот мог одновременно разодрать обе упаковки: и с мясом крокодила, и с мясом кенгуру.

Наконец-то открылся мне коварный тайный умысел моего очередного домашнего преступления. На этот раз меня сильно удивила смешная экзотичность причины: животный мир Австралии – надо же, а!

– Да какое такое еще кенгуру, Вад? – не удержавшись, чуть прыснула смешком глупая жена умного мужа.

– Какое кенгуру? Она еще спрашивает?! Вот хозяйка! То мясо, которое я привез из командировки в Сидней. Ты почему это сделала, а? Ведь мясо кенгуру планировалось гостям. Крокодила еще полно, его и надо доедать в первую очередь. Какая же ты все-таки дура! И это называется жена!

Мне совершенно не вспоминалось, чтобы я вообще когда-нибудь дотрагивалась до наполненной сжатым воздухом, сохраняющим свежесть упаковки, мяса кенгуру. Просто начисто выветрилось из памяти, и все тут. В последнее время я, видимо, многое делаю совершенно машинально, что и не удивительно в подобной гнетущей атмосфере.

– Извини, Вадик. Ведь не нарочно же. Давай теперь его положим в морозильник.

– Нет, воистину, вот это хозяйка! А качество продукта? Но ей, конечно же, наплевать. Тебе ведь плевать на все в доме. Ты знаешь, кто ты? Ты пофигистка – вот кто!

Вадим расходился все больше и больше, бушевал, как шторм в море Лаптевых, изобретая для меня все более и более красочные и обидные эпитеты. Я хотела улизнуть из кухни и от него, и от скандала подальше, но муж резко удержал за руку. В процессе произнесения своей эпически-гневной тирады он явно жаждал признания благодарного слушателя в моем лице, но каждое оскорбительное, резкое, злое слово рассекало, резало, злой секирой кромсало все живое внутри меня. Внутри все разодралось, кровоточило, болело и ныло до невозможности. Стало холодно, меня сильно зазнобило. Неужели Вадим не чувствует и не видит, что я вся до неузнаваемости изуродована его колкостями – живого места больше нет! Меж тем скандал только-только начал разгораться. Как полевой колокольчик, по которому проехалась груженая бревнами телега, я почти сникла, но тут в кухне возник Игорек. Он совершенно спокойно и молча, не замечая горячей родительской разборки, достал из холодильника свою любимую кока-колу, вынудив отца немного отодвинуться. Игорь неторопливо налил в свой стакан ледяной коки, жадно и с видимым удовольствием ее выпил, потом молча достал и положил на кухонную тумбочку прямо перед отцом нетронутую упаковку с мясом кенгуру.

– Бедный папа! – с глубоким сочувствием и проникновенной искренностью произнес ребенок и сразу же вышел из кухни.

Муж и я минут пять ошарашенно взирали на злосчастное кенгуру. Затем Вадим деловито убрал все лишнее в холодильник и бодрым, ровным голосом произнес:

– Ну что же, в воскресный день садимся завтракать всей семьей. К столу предлагается пицца-палермо.

Нагнулся вынуть упомянутую пиццу из духовки:

– Сама виновата, вечно провоцирует людей глупым своим поведением. Объяснить ничего толком не может, словно в рот воды набрала.

Кровь резко бросилась мне в лицо, и тупая неуклюжая жена побежала в ванную, но на этот раз не расплакалась, а просто умылась холодной водой. Внутри все клокотало от неимоверного гнева. Совершив над собой волевое усилие, заставила себя улыбнуться – и вправду не стоит портить окончательно выходной день. Отражение в овальном, обрамленном изящной золотой рамой зеркале местами бледное до синевы, местами пылающее огнем криво-косо-хмуро растянуло слегка сиреневые губы мне в ответ.