Опасное положение - Лиза Гарднер

– Я думаю, здесь современное освещение, – сказал Хокс. – И если нет стационарного телефона, то надежная сотовая связь уж точно есть, учитывая продолжительность первого звонка. Так что некоторые горные зоны тоже исключаются.

– Дельное замечание.

– Я хочу увидеть жену и дочь, – проговорила Тесса. – Не нравится мне, что Либби и Эшлин нет на видео.

– Наверное, не хотят собирать их вместе, – сказал Уайетт. – Троих контролировать непросто. И снять было бы сложнее. Я почти уверен, что с Либби и Эшлин все в порядке. Поэтому Джастин и говорит гораздо лучше, чем выглядит. Его самого отметелили по полной, а женщин, видимо, не тронули. Иначе в голосе чувствовались бы стресс и волнение.

– Страховая компания заплатит? – спросил Уайетт у Николь.

– Их руководство сейчас это согласовывает. Но мы будем сотрудничать. Наши люди уже подъезжают к их офису. Через двадцать минут у нас будут прослушиваемая линия и несколько агентов на месте. Джастин обязательно позвонит еще раз, чтобы дать реквизиты для перевода. Только теперь мы будем готовы.

Глава 28

Мы дошли до лазарета. Радар с невозмутимым выражением на мальчишеском лице помог Эшлин лечь на стальную кушетку, прикрученную к полу.

Сделать мы мало что могли, сказал он. Выкидыш – естественный процесс, защитная реакция организма. Радар предложил тайленол для снятия боли и воду, чтобы восполнить потерю жидкости. Позже я должна буду наблюдать за Эшлин. Если у нее поднимется температура, значит, началась инфекция и нужна неотложная медицинская помощь.

Радар не стал развивать эту тему, поэтому оставалось только гадать, отпустит ли Зед одну из своих «золотых» заложниц в отделение «Скорой». У меня было такое чувство, что наше предложение о выкупе выйдет нам боком. Особенно если вспомнить, как Зед смотрел на Джастина… Что же все-таки произошло? Мы заключили выгодную сделку с мистером Главарем? Или добровольно сдались ему в руки?

Когда Радар вышел, я потихоньку сняла с Эшлин окровавленный комбинезон, по ходу прикрывая ее полотенцем. В углу кабинета висела камера, и меня коробило от одной мысли, что Мик пялится из аппаратной, наслаждаясь страданиями моей дочери. Хотелось смочить объектив водой или замазать вазелином. Только Зед не потерпел бы такой дерзости. Он бы сразу пришел, были бы последствия, а дочь, я сама и Джастин… Сколько еще издевательств мы выдержим в нашем состоянии?

Я простирнула белье Эшлин в раковине, стараясь не думать о кровавых сгустках на нем. Сменное наши захватчики не приготовили, поэтому я надела на дочь выжатые трусики, подложив в них женские прокладки. Радар тихо объяснил, что держит их как удобный перевязочный материал. Чистые полотенца сверху. Окровавленные снизу. Опять же, лучше об этом не думать.

Наконец я уселась, поглаживая руку Эшлин. Ее глаза под закрытыми веками перестали двигаться, она постепенно проваливалась в сон. Тело само знало, как о себе позаботиться. Так Радар и сказал.

Вернулся он только через тридцать-сорок минут. Так надолго нас еще не оставляли без присмотра. Тем более со свободными руками. Еще несколько часов назад мы бы попытались сбежать. Но теперь… Ирония судьбы.

Зед, казалось, знал о нас все. Включая то, что наша семья полностью развалится. Может, он специально выбрал жертв, которые начнут сами себе вредить и не потребуют титанических усилий? Нас с Эшлин даже контролировать не надо было. Мы увязли по уши в своих собственных тайнах. Как любезно с нашей стороны.

– Метадон, – буркнул Радар, и больше ни слова.

Он стоял спиной к камере. Прикинув, что к чему, я склонилась над дочерью, словно утешая ее, и спрятала лицо за ширмой длинных волос. Нас было видно, но не слышно. То есть картинка значила все.

– Таблетки, которые ты давал? Слышала о них.

– Синтетический опиоид. Снимает ломку от других наркотиков, в том числе викодина, – объяснил Радар и, повернувшись к металлическому шкафу, начал выдвигать ящики, как будто что-то искал. – Но тоже вызывает привыкание. Вам нужно будет постепенно слезть с него.

Он давал совет. На будущее. Подразумевая, что сделка удалась.

– По сколько принимать?

– Я вам давал десятимиллиграммовые таблетки. Первый раз – четыре. Утром мне показалось, что симптомы вернулись, поэтому я принес еще две. Никаких точных расчетов. В настоящей клинике в первые дни детоксикации подбирают оптимальный режим дозирования. Я просто на глаз прикинул.

– От них не… они действуют не так, как викодин.

– Нет кайфа, – сказал он прямо, все еще роясь в ящиках. – Как анальгетик, метадон устраняет самые страшные симптомы ломки. Кроме того, действует он дольше. Достаточно одной дозы в день, чтобы подавить депрессию, тошноту и головную боль. Но, как я уже заметил, вы заменяете одно зло другим. Прощай, викодиновая зависимость. Здравствуй, метадоновая. Обратитесь к врачу, он поможет справиться с остаточными симптомами. Если вы, конечно, хотите.

– Ты так много знаешь об анальгетической зависимости, – немного погодя сказала я.

– Новая эпидемия, – пожал он плечами.

– Спасибо, что помогаешь, Радар. Мне и моей дочери. Ты хороший доктор.

Он смущенно промолчал.

– Зачем ты это делаешь? – не удержалась я. – Зачем связался с Зедом и Миком? У тебя ведь настоящее образование, талант. Мог бы устроиться в больницу…

– Не надо, – остановил он меня с неожиданной угрозой в голосе.

Я растерялась. Потом снова взяла дочь за руку.

Атмосфера в маленьком кабинете сгустилась. Даже странно. Радар был захватчиком, мы – пленницами. А как еще?

Из всех троих солдафонов Радару я доверяла больше всего. Он был ангелом-хранителем, который без ведома Зеда снабжал меня метадоном. Радар хорошо обращался с Эшлин. Профессионально, даже с сочувствием.

С другой стороны, как там Зед сказал про него? Мать родную продаст за хорошие деньги.

И все же этот человек, совсем юнец, знал о нас с Эшлин такое, о чем Джастин и не догадывался. Кроме того, он не только хранил мой секрет, но и пытался мне помочь. Готовил к свободе.

Я попыталась представить, как завтра, где-то после трех часов дня, я возвращаюсь к прежней жизни. А может, начинаю новую. Своя одежда. Сон без слепящего света. Знакомые и друзья, один из которых, скорее всего, нас подставил. Мир, где я не смогу больше им доверять.

Совершенно неожиданно глаза наполнились слезами. Я опустила голову, чтобы Радар, а тем более Мик, не видели, как я плачу. Господи, что же будет потом? Нас сломал вовсе не Зед, не тюремная камера и не оранжевые комбинезоны. Мы сами постарались. В роскоши бостонского особняка, где механически проживали свою благоустроенную жизнь. Когда-то семья, а теперь три простых клише: депрессивная жена, неверный муж и беременная девочка-подросток.