Бокал вина - Иван Жагель

Когда передача закончилась, Головин с тревогой спросил:

— Ну что, понравилось?

Девчонки посмотрели на мать Сергея — она была здесь старшей.

— В детстве ты был босяком. Но, возможно, из тебя получится какой-то толк, — с плохо скрытой гордостью ответила Татьяна Григорьевна.

Глава 10

Всеобщее помешательство

Уже через месяц после того, как «Супершоу» появилось на канале РТ, этой телевизионной игрой, без всякого преувеличения, заболела вся страна. В часы ее показа заметно пустело на улицах и в магазинах, в ресторанах и кинотеатрах, о ней говорили на работе, в общественном транспорте, дома. И хотя никто еще не выиграл заветные полмиллиона долларов, это только подогревало страсти.

В любом баре, на автобусной остановке или даже в офисе какого-нибудь солидного государственного учреждения можно было услышать с досадой и в то же время с надеждой произнесенные слова: «В позапрошлую субботу я отгадал четыре цифры из семи, а в прошлую — пять! Не знал только высоту горы Килиманджаро и количество хрящей в хребте белой акулы». И все сразу понимали, что речь идет о «Супершоу».

Казалось, еще немного, еще чуть-чуть, еще один правильный ответ, и ты станешь обладателем суперприза. Поэтому люди вновь и вновь садились к телевизионным экранам, забрасывая большие и маленькие дела. Садились со своими чадами и домочадцами, родственниками и знакомыми, пытаясь коллективно сделать то, что им не по силам было в одиночку — отгадать заветный телефонный номер.

Невероятной популярностью стали пользоваться различные справочники, энциклопедии. В течение нескольких дней их буквально смели с полок книжных магазинов. Образовался даже «черный рынок» этих книг, где они стоили в три-четыре раза дороже. А в спешном порядке допечатываемые тиражи подобной литературы сразу уходили спекулянтам. Наконец, одно крупное издательство заключило с Матусевичем договор — его финансовая сторона осталась засекреченной — на выпуск богато иллюстрированного сборника вопросов и ответов, использовавшихся в телевизионной игре.

Снимал пенки и оператор сотовой связи, еженедельно обеспечивавший «Супершоу» секретными телефонными номерами. Эта компания подготовила специальный тарифный план «Игрок» и запустила по всем каналам рекламный ролик, из которого следовало, что ее клиентам с легкостью удается дозваниваться до телевизионной студии.

Но еще большую рекламу ей бесплатно делали средства массовой информации. Всем хотелось узнать: как обеспечивается надежность связи во время игры и секретность выделяемых для «Супершоу» номеров, не может ли здесь быть утечки информации? И в многочисленных интервью руководители телефонной компании охотно развеивали все страхи и подозрения. А заодно они не забывали упоминать и о новых услугах для своих клиентов, доказывая, что серьезных конкурентов у них на рынке нет.

Значительно продвинулся в формировании собственного образа мецената, покровителя российских талантов и Зия Умаров. Он тоже пользовался бешеным спросом у журналистов и в каждой беседе с ними подчеркивал, что у него нет другой заботы, кроме как думать о будущем родной страны. А холдинг «Росфингрупп» стал известен даже детям.

Но, конечно, самые большие дивиденды от всей этой шумихи получал Матусевич. Если прежде он был лучшим среди первых, то теперь по своей популярности далеко обошел всех. Сразу на три головы. Рядом с ним просто никого нельзя было поставить. Он один играл в какой-то немыслимой высшей лиге шоуменов, по им самим же придуманным правилам — жестко диктуя условия руководству канала, рекламодателям, многочисленным спонсорам, желавшим приобщиться к этому фейерверку славы, успеха, благополучия.

Им восхищались, ему завидовали, его ненавидели, о нем злословили, и, пожалуй, не было лишь людей, относившихся ко Льву Михайловичу равнодушно. А многие телевизионщики, работавшие на самых разных каналах, мечтали попасть в его команду. И не только из-за желания прославиться, участвовать в новом, интересном деле. Их побудительные мотивы были вполне материальные.

По Останкинскому телецентру ходили упорные слухи о баснословных гонорарах, которые получают люди Матусевича. И он действительно платил очень много Алтыновой и еще одному парню, монтировавшему сюжеты для игры — так сказать, за секретность. Однако в число этих счастливчиков Головин и Торопов определенно не входили.

До друзей, конечно, доходили разговоры о высоких зарплатах, об особом положении тех, кто работает над «Супершоу». Все это просто не могло до них не доходить, так как завистью были буквально пропитаны воздух и стены телецентра. Парни часто обсуждали эту тему, спорили, ругались между собой. И в конце концов решили напрямую пойти к Матусевичу и потребовать себе надбавки. Поставить вопрос, так сказать, ребром!

Случилось это в первых числах февраля. Позади уже была зимняя сессия, во время которой Сергей и Петр спали не более четырех-пяти часов в сутки — помимо подготовки к экзаменам они бегали еще в Российскую государственную библиотеку и в Останкино. Но теперь начались зимние каникулы и можно было немного оглядеться, решить все наболевшие вопросы.

Как-то вечером друзья выбрали момент, когда в кабинете у Матусевича никого не было, и зашли к нему.

Шоумен сидел за своим столом и читал газету. Перед ним уютно парила чашка горячего чая. В ответ на приветствие он поднял свои бесцветные глаза, наморщил лоб, словно пытаясь вспомнить визитеров, и холодно буркнул:

— Что у вас?

— Мы хотели бы обсудить один вопрос. Принципиальный! — сказал Сергей.

— Ну…

Подбирая слова, Головин замялся.

— Поверьте, мы не собираемся конфликтовать… Но все же… В общем, помните, когда мы начинали с вами работать, вы говорили, что повысите нам зарплату, а может, выплатите премиальные, как только передача встанет на ноги?

— Да, говорил. — Матусевич свернул газету, положил ее на край стола и отхлебнул чаю. — Но время для этого еще не пришло. Рановато пока… Мы не заработали достаточно денег.

Это была очевидная ложь. Но, произнося ее, Лев Михайлович нисколько не смутился. Наоборот, краской залились Головин и Торопов. Хотя друзья пришли требовать честно заработанного, выглядели они сейчас как бедные просители.

— Как же так?! — засуетился Сергей. — Во всех газетах пишут, что расценки на рекламу в «Супершоу» в полтора, а то и в два раза выше, чем в любую другую передачу!

— Все правильно, — спокойно подтвердил Матусевич, — но деньги за рекламу получаем не мы, а канал. А это больша-а-ая разница!

— Если руководство канала получает большие доходы от того, что мы делаем, то и нам оно должно платить больше. Разве не так?

— Нам и платят больше всех. Грех жаловаться.

— Куда же тогда уходят деньги?!

— Куда? — Хозяин кабинета с удовольствием сделал очередной глоток чаю, облизал губы и аккуратно поставил чашку. — Мы еще не расплатились с долгами. Вы знаете, сколько было потрачено при подготовке передачи или хотя бы сколько пришлось заплатить за изготовление студии, всех наших заставок? Нет? То-то же. — Он, безусловно, наслаждался растерянным видом сидевшей перед ним парочки. — К тому же над «Супершоу» работают лучшие операторы, звукооператоры, режиссеры… и всем им надо как следует платить.

— Почему же вы считаете необходимым платить как следует всем, кроме нас?! — развел руками Петр. — Ведь мы стояли, так сказать, у истоков передачи, придумывали ее. Не было бы нас — не было бы и игры!

— Именно потому, что мы заинтересованы в становлении «Супершоу» больше всех, мы и должны потерпеть, добровольно взвалить на свои плечи самые большие лишения.

Говоря «мы», Матусевич словно объединял себя с Головиным и Тороповым. И делал это опять же без всякого стеснения, хотя о его баснословных гонорарах ходили легенды. Уж кто-кто, а он-то себя ни в чем не ограничивал.

— Знаете, — вполне миролюбиво обратился Сергей к Матусевичу, одновременно одергивая горячившегося Петра за свитер, — это какой-то абсурд: все в телецентре считают, что каждый из нас, попав в программу, вытащил свой счастливый билет. Что мы здесь уже выиграли по суперпризу! Вы спуститесь в буфет и послушайте, о чем там говорят.

— Вы верите слухам или мне?! — вяло оскорбился Матусевич.

Шоумен почти юродствовал и явно провоцировал мальчишек. Он надеялся, что они сорвутся, начнут скандалить, грубить. Но хотя и с трудом, им пока удавалось сдерживаться.

— Хорошо, — Головин все еще пытался задавить собеседника логикой, загнать его в какие-то рамки, вырвать конкретные обязательства, — пусть сейчас вы не можете платить нам приличную зарплату, как-то вознаградить за то, что мы придумали игру. Но скажите хотя бы примерно, когда вы сможете это сделать? Ведь мы работаем не меньше других, и такой труд должен вознаграждаться!