Достичь небес - Ричард Брэнсон

Специалисты Scaled и других научно-конструкторских компаний проверяют свои идеи на практике. Это их работа и их страсть. Это то, что заставляет их подниматься по утрам. Но реальный мир не интересуется эмоциями или доброй волей и ни с кем не церемонится. Когда инженерный эксперимент терпит неудачу, обычно все заканчивается разочарованием и потерей времени. Иногда возникают финансовые трудности. А порой приходится расплачиваться человеческими жизнями.

Мысли о подобных вещах не добавляют хорошего настроения и частенько мешают спать. Гостиница космопорта Virgin Galactic — роскошное место, но, чтобы спокойно проспать сегодня полные восемь часов, нужно быть необыкновенным человеком. Но, может быть, в ваших венах вместо крови течет ледяная вода. Может быть, вы, как Гордон Купер, действительно заснули в своем Mercury МА-9 во время предстартового отсчета. Но куда более вероятно, что вам потребуется что-нибудь успокоительное, ну хотя бы горячее молоко. Мы с Пером перед решающими полетами на воздушном шаре обычно принимали снотворное. Даже Джо Киттингер в ночь перед высотными подъемами пил успокоительное.

Как правило, ничто из этого не помогает. Провертевшись пол часа в постели в тщетной попытке заснуть, вы встаете и начинаете писать письма самым близким и любимым людям. Вы подходите к окну. Сегодня полнолуние. Представьте: несмотря на ползающих по ее поверхности многочисленных роботов, несмотря на недавние пилотируемые экспедиции (китайцы собираются ступить на Луну в 2020 г.[24], а индусы в 2024 г.), Луна остается загадочной и манящей. В октябре 2009 г. аппарат под названием LCROSS намеренно врезался в Луну; целью эксперимента был поиск водяного льда. Астрономы-любители увидели эту вспышку в свои телескопы. Эта вспышка — мгновение неуверенного контакта — не помогла раскрыть загадку Луны. Наоборот, спутник нашей планеты стал еще загадочнее, если это возможно. Как странно: мы можем преодолеть сотни тысяч километров пустоты и коснуться наконец иного мира! Когда-нибудь на Луне вспыхнут огни. Города нанесут на ее поверхность новые контуры. Огни этих городов будут видимы невооруженным глазом. Но и тогда Луна не станет казаться нам менее загадочной — скорее более: как странно, что люди живут на каменном шаре, который заставляет океаны вспучиваться и накатывать на берег приливной волной!

Завороженные Луной, вы уже не думаете о сне. В этот момент вы погружаетесь в мечты.

Утро наступает неожиданно. Сегодня — главный день. Сегодня — после только вам известно скольких лет мечтаний, борьбы и экономии — вы подниметесь на борт SpaceShipTwo и на несколько драгоценных минут покинете родную планету.

После легкого завтрака мы надеваем легкие полетные костюмы и готовимся к старту. На время полета кабина SpaceShipTwo полностью герметизируется, поэтому нет необходимости надевать тяжелые и неудобные скафандры. Мы просим лишь, чтобы вы оставили драгоценности в комнате, — мы ведь не хотим, чтобы по кабине во время баллистического полета и невесомости летали мелкие предметы.

На летном поле ждет наш WhiteKnightTwo. Если вчера из окна авиалайнера он казался нам крохотным, то сегодня кажется гигантским. Размах крыльев у него весьма солидный — примерно такой же, как у бомбардировщика времен Второй мировой войны В-29 Superfortress. Кроме того, у него появился дополнительный груз. Между двумя его фюзеляжами висит SpaceShipTwo, необычно пузатый космический корабль длиной 18 м со странными сочлененными крыльями; он полностью заправлен и готов умчать нас в космос с высоты примерно 16 200 м.

Если снаружи SpaceShipTwo выглядит невероятным инопланетным чудовищем, то внутренняя обстановка его странно успокаивает и внушает уверенность, по крайней мере мне так кажется. Кажется, что тамошний интерьер заимствован прямо из 1960-х, со съемочной площадки фильма «2001» или одной из историй про Остина Пауэрса. Всюду видны иллюминаторы — в потолке, в полу и стенах. Углубленные кресла сделаны по фигуре и больше похожи на раковины, чем на обычные самолетные кресла.

На самом деле интерьер кабины сделан вовсе не в стиле ретро, как кажется на первый взгляд; все его особенности объясняются вполне реальными и достаточно жесткими техническими требованиями. В том числе: как обеспечить шести пассажирам пространство во время свободного падения, чтобы при спуске не получилась куча мала? Как обеспечить каждому хороший вид на Землю вне зависимости от положения корабля? Как, самое главное, добиться, чтобы безопасный, удобный и вместительный интерьер был достаточно легким для полета в космос?

Многие детали конструкторских работ, проводимых в настоящее время в коммерческом секторе космической отрасли, имеют такой ретрооттенок, и не без причины: новые разработки, как правило, черпают вдохновение в старых идеях. Первые дельтапланы не поставили бы в тупик Леонардо да Винчи. Первые лунные ракеты не удивили бы Роберта Годдарда. Задолго до того, как человек научился производить материалы, необходимые для постройки этих аппаратов, люди рисовали их для собственного удовольствия.

Мы уже достигли оптимальной высоты для WhiteKnightTwo: где-то между 14 600 и 15 800 м (мы выбрали лучший из всех возможных на этот день эшелонов). Без всякой суеты и громких слов самолет-носитель отпускает нас в свободный полет. SpaceShipTwo падает сквозь воздух. Еще секунда — и возникает низкий мощный гул: включаются наши ракетные двигатели. Пылающая окись азота дождем обрушивается на резиновую обкладку наших топливных баков, и превращает ее в газ. Газ ищет выхода и с силой устремляется наружу: ракета рвется вперед и вверх, перечеркивает полетный след WhiteKnightTwo и выносится из стратосферы в глубокий фиолетовый сумрак космоса.

Ускорение сильное и устойчивое, но не болезненное. Можно свободно дышать и размышлять. Можно смотреть через иллюминаторы на небо, которое с каждой секундой меняет цвет, переходя от голубого через невероятные оттенки фиолетового и темно-синего к черному. Кто первым увидит звезду?

Подходящий момент кое о чем вспомнить. Здесь, на этой высоте, Дэвид Саймонс провел сутки, скорчившись в первой в мире космической капсуле, наблюдая, как далеко внизу собираются грозовые тучи. А здесь Х-15 Майка Адамса прикоснулся к границе космоса, а затем завалился набок при обратном входе в атмосферу — только для того, чтобы разлететься на куски: у бедняги Майка не было никаких шансов.

А вот здесь, на этой самой высоте Джо Киттингер выпрыгнул из гондолы.

С высоты более 31 километра Джо в скафандре массой 145 кг падал почти четверть часа. Опустился он в сорока трех километрах к западу от Туларосы (штат Нью-Мексико). Джо хлопнулся на землю жуткой пыльной грудой; к месту падения уже неслись, завывая моторами, вертолеты. Подбежали медики. Киттингер выдавил улыбку, с трудом поднялся на ноги и без посторонней помощи направился на пресс-конференцию. Пока он говорил с ожидающими репортерами, отек на его правой руке прямо на глазах постепенно спадал.

Через двадцать три года после этого события правая рука Киттингера была такой же крепкой и здоровой, как и все остальное (невероятно, но конечность, которая несколько часов провела в условиях космического вакуума, уже через несколько часов полностью пришла в норму). Он продолжал летать и по-прежнему ставил рекорды. В 1983 г. он установил мировой рекорд дальности полета на новом газовом аэростате, а в следующем году первым в одиночку пересек Атлантику на Balloon of Реасе. В 1998 г. он помогал Перу, Стиву и мне планировать наш кругосветный полет.

Его величайшим мечтам не суждено было исполниться. Джо так и не слетал в космос на ракете и не стал первым аэронавтом, облетевшим в одиночку вокруг света на воздушном шаре. Но ему не на что жаловаться. После отставки из USAF Джо Киттингер вернулся к своим корням и двадцать с лишним лет расчерчивал небо лозунгами, буксировал рекламные баннеры и летал на воздушных шарах. Он организовал гастролирующее авиашоу, возил искателей острых ощущений по небу на бипланах; он говорит, что улыбки, которые он от них получал, — это улыбки, которые он видел на ярмарках своего детства, когда люди выстраивались в длинные очереди ради того, чтобы впервые вкусить неба.

Его любимый аэроплан — New Standard D-25, опылитель полей и развозчик почты. Они ровесники; оба — и самолет, и летчик — родились в 1928 г.

Занимаясь авиабизнесом, очень легко стать нетерпеливым; легко жаловаться на медленные темпы перемен, тем более что перемены отчаянно необходимы. Тяжело ждать появления новых видов синтетического топлива, не загрязняющих окружающую среду; тяжело надеяться против всяких ожиданий, что когда-нибудь на линии Virgin Galactic поступят легкие реактивные лайнеры из композитных материалов. Лично меня многолетнее ожидание очень нервирует. А потом я вспоминаю Джо Киттингера, который родился в 1928 г. и испытывал первый скафандр в свободном падении с высоты более 30 километров над пустыней Нью-Мексико. Я думаю о маме, раздававшей кислородные маски пассажирам Avro Lancastrian, когда самолет пролетал над Андами. Я напоминаю себе о том, что история летательных аппаратов тяжелее воздуха началась чуть более ста лет назад и продолжается пока ненамного дольше, чем может прожить человек.