Тайные тропы - Георгий Брянцев

— Пока ничего, — ответил Никита Родионович, уже не сдерживая улыбки.

— Понимаю… — Рябой многозначительно подморгнул. — Понимаю, — и, пожав руку Ожогину, встал и отошел.

Что он понял, друзья так и не уяснили. За соседним столом шел торг из-за двух ящиков анилиновых красок.

— Ну и мирок! — тихо сказал Грязнов, нервно поводя плечом.

— Ничего, привыкнем, Андрюша.

Допив пиво и положив на стол деньги, друзья вышли.

…По тротуару возле гостиницы прогуливалась супруга Моллера. Три мальчика и три девочки шли следом за мамашей попарно, взявшись за руки.

На приветствие Ожогина и Грязнова госпожа Моллер ответила едва заметным наклоном головы.

Зато муж ее встретил друзей так, будто не виделся с ними полгода. Пожав обоим руки, он затянул их в свою конторку и чуть не насильно усадил на кожаный диван.

— Строго конфиденциально… только что узнал… Вчера ночью в гостиницу, что на Штутгартштрассе, специально отведенную для господ офицеров, кто-то из приезжих внес чемодан. Обычный чемодан, вот такого размера. — Моллер показал размер чемодана. — И что бы вы думали?

Друзья пожали плечами.

— В чемодане оказалась адская машина!

— Что? — удивился Грязнов.

— Адская машина! — повторил Моллер.

— Не может быть, — пытаясь встать, заметил Никита Родионович.

Моллер движением руки принудил его сесть.

— Мне-то вы можете поверить? Я своими глазами видел этот чемодан. Он наполнен взрывчаткой. Не дай бог, взорвался бы — от гостиницы не осталось бы камня на камне. Да-да, это не шутка. В нем не меньше двенадцати килограммов.

— Почему же он не взорвался?

— Понимаете, полотер, натирая полы в шестнадцатом номере, услышал необычный для его слуха шум: «тик-тик, тик-тик, тик-тик». Он заглянул в платяной шкаф и увидел чемодан.

— Хозяина чемодана, конечно, нашли? — спросил Никита Родионович.

— Ну нет, он не такой дурак: в гостинице больше не появлялся.

В конторку вошел кельнер и доложил хозяину, что к телефону просят жильца из сорок четвертого номера, а там никого нет.

— Выходит, это нами интересуются, — сказал Никита Родионович и встал.

Следом за ним поднялся с дивана и Грязнов. Моллер их больше не задерживал. Наоборот, взяв под руки друзей, он повел их по коридору к тому месту, где на маленьком круглом столике стоял телефон.

Никита Родионович взял лежавшую на столе трубку и поднес к уху. Говорил Долингер. Он сообщил адрес и время встречи.

Вечером Ожогин и Грязнов познакомились с Долингером. Это был высокий, сухой немец лет тридцати, с большими карими глазами и крупными чертами лица. Жил он в той же части города, где и Юргенс, — на Лернерштрассе, в небольшом особняке, укрытом в глубине двора.

Долингер встретил друзей у калитки и попросил назвать клички-пароли. Затем он провел Ожогина и Грязнова по узенькой, изогнутой аллейке в особняк, на крыше которого было необычайно много антенн.

«Радиоцентр», — решили про себя друзья.

Из первой комнаты в разные стороны вели двери, и на каждой из них красовалась коротенькая надпись:

«Вход воспрещен».

Долингер открыл одну из этих дверей и пригласил за собой Ожогина и Грязнова. Они оказались в небольшой комнате с голыми стенами. Посреди стояли два простых стола с закрепленными на них телеграфными ключами.

Долингер открыл шкаф и вынул оттуда компактную, вмонтированную в небольшой чемодан радиостанцию.

— Знакомо? — Он вопросительно посмотрел на Друзей.

Ожогин и Грязнов ответили утвердительно.

— Прекрасно, — заявил Долингер, закрывая крышку. — Рацию возьмете с собой, она постоянно должна быть при вас. А сейчас запишите условия связи со мной.

Долингер начал диктовать. Получалось так, как говорил Юргенс: дважды в сутки, утром и ночью, им следовало самостоятельно выходить в эфир, связываться со станцией Долингера, передавать ему радиограммы произвольного содержания и принимать их от него. Долингер предоставил самим ученикам право решить, кто из них будет работать утром, кто ночью, но рекомендовал чередоваться.

— Сейчас прошу за ключ, — сказал он в заключение. Результатами работы на ключе Долингер остался доволен. Особой четкостью отличалась передача Андрея.

— У вас, молодой человек, уже выработался своеобразный почерк, присущий радисту, — похвалил юношу Долингер. — О первом сеансе я вас предупрежу. Все будет зависеть от того, как скоро вы переедете на квартиру, но независимо от этого ежедневно тренируйтесь на ключе, а если обстановка в гостинице позволяет, раскладывайте рацию и слушайте меня. Приучите себя как можно быстрее находить мои позывные среди остальных и настраивать приемник. Это имеет огромное значение. Сейчас, пока вы живете в гостинице, лучше всего слушать меня ночью. Утром неудобно — может кто-нибудь зайти.

Долингер удалился, и через несколько секунд послышался характерный негромкий шум мотора.

— Боялся пропустить очередной сеанс, — негромко сказал Грязнов.

Ожогин приложил палец к губам.

— Давай-ка лучше потренируемся, — предложил он и взялся за ключ.

Андрей последовал его примеру.

Минут через десять работа мотора прекратилась, и Долингер вернулся. Увидя друзей за тренировкой, он одобрительно кивнул головой, подошел к шкафу и раскрыл обе его половинки. Все полки шкафа были заполнены всевозможными радиодеталями, лампами, мелким инструментом, кусками фибры, фанеры, мотками проволоки, изоляционной ленты.

— Вторая ваша задача заключается вот в чем, — объявил Долингер. — Вы будете приходить ко мне сюда один раз в неделю, по понедельникам. Все, что здесь есть, — он показал на содержимое шкафа, — в вашем распоряжении. Я дам вам несколько схем радиостанций, и вы самостоятельно смонтируете приемники и передатчики. Это очень важно в практической работе на чужой территории.

— Не так легко найти радиодетали… — заметил Грязнов.

— Ерунда. Осложнение может вызвать только отсутствие ламп, но в конце учебы вы убедитесь, что и они не являются для вас проблемой.

— Вы хотите из нас профессоров сделать, — шутя сказал Ожогин.

— Профессоров не профессоров, а специалистов, которые не станут в тупик при отсутствии радиостанции. Итак… — Долингер сделал небольшую паузу, — ожидаю вас в понедельник, ровно в десять вечера, а теперь берите чемодан, я провожу вас…

— Ты понимаешь, Андрей, что все это значит? — спросил Никита Родионович друга, когда они уже шли по затемненной, совершенно безлюдной улице к себе в гостиницу.