О. Р. З. или Сказ о том, как Михалыч пить бросал - Андрей Петракеев

— Свернём туда, — показал рукой Серёга влево. — Пройдём ближе к морю.

И вновь они тронулись в путь, теперь уже к морю. Выйдя к морю, на каменисто-песчаную полосу, и брели по ней два дня, ночуя под деревьями. Серёга ночью почти не спал, охраняя сон своих подопечных. За эти несколько дней он вымотался так, что даже есть не хотелось. Один день потратили на то, чтобы Серёга отоспался. К вечеру он ходил в лес, но вернулся без добычи. Даже крупная птица улетала задолго до того, как Серёга приближался на расстояние выстрела. В лесу стрелять было намного труднее.

Ещё два дня пути и вновь привал, остановились под кроной большого дерева, похожего на дуб, с огромной развесистой кроной. Серёга проспал до полудня, сходил к морю, искупался и, перекусив уже засохшими кусочками мяса последнего козла, отправился в лес.

Он медленно углублялся в лес, совсем не похожий на тот, из которого он привёл племя. Время от времени Михаличев приседал на корточки и замирал на минуту, концентрируясь на звуках леса. В один из таких моментов, когда вслушивался, стараясь сконцентрироваться и постичь нечто большее, чем слух и зрение, ему показалось, что на него кто-то смотрит. Даже не показалось, он, словно кожей ощутил цепкий взгляд, что внимательно осматривает с ног до головы, не спеша, разглядывает.

Серёга медленно поворачивал голову, как ему казалось в ту сторону, откуда на него смотрели. Зелень поросли и редких кустов, толстые стволы деревьев, снова поросль…. Михаличев встал и медленно двинулся вперёд, одновременно накладывая стрелу. Ощущение чужого взгляда на минуту пропало, и Серёга остановился, боком придвинулся к ближайшему дереву. Прислонился спиной к шершавому стволу, а затем опустился на корточки.

Взгляд вернулся, но на этот раз он был не любопытно-ощупывающий, а настороженный. Михаличев краем глаза отметил едва уловимое движение веток поросли метрах в двадцати слева, спорхнула мелкая птаха с соседнего дерева и унеслась в чащу, оглашая её свистом. Серёга медленно сместился за ствол дерева, отсекая наблюдавшего от себя. Затем высунул голову с другой стороны ствола и впился глазами в то место, где легонько шевельнулись ветки. Зрение послушно скакнуло вперёд, будто Серёга сам за миг приблизился к поросли.

В зарослях прятался человек. Вот шкура, скроенная как жилетка, накинутая на голое загорелое тело, вот косматая голова, вот нос и глаза.

Их глаза встретились, только тот, кто наблюдал за Серёгой, поздно понял, что его засекли. Его глаза расширились, он вскочил и рванул в глубину леса. Серёга подорвался следом и как сайгак, делая гигантские прыжки, бросился за человеком.

Ветви молодой поросли хлестали по лицу. Чужак, мужчина, убегал, ловко лавируя между деревьев. Он проскочил под поваленным стволом дерева, что опиралось на месте излома о высокий пень, и припустил дальше. Серёга не сбавляя скорости, перепрыгнул дерево, оперевшись при прыжке правой рукой. Левой он всё ещё сжимал лук.

Погоня разгорячила Михаличева, он каждый свой прыжок ассоциировал с прыжками большой кошки, — большие, пружинистые, выверенные. Зрение обострилось, нос втягивал воздух как насос, принося запахи. Ему казалось, что скройся сейчас чужак, найдёт его по запаху.

На последнем прыжке Серёга наконец-то догнал человека и ухватился край шкуры у шеи. То ли беглец весил слишком мало, то ли Серёга через чур сильно дёрнул его за шиворот, ноги человека взлетели вверх, жилетка лопнула по швам, и тот уже голый, рухнул на спину и покатился по земле. Михаличев пробежал ещё несколько шагов по инерции, а когда развернулся, увидел, что чужак пытается встать. Ноги не держали, он падал, но вновь пытался подняться.

— Стой! Стой, говорю! — Серёга в два прыжка оказался рядом, ухватил за руку, крепко держа и в тоже время, помогая встать. — Ты кто? Ты чего побежал?

— Не убивай, — хриплый голос принадлежал, как только что рассмотрел Серёга, старику. — Не убивай, прошу! Я дам тебе хороший нож! Такого ни у кого нет! Только не убивай!

— Да что ты заладил, не убивай, не убивай! — Серёга рассматривал старика, держа его за руку. — Ты один здесь?

— Я один. — Старик перестал вырываться и медленно осел на землю. Его грудь тяжело вздымалась, слышались хрипы. — Только не убивай!

— Да не буду я тебя убивать, успокойся. — Михаличев опустил глаза и тут увидел странную обувь старика. Облегающие ноги, чуть выше щиколоток, без шнурков и каких либо других застёжек, похожие на короткие резиновые сапожки. Сразу вспомнились кеды, уж очень обувь чужака была на них похожа.

Серёга поднял взгляд, старик смотрел на него и криво ухмылялся.

— Что, знакомая обувь? Ты кем на станции работаешь?

— На какой станции? — ошарашено спросил Серёга.

— Как на какой? — Старик закашлялся, Серёга отпустил его руку и отошёл на шаг назад. — На станции слежении и коррекции. Кха-кха-кха….

— На какой станции?! Ты старик с дуба рухнул?! — Серёга округлил глаза. — Ты вообще кто такой?

У Михаличева закралась мысль, что этот несчастный тоже каким-то образом попал сюда. Куда сюда, Серёга как-то ещё не определился, но что времена сейчас, на данный момент были самыми, что ни на есть древними, он не сомневался.

— Я? — старик откашлялся и отдышался, дыхание немного успокоилось. — Я корректор зоосферы. Вернее был им двадцать малых циклов назад. Потом сбежал. Живу в этом лесу, уж лучше жить здесь как дикарь, чем гнить в земле. А ты кто?

— Я, Сергей Михаличев, поехал лечиться от пьянства к одному колдуну, а потом оказался здесь. Я и не думал уж встретить кого-то из своих. Ты как сюда попал?

Старик как-то странно посмотрел на Серёгу, внимательно приглядываясь к его одежде.

— Как и все, — старик поднял указательный палец вверх и потыкал им. — Как и все.

— На самолёте что ли? — Серёга улыбнулся. У него забрезжил шанс выбраться отсюда. Раз кто-то сюда попал кроме него, значит, и выбраться можно.

— На самолёте? — удивлённо спросил старик. — Ну, если это так сейчас называется, то да.

— Пойдём со мной. Там, — Серёга махнул рукой в сторону, — у меня стоянка. Со мной ещё двое, женщина и ребёнок. Еды правда маловато, да и сегодня похоже ничего не найду здесь.

— У меня есть молодая свинка, попалась в ловушку. Лежит там, где ты меня увидел, — сообщил старик поднимаясь. — На открытое пространство я выходить не стану. Там везде камеры. Хотя, теперь уже разницы нет, я настолько оброс, что выгляжу как дикарь.

— Камеры? Какие камеры?

— Камеры слежения и наблюдения, — пояснил старик.

— Ну, ладно, переберёмся под деревья.

Всю дорогу Серёга раздумывал над словами старика. Вопросы всплывали один за другим. По тому, что сказал старик, Серёга пришёл к выводу, что попал он в какой-то заповедник, очень большой, населённый людьми, не знающими цивилизации. Есть какая-то станция слежения и коррекции, с которой наверняка наблюдают за жизнью людей, и она засекречена, как и весь проект. А то, что это какой-то проект — факт. Такая огромная территория, столько людей…. Вон старик предпочёл жить в лесу, сбежал. Если найдут — убьют. Двадцать лет здесь живёт, Робинзон Крузо, блин. Даже косит под дикаря. Хотя брешет, наверное. Двадцать лет, или как он сказал, циклов, в лесу вряд ли можно прожить, наверное, со страха ляпнул. Начудил там, на станции, сбежал, а теперь прячется. Камеры ещё эти. Значит точно заповедник, что-то изучают, эксперимент, наверное, глобальный. Но как-то не стыкуется всё это, не стыкуется. Мутно как-то всё. Надо будет этого Робинзона поконкретнее расспросить. Ох, расспросить. Надоело шляться, как дикарь, какой.