Психология манипуляции. Феномены, механизмы и защита - Евгений Леонидович Доценко

class="p1">2) регрессия к инфантильным реакциям — плач, агрессия, тоска, чувство одиночества и т. п., особенно если это точно приурочено к определенной ситуации или событиям;

3) дефицит времени, отпущенного на принятие решения; важный момент анализа ситуации в этом случае — выяснить, кем создается этот дефицит: если не тем, кто испытывает нехватку времени, то следует предположить наличие манипуляции;

4) состояние суженности сознания, которое может проявиться в ограничении круга обсуждаемых идей, в * цикличных» высказываниях (например, неизменяемые формулировки или регулярный возврат к одной теме), постановке только ситуативных целей (в ущерб перспективным) и пр.

5) неожиданные изменения фоновых состояний: напряжение, агрессия, суетливость и др., возникающие преимущественно как реакция на ущерб, нанесение которого ощущает (пусть и неосознанно) адресат воздействия. Сигналом об угрозе ущерба или уже нанесенном ущербе служит эмоциональная реакция жертвы манипуляции — ухудшение настроения, раздражение, глухая обида и прочие сдвиги в сторону отрицательных эмоций. Особенно должны настораживать случаи неоправданных с точки зрения ситуации эмоциональных сдвигов.

Последний критерий предоставляет нам важный механизм субъективной диагностики по чувственным индикаторам. Сам по себе прием не нов, но в случае с манипуляцией он может быть использован не только как индикатор наличия угрозы, но даже как указатель на возможное ее качество.

Данный прием диагностики, предложенный Д. Динкмейе-ром и Б. Д. Мак Кеем [Dinkmeyer & Mc Kay 1976], основан на том, что наши чувства и реакции отражают результат бессознательной обработки информации, поступающей из внешнего мира. На ранних этапах взаимодействия эмоции являются выражением бессознательного (непроизвольного) ответа на характер воздействия партнера.

Например, если мы испытываем раздражение и нам хочется избавиться от присутствия партнера, то, возможно, это происходит не потому, что он нам неприятен, а от того, что партнер стремится овладеть нашим вниманием в большей степени, чем мы желаем. Вероятно, у нас возникает негативная реакция на его стремление, которое уже как-то проявилось в его действиях.

Если мы чувствуем ущемление своего авторитета, подрыв своей власти над партнером и нам очень хочется доказать свою силу, продемонстрировать преимущество, то может оказаться, что он стремится овладеть нашим поведением, может быть покомандовать. (Правда, так можно предполагать лишь тогда, когда партнер ничем явно не выдал своих намерений. Если же его намерения выражаются прозрачно, скорее следует предположить попытку спровоцировать вас на демонстрацию силы.)

Иногда, особенно если мы спохватились с некоторым опозданием, может оказаться, что наше эмоциональное состояние прямо указывает на то, чего хотел добиться партнер. Другими словами, ему его воздействие удалось. Например, мы поймали себя на том, что ощущаем необъяснимую обиду, даже боль, хочется чем-то обидеть партнера, за что-то свести счеты. Это может свидетельствовать о его намерении отомстить нам.

Если в какой-то момент работы со своим подчиненным или коллегой мы ощутили бесперспективность своих усилий, руки стали опускаться, захотелось махнуть на него рукой и самому выполнить работу, то нелишне предположить, что партнер стремится доказать свою непригодность к этой работе. Зачем? Вероятно, для того, чтобы взвалить ее на вас .

Таким образом, даже априори мы обнаруживаем довольно большой перечень средств, которые могут быть использованы для распознавания манипулятивного воздействия. Вместе с тем, было бы наивно полагать, что выделенные в результате теоретических размышлений индикаторы манипулятивного вторжения до сих пор оставались неизвестными рядовому участнику взаимодействия. Несомненно, что большинство из них, даже оставаясь неотрефлексированными, тем или иным образом учитываются в повседневной жизни почти каждым из нас. Вероятно, существуют и такие индикаторы, о которых в данной работе не упоминалось вовсе.

6.4.2. Распознавание манипуляции в живом общении

Но быть в позиции стороннего (пусть и заинтересованного) наблюдателя и быть участником события, в котором на нас оказывается манипулятивное воздействие, не одно и то же. Эта разница примерно та же, что и между теоретическим и практическим мышлением, которую отметил Б. М. Теплое:

1. Ориентироваться приходится на реально сложившиеся условия, которые могут плохо укладываться в привычные или известные теоретические схемы.

2. Высокие требования предъявляются к внерациональным средствам анализа (интерпретации) ситуации и содержащихся в ней проблем: чувству, интуиции, впечатлению.

3. Действовать приходится в режиме актуального времени, у адресата, как правило, нет такой, как у исследователя, возможности остановиться и сколько потребуется анализировать проблемную ситуацию. Это уже не только интерпретация действия (чужого), но еще и интерпретация действием (своим).

* Пример из другой работы [Lentz 1989], где данный прием рекомендуется именно для распознавания цели манипуляции: если я регулярно вспоминаю о сексе в присутствии одного и того же лица, это может означать, что он стремится сексуализировать на тли отношения. Добавлю, что справедливости ради надо предположить и собственные неотрефлексированные желания.

4. Важную роль играет решительность — умение уловить нужный для начала действия момент и выполнить это действие с оптимальными для наличной ситуации упорством и настойчивостью.

В распоряжении адресата манипулятивного воздействия имеются: актуальная межличностная ситуация и опыт предшествующего общения — как всей жизни, так и с данным человеком (или чем-либо его напоминающим). Задача в самой общей форме состоит в том, чтобы адекватным образом установить связь между ситуацией и психологическим багажом участника взаимодействия. Соединение ситуации с опытом происходит как деятельное включение в нее человека. Каждое такое включение происходит на основе интегральной оценки ситуации и соотнесения ее со своими интересами и намерениями. Это оценивание включает в себя целостную эмоциональную оценку, причудливым образом сплавленную с поэлементным анализом ситуации. Поэтому и представление субъекту результатов распознавания угрозы, собственно прочтение ее, по-видимому, может происходить в двух формах: эмоциональное восприятие (интегральная оценка) и рациональное распознавание.

Эмоциональное восприятие. Оценочная функция эмоций общеизвестна [Вилюнас 1984]. Благодаря ей происходит текущее актуальное оценивание каждого фрагмента событий, в которых живет человек, в частности, ситуаций межличностного взаимодействия. Эмоциональная реакция отражает результат проверки некоего события на важность, выяснения потребностной значимости происходящего. При этом краткая эмоциональная реакция, просигнализировавшая об опасности, может и не замечаться, не доходить до осознания, оставаться на подпороговом уровне, вызывая лишь неясное беспокойство. В случае, если оценивается вся ситуация, то возникает ощущение «что-то тут не так». А суммарный эффект, например, от прочтения неконгруэнтных сообщений партнера проявляется в виде ощущения неубедительности его действий (недоверие).

Согласно гипотезе «первовидения», выдвинутой Е. Ю. Артемьевой, «восприятие объекта проходит по крайней мере две принципиально различные по механизмам стадии: «первовидение» — когда объект оценивается нерасчленимо-целостно, и «второвидение» — когда он (объект) отдается на поаспектное анализирование классифицирующим системам... На этапе первовидения выясняется отношение объекта и субъекта (хорош ли, не опасен ли?)... эмоционально-оценочные свойства оказываются ведущими» [Артемьева 1980, с. 32]. Экспериментально установленный временной интервал, в рамки которого укладывается процесс * первовидения»,