Убийца (Выродок) - Фредерик Дар

От него у меня начинался сильный мандраж, и я боялся, что поддамся искушению и застрелю его, так ничего и не узнав.

— Тебе что, жизнь уже надоела? — спросил я.

Он не ответил.

— Ты строишь из себя благородного рыцаря, но это же чистый идиотизм!

Я вытащил пистолет.

— Я считаю до трех, слышишь?

— Ты это видел в кино! — презрительно обронил он.

Тут я уже не выдержал. Меня окутал тот красный туман, о котором я часто упоминал раньше. Я не помню, как стрелял, но когда я вновь обрел спокойствие, в туалете воняло порохом и было плохо видно из-за дыма. Я открыл небольшое окошко, выходящее в коридор; вскоре дым рассеялся, и я увидел Жерара — скорчившегося на своем унитазе и изрешеченного пулями. Вся его рубашка была в крови…

«Успокойся, Капут, — говорил я себе. — Ну, ты же мужчина!» Я так дрожал, что слышал, как стучат мои зубы. Я дрожал от злости. Я злился на себя за то, что не смог с собой совладать, за то, что в минуты гнева теряю весь свой ум, все хладнокровие и превращаюсь в дикого кровожадного зверя.

Я вышел из сортира и подождал, пока это пройдет. Когда прошло, я вынул из пистолета обойму и посмотрел: в ней оставалось всего два патрона из девяти. Щедро же я ему отмерил…

Только бы никто не услышал грохот выстрелов! К счастью, туалет находился в самом дальнем углу здания, а в комнате Жерара работал приемник. Я слышал, как там распинается какой-то американский ансамбль. Это утешало… Я подождал еще, но ничего не происходило. Мне оставалось лишь взять ноги в руки. Я только что собственноручно оборвал нить своего расследования: Нужно было начинать все сначала, но я не находил в себе достаточного мужества. Мне все это уже порядком осточертело; я чувствовал себя вялым и рассеянным, как будто долго просидел в горячей ванне…

Пусть этот папаша Бертран катится ко всем чертям… В конце концов, плевать я хотел на его грызню с Кармони!

Я могу воспользоваться его машиной, чтобы переселиться под другое небо. Деньги у меня пока есть… Почему бы, скажем, не отправиться в Гавр, не спрятать Бертранову тачку и не договориться с каким-нибудь тертым капитаном? Я слыхал, что за пятьсот билетов они, бывало, брали людей без паспорта! Такого капитана, конечно, придется как следует поискать, но я надеялся на свое чутье.

Все, решено: я сматываюсь.

Перед тем как уйти, я решил «взять» кассу Жерара. Ему-то деньги уже не нужны… А я получу хоть какую-то компенсацию за свои старания…

Я подошел к кассе и выдвинул ящик. Но дернул слишком сильно, и он совсем соскочил со своих полозьев… В нем оказался лишь десяток бумажек и мелочь.

Я сунул бумажки в карман, наклонился, чтобы подобрать несколько выпавших из ящика монет, и вдруг увидел в глубине образовавшегося отверстия что-то белое.

Я протянул руку, и она наткнулась на твердый гладкий предмет странной формы. Я не мог определить, что это такое: в столе было темно.

Я потянул к себе; это оказался белый телефон Диска на нем не было. За ним тянулся провод — значит, аппарат был к чему-то подключен.

Во всяком случае, он не имел ничего общего с городской телефонной сетью. Он напоминал скорее телефон внутренней связи.

Видимо, для вызова абонента достаточно было снять трубку.

Я почуял крупное открытие. Мне стало ясно, что Жерар был вовсе не простым трактирщиком! Я не ошибся, когда записал его в боссы. Вспомнить хотя бы то, как он послал меня к черту…

Этот частный телефон указывал на то, что Жерар был гораздо поважнее простого поставщика наркотиков.

Я довольно долго простоял перед этим телефонным аппаратом. Он буквально гипнотизировал меня. Слишком уж неожиданной и многозначительной была эта находка.

Я смотрел на белый эбонитовый корпус с недоверием и любопытством, не решаясь дотронуться до него во второй раз.

Имел ли он какое-то отношение к организации Кармони? Или был предназначен для другого?

Я сразу забыл о своем намерении тайно покинуть страну на корабле. Меня слишком заинтриговала эта тайна, этот дорогой телефонный аппарат, нелепо запрятанный под кассовым столом.

Тут я увидел за витринным стеклом силуэт мужика в брезентовой рабочей куртке. Он, видимо, привык заходить сюда на чашку кофе после обеда. Я замер. Мужик приложил руку козырьком к стеклу ничего не разглядел и убрался прочь.

Обеденный перерыв закончился; в городе снова закипала жизнь.

И вот, не в силах больше сдерживаться, я цапнул телефонную трубку и поднес ее к уху. В ней раздавался не то свист, не то гудок, напоминавший обычный телефонный сигнал. Он вырывался наружу, как воздух из проколотой шины, и казался мне вечным…

VII

Я уже собрался было положить трубку на место, как в ней послышался щелчок, и в ухо мне выстрелил голос.

— Слушаю! — сказал он.

Голос был мужской, четкий, грубый… Я растерялся, поскольку ответа уже не ждал.

— Ну? — настаивал мой собеседник.

Я решился.

— Это Жерар…

— Ну, в чем дело?

Тут я встал перед главной дилеммой: пускаться в путаные бредни или попытаться вызвать какую-нибудь реакцию?

— Давайте скорей сюда! — крикнул я. — Тут такие дела… — И нажал на рычаг.

Еще не оправившись от легкого шока, вызванного голосом в трубке, я запихнул телефон обратно в нишу. Затем на цыпочках вышел из бара и сел в свой «рено» — наблюдать за окрестностями. После такого сообщения типы на другом конце провода непременно должны были зашевелить задницами: я бросил в их тихое болото приличный булыжник!

Мне оставалось только подождать. Я не сомневался, что эти хмыри приедут, и я, увязавшись за ними, найду оборванную нить…

Я прождал довольно долго… Ничего не происходило. Улица оставалась тихой, и заведением Жерара никто не интересовался. Я, как ни таращился, ничего не замечал. Это казалось мне невероятным.

Прошел час, потом другой — и я почувствовал, что старею прямо за рулем. От долгого смотрения в Одну точку щипало глаза.

Но я все не оставлял надежды и старался размышлять над этим любительским спектаклем. Зачем здесь нужен этот потайной телефон? Установка частной телефонной линии — дело очень хлопотное, и если Жерар все же обзавелся таким аппаратом, это говорило о многом…

Я уже начал было злиться, когда до меня наконец дошло. Телефон, спрятанный под прилавком, являлся частью внутренней сети. Это была «кабинетная» линия, проведенная без помощи городской АТС. Она могла соединять только два аппарата, расположенные недалеко друг от друга, например, в одном и том же доме.

Тогда я начал разглядывать здание, в котором находился бар. Только теперь мне стало ясно, что дом построили недавно. Начиная со второго этажа, он блистал богатством: в избытке наблюдались тесаный камень и огромные окна с яркими калифорнийскими шторами.

Я уже почти не сомневался, что собеседник Жерара живет именно здесь. Он, вероятно, пошел узнать, в чем дело, обнаружил трупы и мигом затаился у себя… Да, пожалуй, так оно все и было, думал я.

Мне нетерпелось разобраться во всем самому. Я, не теряя времени, вылез из тачки и вошел в бар с черного хода, то есть через кухню.

Все было тихо. Баба, которую я огрел по затылку, уже не дышала. Я подошел ближе: ее еще раз ударили по чайнику чем-то тяжелым. Тот, кто это сделал, видимо, не желал, чтобы ее вернули к жизни: мало ли что она тогда расскажет…

Тут у меня возникла новая мысль; я побежал в главный зал и заглянул за кассовый ящик. Телефона там уже не было. Может быть, его убрали, чтобы легавые не проследили, куда ведет провод. Но ведь сам провод должен был остаться на месте… Я принялся шарить под стойкой и нашел его: он уходил в подвал.

Медлить было нельзя. С минуты на минуту здесь могли появиться жандармы, вызванные самими жуликами или кем-нибудь еще… Я понимал, что поступаю чертовски неосторожно… Я никогда еще не оставался так долго на месте своего преступления, за исключением, пожалуй, случая в квартире старой проститутки… Я порылся в выдвижном ящике, где, помнится, видел два больших ключа, выудил их и взял еще карманный фонарик.

Я прямо дрожал от нетерпения.

Дверь в подвал я нашел во дворике, возле кухни. Я сбежал по длинной лестнице, немного подумал и сразу нашел подвальное помещение, «сообщавшееся» с прилавком. Один из ключей прекрасно подходил к замку. Я открыл — и оказался в черной, как моя душа, комнате с запахами винища и плесени.

Я ощупал стену на той высоте, где обычно бывают выключатели, и действительно нашел один, но, как его ни мучил, светлее не стало. Наверное, перегорела лампочка.

Тогда я включил карманный фонарь, и его жалкий лучик открыл моему взгляду ряд бочонков с одной стороны и гору бутылок с другой.

Мне нужно было во что бы то ни стало найти этот проклятый телефонный провод и выяснить, куда он ведет. Я чувствовал, что дело назревает нешуточное: мужик, который мне ответил, вряд ли зарабатывал на жизнь продажей жареных каштанов…