Под крылом ворона - Анастасия Безденежных
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чтобы у семьи появился вороний хранитель.
— Даже из смерти можно сделать ритуал. Вопрос, что ты готов отдать. У меня это отняло несколько лет жизни и немного здоровья, но это не страшно. Мечта отца сбылась.
— Но он появился спустя три года.
— Хранитель появляется лишь тогда, когда грозит опасность.
— Нам ты могла сказать.
— Разве?
Эндрю придвинул кружку с кофе и уткнулся носом в этот бодрящий запах. Подумал несколько мгновений — или минут, может, уснув с открытыми глазами. Он держал внутри себя колдовство, не давая выплеснуться, чтобы никому не причинить боли и зла. Пока удавалось.
Может, мать сама сомневалась, а вышло ли что-то. Или искренне верила, что это — тайна отца, которую не нужно выдавать раньше времени. У ведьм свои представления, как должны идти события, и Эндрю не стал возражать. Возможно, никто бы не поверил, скажи, что отец последнее заклинание вложил в ритуал, чтобы стать вороньим хранителем семьи. И именно с Эндрю связь оказалась крепче всего.
Он потёр костяшками лоб и хлебнул кофе.
— Разбужу Одетт. Позавтракаем и поедем обратно.
— Это не может подождать?..
— Пора покончить с Охотой. К тому же, я знаю, кто убил отца.
— А мне не скажешь?
— Пока нет. Всё-таки… вдруг всё не так, как я увидел. А ты ведь тоже проходила обучение в Доме туманов снов?
— О, меня даже прочили в ведущие ведьмы! Был выбор между мной и Шеанной. Я отказалась, а она так и не смогла простить.
— Чего же?
— Что ведьмы выбрали меня, и только мой отказ позволил ей возглавить Дом.
На пороге кухни появилась сонная Одетт. Она стояла, по-птичьи приподняв одну ногу и смотрела вдаль, за пределы окна и стен, в нечто большее, чем могли видеть Эндрю и Лаура. А потом спокойно проговорила:
— Я бы не отказалась от кофе.
Глава 17
Дуглас мрачно смотрел на незнакомую женщину, назвавшую его сыном.
Для четверых номер отеля оказался слишком тесным. Две узкие кровати с двумя втиснутыми между ними Тумбочками, вместо стола — широкая полка.
Кристофер пристроился на подоконнике, Мари сидела на ближайшей к брату кровати, а Дуглас прислонился к стене. Руки скрещены, капюшон куртки откинут назад, и на лице видны чёрные узоры татуировок. Элеонора молча курила и выглядела, как человек, который не привык сидеть без дела, но ждала, что скажет Дуглас. Подтянула потёртые вельветовые брюки, когда уселась на кровать, подогнув одну ногу, и не сводила взгляд с сына.
— Давай, спрашивай, — сощурилась Элеонора. — Что угодно.
— Ты начала Красную охоту?
Элеонора (имя ей совсем не шло) грубо рассмеялась, и Кристофер вздрогнул. Мать Дугласа ему не нравилась: в ней не было ни страсти Кейтлин, ни живости Дугласа, ни спокойного достоинства их отца. Только затаенная злость. Дуглас даже не шевельнулся.
— Болтают всякое. Я только сделала свою часть. Обмен, услуга за услугу.
— И что ты сделала?
— Сейчас я не готова об этом говорить. Разве это тот вопрос, который ты хотел задать?
— Отстань от него, — осадил Кристофер, думая, что скоро задохнётся от этой злобы, густой, как смог. Впрочем, и в самой комнатке царила духота, даже не верилось, что за окнами осень. Дуглас слегка качнулся вперёд и назад и отвернулся, чтобы не видеть лица родной матери. Кристоферу показалось, что Дуглас сморщился, как от отвращения, а после глуховато произнес:
— Ты ведь умираешь. Я-то знаю. И что, на пороге смерти решила повидаться с семьёй, которая тебе оказалась не нужна?
— Умирать всегда легче рядом с кем-то. Из меня никудышная мать, знаю, я не буду заламывать руки и охать. Но смерть я доверю только твоему отцу.
Кристофер не верил. Пусть он не чувствовал приближение смерти, а вот отголоски чужих эмоций — да. Элеонору переполняла желчь, досада и желание наживы, пусть и не материальной. И отчего-то внутри этой женщины зрела уверенность, что ей не откажут. Как удобно! Элеонора могла умереть, где угодно: на открытках вписаны адреса со всего мира, кажется, одна даже прилетела из Австралии. Кристофер считал, что теперь Элеонора поступила эгоистично. Мало того, что она приехала в Сиэтл и кому-то оказала услугу, из-за чего началась Охота, так ещё решила навязать своё общество детям и мужу. Кейтлин говорила, что Элеонора всегда увлекалась смертью. А если смерть близко… Кристофер не доверял Элеоноре.
В тишине хорошо слышалось, как обрезанные под корень ногти Элеоноры постукивают по стеклянному многограннику, который та держала в руках, как драгоценность.
Мари подвинулась, когда Дуглас сел напротив матери, близко наклонившись к ней. Изучал лицо, видимо, пытаясь отыскать черты того образа, который приходил во снах. Элеонора стала для него шипом, навсегда вонзившимся вглубь сердца. Мари с тревогой посмотрела на Кристофера, он лишь покачал головой. Это не их разговор.
— Тогда услуга за услугу. Я сам проведу ритуал после смерти, отец научил меня, как. Не знаю, согласится ли Кейтлин… но у тебя есть моё обещание. Впрочем, оно вряд ли для тебя что-то стоит. Я для тебя такой же незнакомец, как и ты для меня. Но мне надо знать, почему охотник назвал твоё имя.
— Пусть эти выйдут, — Элеонора ткнула почти догоревшей сигаретой в сторону Кристофера. — С ней я уже потолковала.
Кристофер дёрнулся и тут же ощутил, как тёплая рука Мари мягко легла на плечо. Он с неохотой последовал к выходу, а, оказавшись в коридоре, с удовольствием вдохнул прохладный воздух. Проверил телефон: ни от Одетт, ни от брата не было сообщений. Мари рассказала про обе встречи на рынке и подтвердила, что Элеонора умирает. Простой заговор подействовал куда сильнее, выжимая жизненные силы. Элеонора утверждала, что убийца их отца — Шеанна, точнее, та отдала поручение. Выполнили другие. За конкретные ответы и доказательства Мари обещала помочь с лечением с ведьмовской стороны.
— И ты с ней поехала в эту дыру.
— Я могу за себя постоять.
Кристофер притянул к себе сестру и обнял. Может, не мягко и недостаточно нежно, как умел. Почувствовал, как она закрыла глаза и уткнулась в его плечо, тёплое дыхание коснулось плеча через ткань рубашки. Наверное, он бы настоял, чтобы ведьма поехала к нему. Или не стал бы приводить в сознание, но был уверен, что Мари помогла не ради ответов, а потому что не могла бросить человека, которому сама причинила боль.
За дверью номера послышался вскрик, потом какой-то глухой удар, и Кристофер ринулся
