Своя вселенная - Игорь Харичев

– А вместе со звёздами и газом из Сагиттариуса вытягивается тёмная материя? – не выдержал Дмитрий.

– Так считают авторы работы. – Хайтун состроил пренебрежительное выражение лица. – Причём, её поток будто бы пронизывает диск нашей галактики именно в том месте, где находится Солнце со своими планетами. Но где он, этот поток? – Хайтун протянул вперед руки ладонями вверх, и тут будто вспомнил. – Ах, да! Мы его не замечаем лишь потому, что тёмная материя, как было разъяснено тобой, состоит из практически не взаимодействующих частиц. Какое счастье. Потому что в противном случае поток причинил бы нам страшный вред. Ведь Сагиттариус сблизился с Млечным Путём не один миллион лет назад. – Каким лукавым был его вид.

– Не ёрничай, – Дмитрий смотрел на него с укоризной. – Если мы чего-то не видим, это не значит, что этого нет.

– Но и не значит, что это есть, – тут же ввернул Хайтун.

Обнаружив, что они стоят, Астахов двинулся дальше. Хайтун последовал за ним. Вскоре открылся вид на небольшую речушку. Ребятишки плескались в синевато-коричневатой полоске воды, вздымая россыпи брызг. И хотя глубина была так себе, чуть выше пояса, Дмитрий с радостью присоединился бы к детишкам. Если бы не то состояние, в котором он пребывал. Оставалось одно – с завистью смотреть на детвору.

Так, поглядывая на речушку, он и принялся рассказывать Денису о своих изысканиях.

– У Хокинга и Виленкина расчеты показывали возможность существования параллельных вселенных. Если допустить, что они существуют, логично предположить существование в них двойников. То есть у каждого из нас может быть двойник в параллельной вселенной. И есть вероятность, что в момент, когда каждый из двойников находится в сходной точке своей вселенной, может происходить взаимозамещение. То есть двойники меняются вселенными. Вопрос в том, почему это может иметь место? Похоже, время от времени возникают специальные точки в пространстве, в которых возможен переход из одной вселенной в другую. Я почти закончил расчёты, которые подтверждают это.

– Да? – Хайтун весьма заинтересовался. – И что ты взял за основу?

– Теорию струн.

– Теорию струн?! – Приятель даже остановился, лицо его приняло кислое выражение. – Ты что? Теория струн – полная чепуха.

Дмитрий посмотрел на приятеля чересчур внимательным взглядом.

– Ну, знаешь ли. Если теория струн – чепуха, то что тогда твои фракталы?

– Ты против фракталов?

– Я не против фракталов. Я против того, чтобы фракталами описывать Вселенную. Я против того, чтобы меня описывали фракталом. Это глупость. Что, моё сердце и мой желудок похожи на фрактал? – Последнюю фразу он почти выкрикнул.

Вытянутое лицо Хайтуна будто окаменело.

– Ты можешь говорить что угодно про фракталы, но теория струн – полная чепуха.

Денис гордо повернулся и пошёл быстрым шагом в обратную сторону. Дмитрий провожал его взглядом. Он не собирался бежать вдогонку.

«Ну и чёрт с ним! – мрачно думал Астахов. – В конце концов, зачем оскорблять?.. Я сказал только после того, как он сказал. Всё с него началось. Зачем оскорблять?..»

Дмитрий уже чувствовал свою неправоту, но гордыня мешала ему ринуться за приятелем. Когда, наконец, удалось унять гордыню, приятель скрылся за поворотом. Дмитрий пошёл следом, но быстрые движения отдавались болью в голове. Так что догнать Дениса у него не получилось. Когда он вышел за ворота, ни приятеля, ни его машины уже не было.

«И что мне делать? – спросил себя Астахов. – Я хотел его догнать. Я готов был попросить прощения. Разве я виноват, что он уехал раньше?.. – Дмитрий решил думать о чём-нибудь другом. – Почему, всё-таки, Хокинг допустил возможность выхода информации из черной дыры? Что с ним произошло? Какие вычисления дали такой результат?.. Я могу ему позвонить, – осенило его. – Правда, мобильный в номере. Пока дойду, ещё минут десять пройдет… Позвоню вечером.»

Едва он появился в гордом одиночестве, прозвучал голос Ирины:

– Вы что, поссорились?

Дмитрий упрямо хранил молчание. Постоял у окна, сел в кресло.

– Поссорились. – Ирина смотрела на него с осуждением. – Как тебе не стыдно? Человек приехал тебя навестить, а ты.

– Ну… он тоже хорош, – проворчал Дмитрий. – Зачем оскорблять? Теория струн у него – чепуха. Он первый меня оскорбил.

– Тебя это не оправдывает.

Дмитрий предпочёл промолчать.

Вскоре они отправились на обед. В большом вытянутом зале праздничными шеренгами стояли квадратные столы, накрытые белыми скатертями. Трижды в день вокруг белых квадратов собирались люди, приехавшие поправлять здоровье – по четыре едока на стол. Всякий раз, бывая здесь, Дмитрий и Ирина оказывались в кампании пожилой благообразной пары.

Дмитрий думал о своём. Борщ вполне устраивал его. Куда важнее было ответить на некоторые вопросы. И так получилось, что он озвучил их.

– Почему, всё-таки, Хокинг допустил возможность выхода информации из черной дыры? – Дмитрий смотрел на Ирину отсутствующим взглядом. – Какие вычисления привели к подобному результату? Даже профессор Прескилл заметил, что он так до конца и не понял аргументов Хокинга, хотя, конечно, был рад своему выигрышу.

Ирина пожала плечами – что она могла сказать? Впрочем, Дмитрий и не рассчитывал на её ответ. Он всего лишь рассуждал вслух. И тут весьма немолодой человек с аккуратной седой бородкой, сидевший напротив, с некоторым пафосом произнес:

– Да, не ведающий научных промахов Хокинг впервые признал поражение. – Хрипотца ничуть не портила его приятный баритон. – Заметьте, не что-нибудь, а поражение в многолетнем споре, который он и профессор Калифорнийского технологического института Кип Торн вели с Джоном Прескиллом, также профессором Калифорнийского технологического института и директором Института квантовой информации.

– Вы знаете про Хокинга? – удивился Дмитрий.

– Знаю, – безмятежно ответил сосед по столу.

– Вы физик?

– Скорее, инженер. Но я всегда интересовался космосом. Что касается чёрных дыр… – Его усмешка несла мечтательный оттенок. – Само их существование не очевидно для многих ученых. Это, быть может, самый драматичный спор в науке, который даёт ключ к общей теории относительности. Смешно говорить, но даже Эйнштейн не верил в чёрные дыры, которые только и могут спасти его теорию. Сегодня добрая половина физиков не верит в них. Уже открыто триста чёрных дыр, но споры продолжаются.

Всё это было поразительно – симпатичный старикашка разбирался в тонкостях. Дмитрий не мог удержаться:

– А что вы думаете насчёт теории струн?

– Многообещающая теория. Уверен, что на её основе удастся получить интересные результаты.

– А как вы оцениваете вероятность существования параллельных вселенных? – в запале произнёс Дмитрий.

– Как весьма высокую, – сказал сосед.

– Дорогой, – ласково прозвучал голос его супруги, – ты не даешь молодому человеку закончить обед.

И в самом деле, Дмитрий забыл про еду. Пока он наверстывал упущенное, пожилая парочка покинула их.

– Мы ещё поговорим, – обещал на прощание старик.

– Очень милые люди, – сказала Ирина.

Дмитрий задумчиво кивнул.

Потом наступил тихий час. Дневной сон растёкся по этажам основного корпуса. Астахов, привыкший спать днём в больнице, полностью принял санаторный распорядок дня. Он засыпал с лёгкостью ребенка. Так было и в тот день.

Астахову снился приятный немолодой человек с аккуратной бородкой и невероятно добрыми глазами. Вдвоем они прогуливались по санаторной аллее. Как чудесно светило солнце, каким упоительным был свежий воздух.

– Вы кто? – спросил Дмитрий своего спутника.

– Добрый ангел, – спокойно ответил тот.

– Вы – мой сосед по столовой, – мягко возразил Астахов.

– Разве это мешает мне быть добрым ангелом? – раздалось в ответ.

Дмитрий не мог не признать разумность этого довода.

– Вы – мой добрый ангел? – решил уточнить он.

– Нет. Василия Петровского.

Это удивило Дмитрия.

– А мой не хочет со мной говорить?

– Не в этом дело. Василий так бурно просил меня поговорить с вами, что я уступил. В виде исключения. Итак, вы хотите знать, кто из них троих прав, Хойл, Хокинг, Виленкин?

Дмитрий хотел ответить: «Да», но вовремя остановился. Зачем ограничивать свой интерес частным вопросом, коль открылись такие возможности? Надо брать по максимуму.

– Я хочу знать все тайны мироздания, – скромно заявил Астахов.

– Это невозможно, – прозвучало в ответ. – Вам не дано знать всего. Как и любому из живущих на Земле. Вам не дано знать многого. Принцип прост: никакой определённости в самых главных вопросах. Может так. А может и не так. Может быть, есть Бог. А может быть, и нет. Может быть, существует потусторонний мир. А может быть, и не существует. Может быть, есть душа, та, которая бессмертна, а может быть, и нет. Вы найдете массу доводов, крайне весомых, в пользу того, что есть, существует. А потом столько же доводов, не менее весомых, что нет. И будете пребывать в мучительном неведении. До тех пор, пока всё не кончится. Выход для вас, как и для всякого человека, один – верить. Или не верить. Каждый сам делает свой выбор.