Твой пылкий поцелуй - Мэри Блейни

– Не волнуйтесь, все в порядке, – успокоил их Гейбриел. – Теперь вы можете вернуться в дом.

К тому моменту, когда взошла луна, все, наконец, разошлись, а Линетт исчезла в своей студии. Что до Гейбриела, то ему не оставалось ничего другого, кроме как отправиться на кухню посмотреть, не осталось ли чего-нибудь от ужина. Затем он собирался смотреть на звезды и думать о том, чем заполнить жизнь, пока Линетт не начнет доверять ему постоянно, а не только в случае чрезвычайных обстоятельств.

Линетт сидела у окна в компании кота и украдкой наблюдала за Гейбриелом.

Вскоре, постучав в дверь, вошла Эстер и, поставив свечу на стол, подошла к окну, рассчитывая обсудить с дочерью события прошедшего дня и планы на завтра.

– Сегодня было больше суматохи, чем обычно, верно, дочка?

Линетт пожала плечами:

– Ты хочешь сказать, что наша жизнь превратилась в хаос?

– Возможно, но это неизбежно, кода в доме так много детей. Я надеюсь, что новый дворецкий сумеет навести здесь порядок.

– Да уж, не то что Гейбриел Пеннистан.

– Как ты можешь так говорить о нем? Лорд Гейбриел нашел Клер и спас ее.

– Не хочу напоминать тебе, но не было бы его – не было бы и коня и Клер не оказалась бы в опасности.

В это время Гейбриел вышел из конюшни и направился по тропинке к дому у озера.

Вскоре он растворился в темноте, но мать и дочь продолжали сидеть в молчании.

В конце концов, Линетт задала вопрос, который давно терзал ее:

– Что мне делать с ним, мама? Для меня выйти за него замуж или даже просто стать его любовницей означает совратить и испортить его таким же образом, как Страусе погубил меня.

– Не смеши меня, Линетт, и не путай столь разные вещи. Ты дашь ему то, чего Страусе никогда не давал тебе, – в этом главная разница. Люби его, и все вокруг тебя станет светлым и праздничным.

– А тебе не кажется, что это звучит несколько театрально?

– Театрально? С чего ты это взяла?

– А с того, что не все может возродиться заново. Хотелось бы мне, чтобы все было так легко, как ты себе представляешь.

Эстер с укором посмотрела на дочь.

– Легко? Ты думаешь, любить легко? Девочка ты моя, это же самый большой риск, на который может решиться женщина.

– Верно, и потому я никогда не любила Страусса. Возможно, я вообще не могу любить…

– Неправда. Ты любишь наших детей, и ты смогла вновь полюбить меня. Это первые шаги на пути к большой любви.

– Откуда ты набралась всей этой премудрости? – искренне удивилась Линетт.

– Мы с лордом Гейбриелом много беседовали вечерами, и иногда я ходила с ним смотреть на звезды. У него есть прелестное местечко на вершине холма, как раз там, где небольшая рощица. Это просто удивительно, как легко говорить откровенно в темноте. В основном мы говорили о его отце и примирении его брата с Уилтоном, а под конец сошлись на том, что любовь к семье является основой подлинного счастья… Пойду-ка я спать, дитя мое. – Эстер поднялась и чмокнула дочку в щеку, а затем взяла свечу и вышла из комнаты.

Линетт посидела еще некоторое время, размышляя, насколько откровенна была с ней Эстер. Она так настойчиво старалась заставить ее подойти к Гейбриелу, что это невольно вызвало протест в ее душе.

Все же, надев плащ, Линетт отправилась на поиски Гейбриела и нашла его на вершине холма: он лежал на спине и разглядывал небо, а может, просто спал.

Когда она подошла, Гейбриел сел, однако не повернулся к ней.

– Добрый вечер, мадам. – Линетт замерла.

– Не молчите, я знаю, что это вы. – Гейбриел встал и отряхнул одежду. – Добрый вечер и добро пожаловать в мою обсерваторию. – Он указал туда, где прямо на земле было расстелено одеяло, а другое, скатанное, лежало в изголовье, служа подушкой.

– Как вы догадались, что это я?

– Если тихо лежишь на земле, то можешь почувствовать чужие шаги. Я знал о вашем приближении задолго до того, как смог увидеть вас.

– А что делает это место таким идеальным? – Линетт повернулась, чувствуя себя совсем крошечной под покровом ночи.

– Это место расположено выше других, и отсюда можно беспрепятственно смотреть во всех направлениях. А там, чуть ниже, есть маленькая рощица, где можно укрыться, если погода вдруг резко изменится. Кроме того, отсюда вы можете заранее увидеть приближение ненастья и бегом вернуться в дом.

– Пожалуй, чтобы дать отдохнуть глазам, это просто идеальное место, – задумчиво произнесла Линетт.

Гейбриел усмехнулся:

– Здесь я могу смотреть сразу и на вас, и на звезды.

Это заставило сердце Линетт дрогнуть.

– А мне казалось, что вы хотите избавиться от меня…

– Нет, моя милая, я очень внимательно вас слушаю. Даже без слов вы говорите мне много интересного.

Сердце Линетт снова дрогнуло. Интересно, как он догадался, что ей нужно время и что фраза «Я люблю вас» будет самой трудной из всех, когда-либо произнесенных ею?

– Когда я впервые приехала в Англию и не могла содержать себя в качестве художницы, я обзавелась любовником.

– И как вы себя тогда называли?

– Мари Лесёр.

– Вы явно отдаете предпочтение французским именам.

– Это сценическое имя моей матери.

– Тогда понятно.

Гейбриел отвернулся, и Линетт показалось, что он полностью погрузился в созерцание звезд.

– Линетт, я люблю вас – неожиданно услышала она, и ее сердце дрогнуло в третий раз. – Не важно, чем вам пришлось заниматься, чтобы выжить, не важно, как вас зовут сейчас или как звали раньше. Я люблю вас, и этим все сказано.

Произнося слова, которые Линетт показались волшебными, Гейбриел улегся на спину, и Линетт последовала его примеру. Так они лежали бок о бок, и единственным звуком вокруг было их дыхание.

– Спасибо, что вы спасли Клер, – тихо произнесла Линетт.

– Едва ли это было спасением. Я знаю своего коня и знаю, чего ждать от него. Мне не грозила даже малейшая опасность, как не грозила бы она и вам. – Гейбриел повернул голову к Линетт. – Но я никогда не забуду то, что вы доверили мне заботу о человеке, близком для вас.

Линетт вздохнула.

– Когда-то я искренне ненавидела вас, Гейбриел. – Она засмеялась сквозь слезы. – Но правда и то, что я уже давно не желала так сильно ни одного мужчину.

Он возник над ней и вытер слезу, бежавшую у нее по щеке.

– Вы первый и единственный, кому я доверю свою жизнь. – Линетт сделала глубокий вдох, словно желая окончательно избавиться от отчаяния и безнадежности.

Гейбриел нежно обнял ее и, когда Линетт расслабленно прижалась к нему, натянул плащ на них обоих. Теперь они лежали на спине, тесно прижавшись друг к другу.

– Звезды действительно очень загадочны, – признала Линетт. – Но мне и не нужно много знать, чтобы почувствовать себя одной из них.