Меня любят в магической академии - Бронислава Вонсович

Но следующего шанса оказалось не так-то и легко дождаться. Кудзимоси был все время занят, застать его в одиночестве было невозможно, и проходил он мимо меня с такой скоростью, что я едва успевала проговорить: «Добрый день, фьорд Кудзимоси», обратиться к нему с просьбой не было никакой возможности. До соревнования по гриффичу.

Все время до него Рональдс гонял нас на тренировках так, что даже Майзи, которая полет обожала, была рада вернуться в грифятню, получить от меня законно причитающееся ей лакомство и обессиленно свернуться клубочком в своем деннике. Все-таки просто летать намного легче, чем постоянно метаться внутри небольшого пространства, да еще и следить за своим хвостом, который так и норовит попасть по другому игроку или его грифону. Да, пожалуй, у хвостов есть определенные недостатки, если их не контролировать.

Об этом я и размышляла, стоя напротив команды Воздуха. Фабиан демонстративно смотрел сквозь меня. Алонсо вообще не проявлял интереса к предстоящему мероприятию. Чуть одутловатое лицо и синяки под глазами явно указывали на то, что он пытался свое разбитое сердце залечить бутылкой с чем-то очень крепким. Причем не одной бутылкой и не один день. Зря Фабиан решил его сегодня в основной состав ввести. Толку от Алонсо как от игрока не будет. Лучше взять менее опытного, но более азартного, который хотел бы непременно выиграть и приложил бы для этого все свои силы. Или капитан воздушников уверен, что опытность Росинанта более важна, чем заинтересованность его хозяина? Или ему вообще результат этой игры неинтересен?

Но воздушники сегодня действовали жестко, без шуточек, как это было прошлый раз. Алонсо механически отыгрывал свою роль, но я поняла, почему Фабиан не стал его менять. Опыт совместных игр был ему на руку. Они и с безучастным Алонсо представляли нешуточную угрозу. Но мы были сильнее, и мы очень хотели победить. Более того, мы были уверены, что сделаем это, что пришел конец бесконечных проигрышей факультета Земли.

Нет, воздушники сдаваться не собирались, они отыгрывали всевозможные комбинации в стремлении добраться до наших ворот, им даже удалось забить один мяч. Но мы-то забили три и на этом не остановились бы, только время как-то незаметно закончилось, и просвистел финальный сигнал.

— Спасибо за прекрасную игру, — с явным намеком процедил мне в лицо Фабиан, имея в виду совсем не гриффич.

— Боюсь, что моя игра, фьорд Чиллаг, и в подметки не годится вашей, — едко ответила я. — Где уж мне тягаться с таким опытным монстром. Это обычное везение, не больше.

На удивление, Фабиан не разозлился, лишь усмехнулся и спросил:

— Может быть, реванш?

— Нет, результат игры изменению не подлежит, — твердо ответила я.

— Жаль, — заметил он и отошел.

Я проводила его взглядом и подумала, что как-то не очень его поведение согласуется с тем, что я ему совсем не нужна. Но эта страница в книге моей жизни теперь навсегда перевернута, наши пути с Чиллагом-младшим разошлись, чтобы он там ни думал, и теперь пересечься мы с ним можем разве что на аллее парка академии. Тут к нам подошел декан, и мне стало совсем не до Фабиана и его непонятного поведения. В этот раз Тарниэля никакие проверяющие не отвлекали, и на игре он был с самого начала. Пока мы боролись с воздушниками, мне, конечно, было совсем не до того, чтобы замечать его перемещения, но если он здесь сейчас — значит, мужественно следил все это время за нашими усилиями.

— Мы молодцы, фьорд Кудзимоси? — гордо спросил Рональдс.

— Конечно, — усмехнулся Тарниэль.

— Мне помнится, что вы что-то там говорили о благодарности факультета? — с явным намеком в голосе сказал капитан нашей команды.

— Повышенная стипендия со следующего месяца и зачет по физической культуре.

Повышенная стипендия! От радости я улыбалась ровно до тех пор, пока не вспомнила, что моих родных скоро выпустят, а стипендия, даже повышенная, — не такие уж и большие деньги. Приличной девушке их даже на неотложные нужды не хватит. Похоже, Рональдс так тоже думал.

— Фьорд Кудзимоси, но этого же мало, — убежденно сказал он. — Впервые за столько лет мы вышли в финал, а в благодарность — всего лишь повышенная стипендия? Этого явно недостаточно.

Команда согласно загомонила. Меня несколько насторожило хитрое выражение их лиц, сразу было понятно, что эту тему они обсуждали давно, но почему-то без меня. Я даже возмутилась — мы же команда? Или мальчики — отдельно, а девочки — сами по себе?

— На мой взгляд, вполне достаточно, — ответил Тарниэль. — Ни один другой факультет не предоставляет игрокам своей команды что-то кроме этого.

— А если мы очень попросим, фьорд Кудзимоси? — спросил Рональдс. — Еще одно поощрение, на всю команду?

Парни окружили декана с таким азартом, как будто он был мячом для гриффича и сейчас начнется его розыгрыш. Мне даже захотелось к ним присоединиться в этой борьбе. Но тут уж мне удалось удержать себя в руках. Соперничать с мужчинами за внимание другого мужчины — это как-то совсем не спортивно. Тем более что все равно он будет моим.

— А чего вы хотите, Кристиан? — несколько удивленно спросил Тарниэль.

— Я к вам уже обращался по этому вопросу, — ответил Рональдс. — Дело касается эксперимента нашей Лисандры, разрешения на который вы так и не дали.

Команда укоризненно смотрела на декана, а тот, не менее укоризненно, — на меня.

— Мне казалось, что мы с фьордой Берлисенсис уже решили этот вопрос, — довольно сухо ответил Тарниэль.

— Я их не просила, фьорд Кудзимоси, — попыталась оправдаться я.

А то еще подумает, что я только и занимаюсь поиском подопытных для такого рода экспериментов. Да я кроме того раза, когда у меня голова ужасно болела, и не упоминала про разрешение. И почему у нашего капитана такая хорошая память?

— Не просила, — подтвердил Рональдс, — но ты ходишь такая расстроенная. Вот мы с ребятами и подумали, что разрешение тебя хоть немного подбодрит.

— Выиграете финал — выполню одну просьбу фьорды Берлисенсис, — неожиданно предложил Тарниэль. — Такой вариант вас устроит?

— О-о, — восхищенно протянула я.

Меня такой вариант устроит точно. Колечко с изумрудом прямо-таки стояло у меня перед глазами. Сверкало и переливалось. Как знак моей помолвки, разумеется. Не знаю, что он предполагал услышать, но теперь, после того, как слово было сказано в присутствии стольких свидетелей, отвертеться ему так просто не удастся.

— Хотел бы я знать, фьорда Берлисенсис, о чем вы сейчас подумали, — настороженно сказал Тарниэль.

— Узнаете, фьорд Кудзимоси, — радостно ответила я. — Сразу после того, как мы финал выиграем.