Повелитель морей - Владимир Геннадьевич Поселягин

и лежащих людей, но наконец я вышел на свободное место и, догнав сержанта, явно помдежурного, вскоре оказался у палаток штаба.

Там усталый майор с красными от недостатка сна глазами потребовал у меня документы из суда (видимо, старлей доложил обо мне), изучил их и написал направление в состав 223-го стрелкового полка.

Меня уже хотели выпроводить, когда я возмутился:

– Товарищ майор, а красноармейская книжка? У меня никаких документов нет, кроме этого решения суда, да и его вы забрали.

– Нет у нас свободных бланков для красноармейских книжек. Не-е-ту. Командиры знают своих бойцов в лицо, опознают.

Я доставал из нагрудного кармана гимнастёрки чистый бланк красноармейской книжицы и положил её на столик перед майором, пояснив:

– Я догадывался, что так будет, и после суда потребовал выдать мне бланк.

Майор взял книжицу, изучил её и, заинтересованно посмотрев на меня, спросил:

– Ещё есть?

– Откуда, товарищ майор? Хорошо хоть эту выпросить смог.

– Что-то я тебе не верю. У нас бланков даже для младших командиров нет, а ты хочешь, чтобы я оформил эту книжицу на простого красноармейца?

– Раз есть, обязаны оформить, товарищ майор.

– Ты мне поговори ещё. Ты же бывший снабженец. Не может быть, чтобы у тебя только одна книжица была. Значит так, отдашь, что есть, и эту на тебя оформим, раз она тебе так нужна.

– Шесть ещё есть, – нехотя признался я, ложь легко слетала с языка. – Когда старшина, что мне бланк выдавал, отвернулся, я ещё шесть свистнул из стопки. То есть позаимствовал… Товарищ майор, а вы снабженцем не были?

– Почему не был, был. Неделю назад вот перевели в штаб, теперь начальник штаба дивизии.

– Рыбак рыбака видит издалека, – пробормотал я, передавая ему ещё шесть бланков.

– Это да, – подтвердил майор и велел немолодому лейтенанту: – Оформи бойца.

Забрав бланк, лейтенант велел мне идти за ним и в соседней палатке быстро оформил меня, а чтобы он не ошибся, я написал на листочке все нужные данные – имя, отчество и фамилию, день, месяц и год рождения, – и он переписал. Оформили меня в первый батальон полка, первую роту и первый взвод. Отделение уже не писали, не было такой практики, да и фотографий бойцов в документах нет – отличное поле деятельности для диверсантов. Лейтенант ушёл в секретный отдел, как я понял, метки поставить, и вскоре вернул мне бланк, уже полностью оформленный, номер оружия также внесли в красноармейскую книжицу. Я убрал документ в карман гимнастёрки и покинул палатку.

Мне велели ждать. Всю нашу маршевую роту в сто сорок голов (а это мизер), отправляют в 223-й стрелковый полк, понёсший в последних боях серьёзные потери; он недалеко располагался, и нас поведут туда. Кстати, старлей, который привёл роту, в дивизии главный химик, отвечает за это направление. В последнем налёте он пострадал, поэтому немного хромает. Всё это я узнал, пока крутился у штаба. А вообще, дивизия, выходя из окружения, потеряла почти всё тяжёлое вооружение, но до сих пор находится на первой линии, то есть на передовой. Её бойцы тонкой ленточкой держат оборону на восточном берегу Днепра, не так и далеко от Шклова, уже оккупированного немцами. До противника тут километров шесть по прямой.

Сопровождающий от полка прибыл только через час. В полночь мы добрались до полка, и нас оставили отдыхать в овражке, утром начнётся распределение. Я отошёл в сторону, вывел на поверхность земли голову голема (будет меня охранять и поднимет, если что), постелив плащ-палатку и накрывшись шинелькой, вскоре уснул, держа винтовку под рукой.

Да, всех бойцов маршевой роты вооружили, даже пулемёты дали, аж пять штук, ручных. Разнообразие оружия удивляло: в большинстве винтовки Мосина, всего три карабина, девять винтовок СВТ, три АВС и старый ППД. Этот пистолет-пулемёт с обгорелым прикладом и всего двумя рожковыми магазинами, без подсумков, вручили старшине, старшему по званию в нашей роте. Это один из тех командиров, что получил красноармейскою книжицу из бланков, отданных мной майору. До старшины включительно все получают красноармейские книжицы, а от младшего лейтенанта и выше – командирские удостоверения.

Побудку объявили почти на рассвете, не очень-то я и выспался, и, судя по бурчанию, раздававшемуся со всех сторон, не я один такой был. Но прибывшие командиры, включая командира полка, быстро навели порядок. Нас построили, и началась раздача пряников. В нашу первую роту выделили всего восемнадцать бойцов, сопровождающий в звании ефрейтора, ведя нас толпой, без строя к месту позиций нашей теперь роты, описал нам состояние дел.

М-да… Кухни нет, всё потеряли, горячей пищи давно не видели, если только кто на костерке что приготовит. Бежали так, что всё побросали. Сопровождающий был из второго взвода и сообщил, что в нашем первом осталось всего шестеро бойцов, все красноармейцы, командиров нет. Ротный собирается двум опытным бойцам дать младших сержантов и назначить их командирами отделений. Кстати, с нами два сержанта шли, из призывников, одного назначили помощником командира нашего взвода. Тот тоже шёл рядом и внимательно слушал.

С нами познакомился командир роты, младший лейтенант. Он легко контужен, ранен в руку, но командует, слегка заикаясь. Ознакомившись со списками, он раскидал бойцов и командиров, временно назначив командиром взвода нашего сержанта, Потапов его фамилия. Вместе с ним и другим пополнением во взводе теперь ровно пятнадцать бойцов. Невысокий красноармеец в штопанной, но чистой форме сопроводил нас до позиций нашего взвода и показал, где наша оборона – от сих до сих.

Потапов почесал затылок и начал внимательно знакомиться с бойцами, сначала со старичками, потом и новичками, пока не дошла очередь до меня. Я уже выбрал себе позицию и, отстегнув лопатку, копал в мягком песке берега стрелковую ячейку. До немцев тут метров пятьсот, широко река растеклась, но наши шевеления они видели, постреливали иногда, минами садили, в основном ротными, те едва-едва долетали до нас, чаще у берега воду и тину в воздух поднимали. Так что ячейку я выкопал для стрельбы лёжа, дальше не собирался, хватит и такой, вряд ли мы тут надолго задержимся.

Тут Потапов перебежками подошёл ко мне и устроился у моих вещей, сложенных под берёзой. Оружие, вещмешок, шинель, ремень с подсумками – всё это я накрыл плащ-палаткой, чтобы песком не запорошило в случае обстрела.

– Туманов, отползи ко мне, пообщаемся.

Я и так собирался убраться с открытого места, так что, шустро двигаясь по-пластунски, ушёл под берёзу, тут небольшая низина была.

– Ловко, – оценил мои движения Потапов. – Не пойму, кто ты. На свежего призывника не похож. Опиши кратко, что умеешь и