Антология современного анархизма и левого радикализма, Том 2 - Алексей Цветков

49.   Для примитивных обществ природный мир (который обычно меняется медленно) являлся устойчивой опорой, а значит, обеспечивал чувство защищенности. В современном мире уже само общество становится на место природы, а это общество, благодаря техническому прогрессу, меняется чрезвычайно быстро. Поэтому оно не является устойчивой опорой.

50.   Консерваторы — полные тупицы: они оплакивают упадок традиционных ценностей, продолжая с энтузиазмом поддерживать технологический прогресс и экономический рост. До них никак не дойдет, что невозможно совершать быстрые, крутые повороты в технологии и экономике общества, не вызывая столь же быстрых изменений других аспектов общества, поэтому быстрые изменения с неизбежностью приведут к гибели традиционных ценностей.

51. От состояния традиционных ценностей до некоторой степени зависит целостность традиционных микросообществ. Исчезновение микросообществ часто бывает вызвано также тем фактом, что современные условия нередко заставляют или соблазняют человека переезжать на новое место, отрывая его, таким образом, от его микрогруппы. Помимо этого, для того чтобы эффективно функционировать, технологическое общество НЕПРЕМЕННО ДОЛЖНО ослаблять семейные связи и малые сообщества. В современном обществе от человека требуется прежде всего проявлять преданность системе и только во вторую очередь — микросообществу, потому что в противном случае микросообщества будут преследовать свои собственные цели в ущерб целям системы.

52.  Представьте себе, что чиновник или глава корпорации назначает на какую-нибудь должность своего родственника, друга или единоверца вместо отличившегося на работе сотрудника. Он подменяет преданность системе личной симпатией, а это — «непотизм», «дискриминация», и то и другое — смертный грех в современном обществе. Те индустриальные общества, в которых задача подчинения личных симпатий целям системы решена плохо, обычно оказываются крайне неэффективными (так, например, обстоят дела в Латинской Америке). Поэтому развитое индустриальное общество может допустить существование только таких малых сообществ, которые кастрированы, приручены и превращены в инструмент влияния системы.

53.  Скученность, быстрые изменения и разрушение общин могут быть названы источниками социальных проблем, но мы не верим, что этих причин достаточно для того, чтобы объяснить происхождение того обилия проблем, которое мы можем наблюдать сегодня. 

54. Некоторые доиндустриальные города были очень большими и плотно населенными, но их обитатели не страдали от психологических проблем в той мере, в которой от них страдает современный человек. И сегодня в Америке есть малонаселенные сельскохозяйственные области, но мы встретим там те же проблемы, что и в городской зоне. Поэтому скученность не может быть названа определяющим фактором.

55. В девятнадцатом веке, когда граница американских поселенцев отодвигалась все дальше, мобильность населения была столь велика, что, вероятно, это приводило к такому же разрушению больших семей, как и сегодня. Фактически множество ячеек общества по своей воле жили в такой изоляции, не имея соседей на многие мили вокруг, что вообще не принадлежали ни к какой общине, однако от этого никому не было, как говорится, ни тепло ни холодно.

57. Мы утверждаем, что современный человек чувствует (не без оснований), что изменения ПРОИСХОДЯТ С НИМ, тогда как переселенец девятнадцатого века чувствовал (также не без оснований), что он изменяет мир сам, в соответствии со своим собственным выбором. Пионер Дикого Запада селился на участке земли, который сам выбирал, и своим трудом превращал его в цветущий сад. В те дни население целого округа могло не превышать две сотни обитателей, пребывающих в изоляции и автономии, немыслимой сегодня. Поэтому фермер создавал новое, упорядоченное сообщество в качестве члена относительно небольшой группы. Можно спросить себя, было ли создание такого общества благодеянием, однако в любом случае оно позволяло удовлетворить потребность пионера во властном процессе.

58. Можно привести и другие примеры обществ, в которых быстрые изменения и/или отсутствие тесной сплоченности не приводили тем не менее к массовым аберрациям в поведении, которые наблюдаются в современном индустриальном обществе. Мы настаиваем на том, что основная причина социальных и психологических проблем в нашем обществе — тот факт, что у людей недостаточно возможностей осуществлять властный процесс нормальным способом. Мы не собираемся сказать, что современное общество — единственное общество, в котором властный процесс идет с нарушениями. Вероятно, большинство, если не все цивилизованные общества в той или иной степени отрицательно влияли на властный процесс. Однако в современном индустриальном обществе эта проблема встала особенно остро. Левачество, по крайней мере в его относительно современной форме (с середины по конец XX века), отчасти является симптомом расстройства властного процесса.

59.   Мы делим человеческие желания на три группы: (1) желания, которые могут быть удовлетворены при помощи минимальных усилий; (2) желания, которые могут быть удовлетворены только ценой серьезных усилий; (3) желания, которые не могут быть удовлетворены, какие бы усилия ни прилагались. Властный процесс — это процесс удовлетворения желаний второй группы. Чем больше желаний третьей группы, тем больше фрустрация, злоба, пораженчество, депрессия и т.д.

60.   В современном индустриальном обществе естественные человеческие желания все больше распределяются по первой и третьей группам, в то время как вторая группа все больше заполняется искусственно созданными желаниями.

61.   В примитивных обществах физические потребности в основном попадают во вторую группу: они могут быть удовлетворены, но только ценой серьезных усилий. Но в современном обществе удовлетворение физических потребностей гарантировано почти каждому в обмен на небольшие усилия, поэтому физические потребности сегодня отодвинуты в первую группу. (Нам могут возразить, допустимо ли считать каждодневную работу «минимальным усилием», но ведь обычно на низко- или среднеквалифицированной работе, кроме послушания, почти ничего не требуется. Ты сидишь или стоишь там, где тебе сказали сидеть или стоять, делаешь то, что тебе сказали делать, тем способом, которым тебе сказали это делать. Изредка ты напрягаешься серьезно, но в любом случае ты лишен самостоятельности на своей работе, а потому жажда властного процесса не удовлетворяется как следует.)

62.  Социальные потребности, такие, как секс, любовь и положение, в современном обществе часто остаются во второй группе. Конкретная ситуация зависит от конкретного человека. Но, за исключением тех людей, которые имеют особенно сильную тягу к высокому положению, объем усилий, затрачиваемый на достижение социальных целей, несравним с объемом усилий, необходимым для осуществления полноценного властного процесса.

63.  Искусственно созданные потребности попадают во вторую группу. Развитые рекламные и маркетинговые технологии могут заставить любого почувствовать потребность в таких вещах, без которых вполне обходились наши бабушки и дедушки. Требуется приложить серьезные усилия, чтобы заработать столько денег, сколько необходимо для удовлетворения этих потребностей, поэтому они и попадают во вторую группу (впрочем, взгляните на параграфы 80 — 82). Современный человек может удовлетворять свою потребность во властном процессе, только преследуя цели, навязанные ему рекламной и маркетинговой индустрией, а также посредством суррогатной деятельности.

64.  По-видимому, для множества людей, а может и для их большинства, этих искусственных форм властного процесса недостаточно. Тема, которая постоянно поднимается на страницах социально-критических работ второй половины XX века, звучит как «ощущение бессмысленности происходящего, возникающее у многих людей в современном обществе». (Эта бессмысленность часто называется по-другому, например, «бесцельность» или «вакуум среднего класса».) Мы полагаем, что так называемый «поиск идентичности» это, по сути, поиск чувства цели, зачастую поиск подходящей суррогатной деятельности. Возможно, что экзистенциализм в большой степени является ответной реакцией на бессмысленность современной жизни. Поиск «удовлетворенности» широко распространен в современном обществе. Но мы думаем, что для большинства людей деятельность, основная цель которой — чувство удовлетворенности (то есть суррогатная деятельность), не приносит действительного удовлетворения. Другими словами, она не удовлетворяет потребности во властном процессе (см. параграф 41). Эта потребность может быть в полной мере удовлетворена только такой деятельностью, которая подразумевает некую внешнюю цель, такую, как физические потребности, секс, любовь, положение, месть и т.п.