Последний Люцифер: утраченная история Грааля - Светлана Поли

— Да, — поддакнула Настя.

— Но никто из нас не может знать наверняка, когда вы встретитесь с ним снова, — напоминал Яков.

— Если мы будем ему нужны, он всегда может на нас рассчитывать, — сказал Сергей, глянув на играющего рядом ребёнка. — И вы, разумеется, тоже.

— Спасибо, Сергей Александрович.

— Где же вы хотите его спрятать? — поинтересовался Сергей.

— Думаю, это придётся сделать там, где никому и в голову не придёт его искать. Будет безопаснее и для вас не знать этого места. Согласны?

— А вдруг вам понадобится наша помощь? — спросил Иван.

— Она, конечно, понадобится, Иван. Обязательно понадобится. И тогда я найду вас. Только информируйте меня иногда о ваших делах. Мы же не прощаемся. Теперь мы связаны этой, — Яков посмотрел на сына, — удивительной тайной.

— И мы теперь хранители? — воодушевлённо поинтересовалась Настя.

— Похоже на то. И это очень ответственно. Может быть, даже опасно. Ведь если о Луке узнают какие-нибудь тайные общества, религиозные фанатики или властные или военные структуры, ему будет грозить опасность. И ему, и всем нам.

— Не переживайте, святой отец, мы сохраним нашу общую тайну, — с улыбкой заверил Сергей.

— Да храни нас всех Господи! — вздохнул Яков и перекрестил всех присутствующих.

26

Лука рос очень медленно. Но, однако, это не сказывалось на его интеллекте. Да, в шесть лет он выглядел как годовалый, а в двенадцать лет как трёхлетний, но его внутреннее знание было равносильно подростковому. Его раны и ссадины заживали быстрее, чем у обыкновенного ребёнка, так как регенерация происходила у его вида быстрее. Отец Яков мог только предполагать, что этот дар у мальчика от его матери Анжелы. Проблем у священника с Лукой было предостаточно, ему приходилось каждый год нанимать для Луки новую сиделку или няню и делать подложные документы о его рождении и липовые справки о его мнимой болезни, и соответственно о его возрасте. Единственная надежда была на то, что когда-нибудь он всё же окончит школу, и его хранителям станет немного легче хранить его тайну.

Несколько раз Якову приходилось перевозить Луку из города в город.

А ещё он беспокоился, как бы не открылась тайна погребения Анжелы. Екатерина Васильевна хоть и вызвалась похоронить Анжелу, как родственницу, приложив все силы, чтобы не делали вскрытия, как Анжела сама завещала акушерке, но все они опасались, что кто-нибудь прознает о необычной женщине, странно умершей при родах.

Пришлось изменить имя умершей, поставить надгробную плиту некоей старушки с чисто русским именем.

27

Весна. Солнце ласкало своим теплом и светом. Зацветали цветы. На деревьях распускались почки.

Неброэль обосновался в Риме под именем отца Гэбриэла. Теперь он обитал то в монастыре под Римом, то в самом Ватикане как епископ Иорданский, служащий в архиве Ватикана и часто беседующий с Папой. По ходу он прислушивался к мировым новостям. Перебирая старые свитки и прогуливаясь по монастырскому саду, он часто задумывался о прошлом и вспоминал былое…

Как Габриэль не старался укрыться от Саломии, однако она его всё же нашла через своего младшего сына, Иуду, который учился у Габриэля врачеванию. Угрожая выдать лекаря Иродиаде, Саломия вынудила живого бога помочь её старшему сыну обрести уверенность в исполнении его миссии царя Иудейского и настроить его на нужный лад. И Габриэль стал встречаться с Вараввой и его соратниками, слушать их беседы, чтобы направить его действия в нужное русло.

Саломия была весьма убедительна и красноречива в угрозах Габриэлю.

— Если ты не поможешь моему сыну вернуть себе законное положение, я расскажу Иродиаде о том, каков ты и что в тебе необычного больше, чем во всех наших пророках и целителях! Я слышала от Иродиады, что её семья вместе с некоторыми другими представителями иудейской знати мечтают отыскать кого-нибудь из живых богов. Я слышала подобный разговор, когда посещала Иродиаду, будучи ещё замужем за Хананной, то есть до падения и обличения в позоре из-за тебя, вестник.

— Что именно ты желаешь получить от меня для своего сына? — спросил Габриэль, припёртый ею к стене в тёмном переулке.

— Он сын Хананны, хоть тот и не признаёт его родства. Мой сын имеет законное право быть царём, ибо в его крови сошлись два знатнейших клана Израилева, Левитова и Иудина. Он должен стать царём! И ты ему поможешь в этом! — жёстко говорила Саломия.

— Но как?

— Научишь его премудрости богов. Научишь, как править, как вести себя с нижестоящими и слугами. Научишь всему, что потребуется ему на троне.

— Ты играешь с огнём, Саломия. Твоя игра преступна.

— Не твоя забота об этом. Ты теперь учитель сыну моему. Сделаешь его царём, и тогда я прощу тебя. Приходи завтра к Овечьим вратам после полудня. Там будет сын мой со своими соратниками. Сойдись с ними и начинай дело своё, — сказала Саломия и, поправив на голове гиматий, пошла дальше, оглянувшись по сторонам в опасении невольных свидетелей их разговора.

С того дня, представившись друзьям Вараввы лекарем Габриэлем, которому интересно то, что говорит Варавва, он начал встречаться с ними, слушать их разговоры, иногда вставляя своё весомое словечко. И Варавва стал прислушиваться к лекарю галилеянину, часто отводя его в сторонку и задавая ему каверзные вопросы о жизни и судьбе, бытии и предназначении. Иуда радовался сближению брата со своим учителем.

Саломия же всё подмечала.

И вот Габриэль уже участвует во всех встречах зелотов как преданный друг и учитель этой разношёрстной общины то ли зелотов, то ли ессеев и назорян, а то ли будущих придворных нового царя Мессии. Но по-возможности старается помалкивать во время их разговоров, чтобы не возбудить к себе излишний интерес у смертных.

Однажды его заметил среди свиты Вараввы фарисей Гамалиэль из Синедриона. Он поделился своими подозрениями с Никодимом.

И в одну из ночей Никодим пришёл к Габриэлю в рощу предупредить его о случившемся и о разговорах, которые стали вести в Синедрионе не только о зелотах и Варавве, но и о лекаре галилеянине.

28

Ночной воздух был наполнен запахами лавра, апельсинов и свежевыжатого оливкового масла… Было тепло и влажно.

Никодим шёл по пустынным ночным улицам, оглядываясь время от времени и всё плотнее кутаясь в длинный тёмный плащ. Он спешил за ворота по направлению в Гефсиманию, чтобы предупредить о случившемся. Оказавшись на территории рощи, он, подняв факел над головой, напряг зрение, чтобы в кромешной темноте отыскать среди растительности того, к кому пришёл.

Габриэль спал у самого дерева, с краю от остальных мужчин.

Никодим склонился к нему из-за дерева и тронул за плечо. Габриэль открыл глаза, осмотрелся и увидел ночного посетителя, которого тот час узнал.

— Отойди сейчас от них, дабы не разбудить, и выслушай меня, галилеянин.

Лекарь послушно поднялся и направился следом за Никодимом. Они отошли на достаточное расстояние от спящих, чтобы не разбудить их своей беседой и отблесками факела, и присели на влажную от росы траву под старой оливой.

— Разговор имею к тебе, лекарь, — сказал Никодим и откинул капюшон.

— Я просто странник.

— Я знаю, кто ты. Ибо я из знающих.

Габриэль молча изобразил удивлённое недоумение.

— …?

— Да, я знаю, что ты бог и сын бога.

— И с чего же у тебя такое понимание обо мне?

— Слухами земля полнится. И слухами о том, что Ирод Антиппа ищет живого бога уже много лет. А до него искали другие… Об этом знают все просвещённые. И потому говорю: тебе грозит опасность. Напрасно ты связался с Вараввой, лишь привлёк к себе внимание толпы.

— Если меня не выдадут, никто не обнаружит меня.

— Твои дела и твои слова могут выдать тебя.

— Продолжай, я слушаю. Раз пришёл в ночи, таясь, значит, нужду имеешь.

— Имею, — согласился Никодим. — Я не враг тебе. И не собираюсь выдавать тебя алчным. Я рад, что с нами бог. Потому пришёл не для того, чтобы укорять тебя, лекарь. Но пришёл к тебе, дабы и предупредить тебя и воззвать о помощи.

Габриэль задумался, потом вздохнул тяжело и вдруг загрустил.

— Я знаю, для чего ты пришёл, Никодим. За беспокойство обо мне я благодарю, но не тебе и не мне судить о том, что должно случиться.

— Нет, друг, ты не знаешь. Ныне день скорби, ибо сегодня днём римляне схватили Гестаса и Дисмаса. А уже ночью нашли и арестовали Варавву. Потом они придут за тобой.

— Но я же видел его нынче вечером и говорил с ним! — Габриэль указал рукой в сторону, где спали сторнники Вараввы.

— Но теперь ночь. И Варавву только что провели мимо дома Первосвященника. Я сам видел, ибо был у него с другими раввинами.

— Кто его схватил? Каиафа?