Дипломатия Волков - Холли Лайл

Окрыленные открывшимися перспективами, члены Звездного Совета разделились, чтобы вернуться в свои аватары, согласившись перед этим искать Луэркаса, и тем временем обдумать, как следует поступить с ним.

Глава 22

Хасмаль отказался занять кресло, предложенное ему Кейт; он опустился на пол каюты и настоял, чтобы она села напротив. Когда она это сделала, Хасмаль укрепил экран, которым окружил их обоих. Щит он прошил заклинанием «не замечай нас», тщательно приготовленным заранее. Кейт только смотрела на его палец, водящий по порошку, насыпанному на пол ее каюты, и молчала. И, что более интересно, ни один мускул на лице Кейт не выдавал ее мысли. Хасмаль едва не улыбнулся... Годы, потраченные ею на обучение дипломатии, послужат его интересам ничуть не хуже, чем если б она с детства воспитывалась Соколом.

Укрепив щиты и убедившись в том, что происходящее в каюте не привлечет ничьего внимания, он собрал свои порошки в аккуратную горку, взял в горсть и посыпал чуточку на Кейт, чуточку на себя.

Выражение ее лица не переменилось, однако девушка спросила невозмутимым и вежливым тоном:

– Религиозный обряд?

Хасмаль покачал головой и на этот раз улыбнулся.

– Нет. В любом уголке Иберы нас обоих осудили бы за это на смерть; вероятно, и здесь тоже – при всем либерализме капитана Драклеса к прочим вещам. Так завершается магическое заклинание.

Тут по лицу ее действительно пробежала тень выражения, не имевшего, впрочем, ничего общего со страхом. И в самом деле, в тот краткий миг – прежде чем в глазах ее вновь появилось спокойствие и безразличие – ему показалось, будто он заметил в них искру смирения.

Смирения? Что за странная реакция, подумал Хасмаль.

– Похоже, я рождена еретичкой и останусь ею, – произнесла Кейт с печальной улыбкой, причины которой он не понимал. – Как бы ни были чисты мои побуждения, как бы ни велика была потребность или моя любовь к Семье, каждый шаг уводит меня все дальше и дальше от Истинного Пути.

– Не понимаю.

Бровь девушки изогнулась дугой, уголок рта приподняла крошечная улыбка.

– Разве ты не понимаешь, что если та стена мира, которой ты окружил нас, сооружена с помощью ворожбы, а я хочу научиться умению делать ее... уже одно намерение превращает меня в еретичку? А теперь скажи, как долго ты прожил в Ибере? И каким образом тебе удалось избежать четвертования на рыночной площади?

Хасмаль качнул головой. Он не понял вопроса.

– Я знаю, что мое занятие... считается ересью. В Ибере, во многих частях мира, в глазах множества людей. Меня интересует: почему ты считаешь эту ересь очередной для себя?

– Ах, ты о моейереси. – Она окинула взглядом каюту. – Хасмаль, стены слушают, замочные скважины смотрят, и если мои тайны раскроются, я могу считать себя дважды проклятой. Даже здесь.

– Мои чары защищают нас. Тебя никто не увидит, никто не услышит. Мы с тобой находимся в полном уединении.

Она вновь вскинула бровь и, улыбнувшись, пожала плечами.

– Хасмаль, а достанет ли тебе отваги?

– Нет, – ответил он без раздумий. – Я – самый низкий среди всех презренных трусов.

Улыбка на лице ее стала шире, в ней появилась нотка веселья. Кейт положила на его пальцы узкую ладонь и наклонилась вперед.

– Ты честен, – сказала она, – а я уж и не упомню, когда в последний раз видела честного мужчину. Откровенно говоря, все мы трусы. И отрицать это – значит попросту лгать с какой-либо целью.

Она стиснула его руку.

– Я продемонстрирую тебе свою ересь, и мы будем квиты. Ты предоставил мне возможность потребовать твоего повешения на рее этого корабля, хоть я вовсе не собираюсь предавать тебя. Отвечу взаимностью, чтобы ты мог спокойно спать ночью. – И добавила с дружелюбным пожатием: – Я тебя не трону, верь мне.

Пока Хасмаль размышлял, что на свете может означать это загадочное обещание, из тела Кейт, немедленно начавшего преображаться, хлынул поток темных бешеных чар. Улыбка ее превратилась в свирепый оскал: челюсти и нос вытянулись вперед, образовав узкую мускулистую морду живой машины-убийцы. Глаза, не меняя густого карего цвета, сместились назад, раздвинулись; лоб опустился и удлинился. Уши по-волчьи встали торчком, хотя лишь они одни во всей преображенной Кейт напомнили Хасмалю о волке. Изменилось и тело: из двуногой она сделалась четвероногой; брюки и куртка, так шедшие ей в человеческом обличье, странным образом обвисли на талии, запястьях и лодыжках, раздувшись до предела на груди и бедрах.

– Видишь, у каждого из нас есть собственные секреты, – резюмировала Новая Кейт с интонациями воспитанной женщины, принадлежащей к Семьям Калимекки. Впрочем, голос ее стал рыком жуткого создания, место которому было лишь в бесконечной чаще, способной только присниться в кошмарном сне.

На лбу и верхней губе Хасмаля высыпал пот, и когда он ответил: «Вижу» – на последнем «у» голос его сорвался на визг, словно в четырнадцать лет.

На возвращение к человеческому облику ушло больше времени, хотя процесс переплавки, так показалось ему, начался в тот самый миг, как она заговорила.

Наконец перед ним вновь оказалась женщина, и он спросил:

– Кто ты?

Закрыв глаза, она вздохнула.

– Я родилась проклятой. Нас... подобных мне, называют Карнеями... Впрочем, за всю свою жизнь мне довелось встретить лишь одного Карнея, и сейчас он преследует меня.

Она поежилась.

– Я – чудовище. Воплощение ереси. Злобная тварь, большую часть своей жизни прячущаяся за обликом женщины. Если б мои родители не скрыли меня, не представили бы вместо своей дочери в Гаервандий, День Младенца, другого ребенка, я была бы принесена в жертву Иберанским богам. А потом я каждый день представляла собой опасность для них. Если бы кто-нибудь знал, кем я являюсь на самом деле, всех нас – и меня, и моих близких вместе с большинством слуг, если не со всеми, – казнили бы на одной из площадей Калимекки. Мое существование угрожало жизням всех любимых мною, и у меня не хватило отваги покончить с собой, ради того чтобы они жили в безопасности.

Она горько улыбнулась.

– Все мы трусы – так или иначе.

И переменила тему.

– Теперь, когда мы с тобой открыли друг другу свои ужасные тайны, скажи, почему тебе вдруг понадобилось говорить со мной – ведь ты избегал меня с того дня, когда я появилась на борту?

– Я должен научить тебя. Мне предложено... посвятить тебя в Соколы. Сделать тебя Хранителем.

– Посвятить меня? Кем предложено? – Кейт казалась заинтересованной новостями. – Кто тебе все это сказал?

– Я обращался к духам. – Хасмаль почувствовал, что краснеет, ибо бровь ее дернулась вверх, не сумев полностью скрыть недоверие. – Я должен ознакомить тебя с Тайными Текстами,научить тебя обязанностям Хранителя и...

Она подняла руку.

– Тайными ТекстамиВинсалиса?

Челюсть его отвисла, и на какой-то миг Хасмаль потерял дар речи.

– Так ты читала Тайные Тексты?—вопросил он в конце концов.

– Когда мы возвращались в Дом после неудавшегося обручения, мой дядя обещал дать мне эту книгу. Однако не сумел этого сделать, так как погиб после приземления вместе с пилотом и кузиной. А я бежала. Еще он намеревался научить меня окружать себя такой же стенкой – как это делаешь ты...

Кейт поспешно изложила события того дня, закончив описанием бегства из дома другого своего дяди. Теперь многое стало понятным.

– Они до сих пор преследуют тебя, – негромко заметил Хасмаль.

– Преследуют меня? Я это знаю.

Быть может, эта фраза не должна была застать его врасплох, однако же случилось иначе.

– Ты знала, что твой дядя и Волки его Дома преследуют тебя? Я удивлен. На тебе была отметина, оставленная чарами Волков, но очень хитрая. Я заблокировал ее собственным заклинанием.

Тут уж пришел черед удивляться Кейт. Она качнула головой.

– Нет, это Сабиры гонятся за мной, а не моя Семья.

– Сабиры?Но их знака я не заметил.

Они обменялись полными смятения взглядами. После чего Кейт спросила:

– А ты уверен, что моя Семья преследует меня?

– Готов поклясться собственной жизнью.

– Еще я знаю, что человек по имени Ри Сабир вместе со своими людьми преследует нас на корабле. Я уверена в этом, как в том, что умею дышать... или как в том, что оба мы сидим на этом полу.

– Итак, за тобой гонятся и Сабиры, и Галвеи. Почему? Зачем ты нужна им?

Кейт уставилась на свои руки.

– Ты должен узнать кое-что еще. После гибели моей Семьи мне явился дух одной из прабабок. Она сказала мне, что я могу вернуть родных к жизни, если добуду Зеркало Душ. Поэтому я и отправилась за ним.

Хасмаль уткнулся лицом в ладони. Зеркало Душ... Изделие Древних, которое в Тайных Текстахсвязывалось с возвращением Возрожденного. Кейт Галвей, роковая судьба его, оказалась на корабле, который должен был увезти Хасмаля как можно дальше от нее... кроме того, она чудовище... Теперь они вместе ищут Зеркало Душ, и знакомый ему мир может закончить свое существование в любой момент.