Личная помощница ректора - Анна Сергеевна Одувалова

прошипела она, замкнув круг. Шушель распушился, ощерился и исчез в облаке дыма, оставив после себя традиционную смердящую кучу, видимо, в знак отношения к Като. Я же поняла, что теперь меня не спасет никто.

– А сейчас, Мира, мы приступим. – Сумасшедшая довольно улыбнулась и начала медленно, нараспев читать заклинание, похоже, ей удалось выучить слова. Нож в ее руках засветился, с каждым словом сияя все ярче и ярче.

– А ну-ка, корова рыжая, брысь! Прочь, пока я рога тебе не обломал!

Знакомый голос я услышала и узнала сразу же. Сердце затрепетало, и в душе снова загорелась надежда. Он все же пришел! Таким взбешенным я ректора не видела даже тогда, когда Васик сожрал министерскую грамоту.

Като не ожидала увидеть гостей, поэтому вздрогнула, сбилась и прыжком развернулась в сторону Ариона фон Расса, который, не пытаясь продолжить диалог, со всего размаху швырнул в мою обидчицу огромным огненным шаром. Я даже не успела испугаться, потому что сверкающий сгусток врезался в защитный круг и разлетелся по помещению снопом искр. Като заверещала, прикрыв голову руками, но быстро пришла в себя, поняв, что через защитный контур до нее не добраться.

Она попыталась возобновить чтение заклинания, но это непросто сделать, когда вокруг бегает ректор с выпученными глазами, орет непотребности и швыряется фаерболами, от которых нет ущерба, зато много дыма и отвлекающий грохот.

– Да прекратите! Неужели вы не видите, что мешаете? – завопила она и опасно замахнулась на меня ножом. Я сжалась от ужаса, а ректор послушно отскочил. Он был напуган, хоть и пытался не подать виду, но я, видимо, слишком хорошо его изучила и заметила то, что укрылось от Като.

– Так-то лучше! – выдохнула она, поправила волосы и повернулась к Ариону фон Рассу. – Теперь уходите, – тихо, но уверенно произнесла Като. – Вы только мешаете и раздражаете. Ни к чему. Ее вы уже не спасете, сами же знаете, этот защитный контур не пробить. Зачем пытаться?

– А это мы еще посмотрим, – упрямо заявил ректор и подошел так близко, насколько позволял контур. – Не смей ее трогать, иначе будет хуже. Я найду тебя, рыжая лахудра, и сделаю твою жизнь очень долгой и невыносимой! Поверь, это я умею. Что бы ты ни задумала, насладиться этим не сможешь.

– Вы не спасете ее! – Като воинственно поджала губы и выдвинула подбородок, демонстрируя решимость.

Но спорить с ректором было бесполезно. Даже находясь в ситуации, которую не мог изменить, он умудрялся качать права и ставить условия. Като такое поведение обескураживало, и голос ее звучал уже не так уверенно, как раньше.

– Если с ее головы упадет хоть один волос, я тебя убью, воскрешу и снова убью. И так – до бесконечности… – шипел Арион, сопровождая каждое слово мощным ударом кулака по подрагивающему контуру.

– Вы не сможете! – язвительно ответила Като, но я заметила, что ее руки дрожат, и воспрянула духом. – Если вы не заметили, то подскажу: у вас не получается зайти за защитный контур.

– Может быть, ты не в курсе, но жизнь внутри контура уныла и быстро закончится! – парировал ректор. – Ты захочешь жрать и пи-пи и выйдешь, а я, если надо, буду сидеть тут неделю и ждать, когда у тебя, сумасшедшая истеричка, сдадут нервы! Так что лучше выходи и отпусти Миру по-хорошему, тогда, так и быть, я подыщу тебе доброго дядю-врача.

– Не могу! – Като скривилась и потерла руками виски. – Если я ее не убью, то никогда не стану счастливой и не добьюсь успеха. Как вы не понимаете?

– Нет, это ты не понимаешь, – вкрадчиво произнес Арион, видя, что она начинает сдавать позиции. – Если ты тронешь Миру, то точно будешь несчастна. И это я тебе могу сказать, даже обладая очень и очень слабыми способностями провидца. Понятно?

Ректор снова со всего размаха шибанул кулаком по защитному контуру. От силы удара даже пошла волна. Като зашипела, отстранилась и снова начала торопливо бубнить заклинание, слова которого, впрочем, быстро застряли у нее в горле, так как на помощь Ариону фон Рассу из коридора медленно выплыл лич. Причем сейчас он выглядел действительно устрашающе (я бы сама с удовольствием заорала, но, во-первых, почти лишилась сил, а во-вторых, орать с кляпом неудобно).

На иссохшем лице горели алые глаза, рот скривился в кровожадном оскале, а белые патлы волос, подобно змеям, развевались за спиной. На плече у него гордо восседал распушившийся шушель, который что-то нашептывал личу на ухо. Жаловался, не иначе.

Лич вскинул руки – пальцы засветились зеленым, – подплыл ближе и с леденящим душу воплем кинулся на защитный контур. Выражение лица у него при этом было настолько кошмарным, что я чуть не подавилась кляпом, а Като, тихо пискнув, начала заваливаться. Видимо, умертвие оказалось слишком сильным испытанием для ее неустойчивой психики.

Ее обморок оказался очень кстати, потому что зеленое пламя лича, сорвавшееся с кончиков пальцев, тоже не смогло пробить контур. В итоге ситуация у нас вырисовалась отвратительная и патовая. Я лежала прикованная на холодном полу. Спина затекла, попа замерзла, губы пересохли, и кляп мешал ужасно. Като валялась в глубоком обмороке тут же, рядышком. Печально, что и нож никуда не делся, а значит, если эта сумасшедшая быстро придет в себя, мои мучения возобновятся. Вот только пережившая стресс Като будет злее и увереннее.

А за пределами защитного контура суетливо бегали ректор и повизгивающий шушель. Лич на их фоне выглядел преступно спокойным. Наверное, суета могла продолжаться достаточно долго, если бы к нам не нагрянули новые гости. Первой в помещение вбежала рыжая растрепанная девчонка в обнимку с моим Васиком, а следом за ней вошел высокий красивый блондин.

– Сказал же тебе – не выпускать ее из академии! – рыкнул ректор, который, казалось, на какое-то время забыл про меня и попытки пробить защитный контур. Он смотрел на рыжую одновременно с ненавистью и нежностью. У меня даже сомнений не осталось в том, кто это.

– Я не смог. – Блондин флегматично пожал плечами и предусмотрительно отступил в тень, видимо, чтобы не досталось, а я почувствовала себя лишней.

– Ну а что с тебя взять, недомаг! – в сердцах бросил ректор и обратился к рыжей: – А ты, беда ходячая, зачем притащилась? Просил же по-хорошему! Почему нельзя хотя бы раз в жизни послушаться меня? Вот не до тебя сейчас!

– Ну, знаешь ли, папа! – возмутилась девица, с интересом косясь в сторону пентаграммы. – Я просто не могу такое пропустить! Должна же я на мамочку будущую полюбоваться.

Я икнула, и даже кляп мне не помог, а Кассандра (если я не ошибаюсь, дочь ректора звали именно так) подошла ближе и ткнула пальчиком в защитный контур.

– А наша-то какая? Та, которая связанная на алтаре, или рыжая с ножом? Светленькая